ВДВ. С неба — в бой - Михаил Скрынников

На следующее утро за мной заехал Рустам, и мы поехали в казарму, где располагался батальон охраны морского побережья. Комбат нас уже ждал и Рустаму доложил почти по-военному, по всей видимости, долго тренировались, но получилось. Около казармы раньше был какой-то пансионат, в строю человек шестьдесят, это все, что имел батальон. Люди разного возраста, и молодые, и старые, но их сплотило одно — желание учиться военному делу и победить. Профессии разные — учитель, служащий, повар. Помощниками у меня были два офицера из полковой разведроты, их я выбрал сам по старой привычке, любил работать и доверять именно разведчикам. Место для занятий выбрали в районе стартовых позиций бывшего зенитно-ракетного дивизиона. Дивизион с ракетами ушел, остались бункеры, коммуникации, которые были разграблены местными жителями. Вот на этом брошенном пространстве и начали мы обучать абхазов науке побеждать, а именно действиям солдата на поле боя. Комбат и Рустам были рядом с нами. Интересно видеть ротных в звании полковника, а комбата — майором. Ну точь-в-точь как в афганской армии, когда комдив капитан, а командир комендантской роты — полковник.

Занятия проводили, как в армии: показ, затем следовали тренировки. Учитывая возраст, чаще делали перекуры, но роптаний на нагрузки с их стороны не было. Поначалу с ними были проблемы, а как же, кавказцы — народ гордый, ложиться на землю перед товарищами зазорно, и все норовили при перебежках изготовиться к бою на корточках или с колена. Вынужден был народу сказать: «С такой изготовкой вы уже один раз получили от грузин, постарайтесь второй раз на одни и те же грабли не наступать». Приходилось выдвигать жесткие условия, помогло. Некоторым приходилось наступать ногой на толстые задницы, чтобы те не торчали кочками на местности при переползании, а также при изготовке к стрельбе. Потихоньку все наладилось, и дело пошло на лад.

Два раза в неделю они выполняли упражнения из стрелкового оружия там же на берегу моря, только огонь вели в сторону моря. В батальоне был один «АГС-17». Занимались мы с абхазами до обеда. Затем часть ополченцев уходила домой, остальные несли боевую службу, охраняя участок побережья. Оружие всегда было при них, и за все время, которое я находился в Абхазии, не слышал, чтобы кто-то нарушил меры безопасности при обращении с оружием. К обеду нас приглашали в дом, где заранее готовили для нас, «преподавателей», обед. Всегда на столе мамалыга, всякая всячина и, конечно же, вино красное и белое. Как-то было негоже пить полковнику с лейтенантами за одним столом, поэтому я им предлагал на выбор бокал белого или красного вина — и точка, ни грамма больше. Правда, закрывал глаза на то, что им после обеда с собой давали вино. Мне нравилось бывать в гостях у родителей Рустама. У них был огромный дом и двор, посреди двора росла старая лавровишня. Рядом с деревом красивый резной стол и стулья. Сидишь под этим деревом, и настроение улучшается. Мать Рустама мне всегда напоминала, что здесь часто бывал Шеварднадзе, когда был первым секретарем ЦК Грузии, и тут же начинала его ругать на чем свет стоит за то, что творится сейчас. Да, в советское время на Кавказе люди жили намного лучше, чем в средней полосе, и все за счет дотаций, которые выделяло правительство. Недели через две к занятиям подключили еще одну большую группу людей, и с ними стали проводить занятия по той же методике. Медленно, но все увереннее абхазы стали действовать на поле боя, да и уровень огневой подготовки заметно вырос. Начались вопросы, когда же пойдем на штурм Сухуми? Сами по себе абхазы, как я понял, народ расчетливый. Я с ними проводил занятия, значит, человек нужный, у меня в номере было вино белое, красное, грецкие орехи. У остальных офицеров нашей группы этого не было. Мы жили в санатории, за проживание и питание платили деньги, за счет этих денег санаторий и существовал, а военного народа проживало много. Каждое утро, когда я уезжал на занятия, ко мне в номер приходил абхаз, естественно, с разрешения дежурной, выливал вчерашнее старое вино, наливал новое, приносил орехи и фрукты. Ежедневно после ужина ко мне заходили товарищи и наливали себе в графины на выбор любого вина. На следующее утро все заново повторялось. Разведчики мне в номер принесли телевизор, вечером смотришь «Новости», нальешь бокал белого или красного вина и потягиваешь в свое удовольствие. Позднее начинает заходить народ, просить вина. Вина было так много, что его смог бы выпить только монах-отшельник из романа Вальтера Скотта «Айвенго». Иногда проснешься ночью, по всей гостинице был слышен тихий стук, словно дятел долбит дерево. Это офицеры, прапорщики, некоторые жили с семьями, кололи грецкие орехи.

Однажды Чиндаров пригласил меня и Рудюка к себе и поделился своими соображениями. Давайте для абхазов подготовим и проведем показательное занятие, но местность нужно выбрать вроде той, что перед Сухуми с нашей стороны. Нашли такой же обрывистый берег, похожее русло реки. Уточнили все моменты с авиацией, артиллерией, с подразделениями абхазов провели несколько тренировок по форсированию водной преграды и преодолению крутого берега. Во время тренировок обратил внимание на одного молодого чеченца, товарищи звали его Шамиль. Он всегда был в разгрузочном жилете защитного цвета, ко всему проявлял интерес, задавал много вопросов и что-то записывал в записную книжку. Шамиль был командиром чеченского батальона, который насчитывал от силы человек восемьдесят. Это был Шамиль Басаев. По стечению обстоятельств получилось так, что мы как бы способствовали его военному образованию как будущего главаря сепаратистского движения в Чечне.

Накануне показательного занятия, или генеральной репетиции для абхазов перед штурмом Сухуми, мы в узком кругу обсудили еще раз вопросы взаимодействия и меры безопасности. Утром к месту проведения занятия подъехал Ардзинба со своей свитой, о чем-то поговорил с Чиндаровым, и началось шумовое представление. Первой заработала авиация, ее сменила артиллерия, и только потом вперед пошло ополчение на правом фланге наступающих — небольшая группа из химвзвода полка, которой руководил начальник химической службы ВДВ Зайцев, выстрелила из огнеметов «Шмель». Весь берег был в огне и дыму, смотрелось это со стороны очень впечатляюще. После занятий ополченцы еще долго обсуждали между собой то, что они увидели. Это придало им еще больше уверенности, и к занятиям они стали относиться еще прилежнее. Погода с каждым днем была все лучше и лучше, солнце припекало сильнее. В один из выходных дней решил пойти на море, немного позагорать. Отдыхающих на пляже заметно прибавлялось. Развалился на топчане, читаю газету и слышу голос Чиндарова: «Михаил Федорович, не будете возражать, если устроюсь рядом?» — «Нет, не буду». С ним был генерал Тиндитников, заместитель командующего воздушной армии. В Гудауте Тиндитников возглавлял оперативную группу ВВС и сам ежедневно в небе выписывал замысловатые пируэты на «Су-25». «Хороший сегодня день», — говорит мне Чиндаров. — «Александр Алексеевич, это пароль или намек? Кстати, у меня в номере есть вино и красное, и белое». Генералы переглянулись и в один голос: «Мы не возражаем, и красное, и белое пойдет в такой чудесный день, да еще на берегу моря». — «Тогда я мигом туда и обратно». Мы с Чиндаровым были в дружеских отношениях еще по Афганистану, где часто бывали на боевых действиях. По возвращении в Союз продолжали поддерживать отношения. Приходилось по службе бывать в его полку, всегда старался помочь советом, и не только советом. Затем он стал комдивом, но моя помощь ему по-прежнему нужна была.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});