Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Вижу детей света и тени, идущих рука об руку, — чистым голосом произнесла она. — Давно вы не приходили ко мне. Я Дареен, оракул.

Нурамон посмотрел на своего товарища, который, словно околдованный, смотрел на хозяйку этого места. Когда эльф снова обернулся к Дареен, то испугался, увидев перед собой карлицу, немного похожую на эльфийку, явившуюся ему перед этим.

— Я показываюсь детям альвов в разном обличии. Я облегчу вам задачу. — Сначала ничего не произошло, а затем Нурамон моргнул, и перед ним внезапно показалось дитя альвов, которое могло сойти как за низенькую, приземистую эльфийку, так и за очень стройную карлицу.

— А каков твой истинный облик? — спросил Нурамон.

Оракул рассмеялась, голос у нее был мягким.

— Каков твой истинный облик, Нурамон? Тот, кто стоит передо мной? Или воин, которого ты видел не так давно? Может быть, это тело, которое носило это имя первым. А может статься, что твой истинный облик еще ждет тебя. Так какой же из них твой?

— Не знаю. Прости.

— Не нужно извиняться! Я здесь затем, чтобы отвечать на вопросы. И если я отвечаю вопросом на вопрос сама, то только затем, чтобы раскрыть твою душу. У меня есть истинный облик, но он чужд вам и скажет меньше, чем это тело. — Она обернулась к карлику: — Идем, Альверих! Следуй за мной в серебряный грот! — А Нурамону сказала: — Подожди здесь! Можешь освежиться в озере, — и с этими словами она вошла в пещеру, а Альверих последовал за ней.

Нурамон остался; у него кружилась голова. Он напился воды из озера. Она была прохладной, и его тело пробрал озноб. Головокружение прошло.

Когда взгляд его упал на поверхность воды, то он снова вспомнил источник Нороэлль. Снял с шеи цепочку и окунул альмандин, переданный ему возлюбленной через Обилее, в прохладную воду. И красно-коричневый камень засверкал, как тогда сверкали в озере Нороэлль остальные камни.

Нурамон поглядел на вход в пещеру. Интересно, о чем спрашивает Альверих? В пути карлик не захотел говорить ему об этом, ссылался на обещание, данное Торвису.

Нурамон же, напротив, был искренен и говорил о Нороэлль. И Альверих, похоже, понимал, что движет Нурамоном. Карлик не раз следовал за своей женой Солстаной даже в смерть, чтобы быть ближе в следующей жизни. Нурамон пожалел, что у него не все так просто. Альверих предложил ему сопровождать его в долгом пути. Но эльф отказался. Карлик должен был вернуться в Эльбурин и вести там вместе со своей женой жизнь, которой достоин. Нурамон поведал спутнику о жене Мандреда, о потерянном времени… Он не хотел, чтобы жизнь Альвериха так обернулась, даже если он — в отличие от Мандреда — мог родиться снова.

Когда Нурамон надел цепочку и почувствовал холодный камень на своей груди, то спросил себя, какая сила заключена в этом альмандине. Столько лет он лежал на дне озера. Нороэлль рассказывала ему, что драгоценный камень напитан волшебством. Это больше, чем просто память о возлюбленной. Но Нурамон не знал, как вызвать из камня его особую силу. Может быть, еще не пришло время.

Когда Альверих показался у входа, лицо его было растерянное. Очевидно, карлик узнал вещи, которых не ожидал услышать. Запинаясь, он произнес:

— Теперь ты можешь войти. — И он сел на камень у озера и стал глядеть в воду.

Нурамон ни о чем не стал спрашивать своего товарища. Если уж он не захотел ему рассказывать о вопросе, то и ответ не скажет. И эльф оставил своего брата по оружию у озера, а сам вошел в пещеру.

Сначала он оказался в маленькой комнате, из которой вглубь скалы вели три коридора. В одном струилось голубое сияние, в то время как в двух других царил серый полумрак.

Дареен вошла в коридор, заполненный голубым светом. Нурамон молча последовал за ней. Коридор привел их вниз, в темную пещеру. Стены были чернее ночи. А над ним выгнулось звездное небо, источавшее слабый свет. Звезды казались такими настоящими, словно Дареен сняла их с небес Альвенмарка. Значит, вот каков звездный грот!

Оракул вышла в центр пещеры, где в полу находилась светившаяся синим каменная плита. И тут же зазвучал ее проникновенный голос:

— В твоей душе я вижу два желания. Исполнить могу только одно. Что касается второго, то я могу только указать тебе путь. Первое желание касается твоих воспоминаний. Ты хочешь стать единым целым со своей прежней жизнью. А второе желание — освободить свою возлюбленную. Воспоминания я могу даровать тебе здесь и сейчас, но освободить Нороэлль я не в силах. Я помогу тебе на пути к ней. Какое же желание ты выберешь?

Слова Дареен поразили Нурамона, словно удар грома. Он был отделен от своих воспоминаний только вопросом. Здесь и сейчас он может вернуть все свои прежние жизни. И, быть может, это поможет ему в поисках Нороэлль! И тем не менее он не мог решиться на это. Даже небольшой намек на место заключения Нороэлль был ему дороже воспоминаний о прошлой жизни.

— Я пришел с намерением спросить о месте, где заключена моя возлюбленная. И я надеюсь уйти отсюда с ответом. Воспоминания однажды вернутся ко мне сами.

— Мудрый выбор, Нурамон. Что ж, я вижу в тебе то, что произошло. И скажу то, что поможет. Всего я сказать не могу, ибо если ты будешь знать слишком много, то не произойдет то, что должно произойти. А то, что я могу показать тебе, ты увидишь там, — и она указала на свод пещеры.

Нурамон поднял взгляд. На фоне звезд появился пейзаж: большое озеро или бухта у моря, поросший лесом берег. Виднелась горная цепь. Вдалеке от берега находился остров с небольшой гаванью.

— Вот то место, которое ты ищешь. Если ты найдешь путь с этого острова в Расколотый мир, то попадешь к своей возлюбленной.

— Я найду это место, даже если придется потратить столетия, — сказал Нурамон, не отводя взгляда от пейзажа.

Картина в буквальном смысле запечатлелась в его душе. Он никогда не забудет ее. Теперь цель его поистине находилась перед глазами. И она была поистине содержательной. Очевидно, врата к Нороэлль находились на севере мира людей или на большой высоте в горах. В скудных пограничных областях этого мира и неприветливом королевстве Ангнос искать больше не нужно.

Внезапно картинка перед его глазами померкла. Остров, вода и берег растворились. Нурамон по-прежнему смотрел вверх. Он все запомнил.

— Скажу тебе кое-что еще, — сказала Дареен. — Только две вещи могут разрушить заклятие: песочные часы или камень альвов.

Нурамон никак не мог понять слова оракула. То, что песочные часы, а значит, и песчинки, действительно представляли собой путь, занимало его меньше, чем упоминание камня альвов. Он отправился в путь, чтобы найти дорогу, которая будет легче, чем дорога Фародина. А теперь выясняется, что его путь сложнее. Он покачал головой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});