О носах и замка́х - Владимир Торин

быть, это был сам Ратц – не могу сказать точно. Но на этом удача от преследователей так же отвернулась. Ну, вы знаете, док: эта удача – сегодня здесь, завтра там.

Фиш затерялся где-то в узких переулках, между заброшенными приканальными фабриками, пакгаузами и складами. Экипаж остановился, и я успел забраться под него – в самый последний момент, и только чудом меня не обнаружили. Мистер Ратц запустил в небо еще одну сигнальную ракету, указывая своим сообщникам место остановки, и принялся руководить.

Он сообщил мистеру Трилби, что у него недостаточно людей, чтобы составить поисковую сеть и прочесать весь берег, и ему не остается ничего иного, кроме как организовать штаб и подойти к вопросу тактично… эээ… да, наверное, вы правы, док… тактически, а не тактично. Хотя я разницы особо не вижу.

Бенни Трилби тогда сказал, что с него пока что хватит погонь и перестрелок и что пороховой дым уже скрипит у него на зубах. Он удалился. И я удалился следом за ним.

Газетник шворкнул с берега с такой прытью, словно где-то объявили о скидках на подзорные трубы. Я думал, что он вернется на Неми-Дрё, но он направился прямиком сюда. Да-да, сюда, док. В переулок Трокар № 7. Кажется, он сложил два и два и понял, что Фиш у вас прячется. Он стал ошиваться поблизости, заглядывал в окна, следил. Я хотел вас предупредить, но не знал, как это сделать незаметно.

Трилби приставил ухо к двери, достал из сумки какое-то приспособление и прощупал им дверь, после чего надел свои эти странные мушиные очки, подсоединил к ним тонкую гнутую трубку с окуляром на конце и просунул эту самую трубку в щель для газет. Я думал подкрасться и схватить его за шиворот (понимаете, у меня большой опыт по части хватания за шиворот, хоть, в основном, хватают сугубо меня), но я хотел разузнать, что этот пронырливый хмырь станет делать, а еще мне было любопытно поглядеть на его методы – не сказать, что я подумал: «О, можно позаимствовать пару-тройку полезных уловок!», – вот я и не говорю.

В общем, какое-то время Трилби наблюдал за происходящим за дверью через свой «подглядыватель» и вдруг удовлетворенно хохотнул и даже потер ручонки – ну ни дать, ни взять муха, увидевшая сахарную крошку. По его реакции я понял: он обнаружил, что искал – думаю, тогда-то он и увидел самого Фиша. Я полагал, что он сразу же отправится доложить Ратцу и уже придумывал, как ему помешать это сделать, но он продолжил наблюдение. Трилби обошел дом, зашел сбоку. Вы знаете трубу возле ваших этих кустов колючих? Ну, ту, которая еще толстая и ржавая, как мамаша Горбин из Фли? Так вот газетник надел какие-то перчатки, дернул шнуры на башмаках и… у меня тогда глаза на лоб полезли… стал забираться по трубе, и в самом деле как какая-то муха! В воровских кругах ходят невероятные истории о подобных штуковинах, чтобы лазить по трубам. Трубы ведь повсюду, а это значит, что, владея подобными приспособлениями, можно всюду забраться. В общем, Трилби забрался по трубам на крышу. Ваш покорный слуга влез на соседний дом – мне было проще: попался ржавый трап, ведущий к старой причальной площадке. Вероятно, там когда-то швартовали воздушный шар.

Забравшись на крышу, уж пусть простят меня ваши соседи, я увидел, что Трилби вовсю шныряет по вашей. В руках он держал катушку, а на голове у него, помимо его очков, было еще одно странное приспособление из коллекции его невероятных штуковин, похожее на две медные консервы, надетые на уши, и к ним вел проволочный провод, моток которого газетник держал в руках. Он опустил конец провода с надетым на нем рожком, ну, знаете, как у клаксонов, в дымоход, из которого шел дым. Видимо, это была гостиная. Трилби не кашлял и даже не плевался. Лишь надул щеки и стойко терпел, и время от времени кивал, кажется, поддакивая тому, что подслушал. Я себя едва сдержал, чтобы не взять какой-нибудь камешек и не сбить его, точно дрозда с ветки.

Простоял газетник с этой штукой там почти двадцать минут, а может, и час – не знаю, у меня нет часов. В общем, очень долго. Я уж думал, он там угорел от дыма. Но вот, в какой-то момент он смотал свою проволоку и спустился с крыши таким же образом, как и поднялся, – по трубе.

К дому подъехал кэб. Трилби притаился в узком проходе между вашим домом и соседским, и почти сразу же из дома вышли вы. Когда вы сели в кэб, он исполнил «пиявку», ну а мне не оставалось ничего иного как погнаться следом за вами. Повезло еще, что в Саквояжне движение не ахти, и я почти даже не выдохся, хотя, по правде, в тот день я вообще набегался так, что на всю жизнь хватит.

Кэб отвез вас на Чемоданное кладбище – я уж было решил: помер Фиш, и вы к похоронщикам отправились все обустроить, – но Бенни Трилби не стал ехать на кладбище вместе с вами, он спрыгнул у ворот и двинул куда-то в сторону Семафорной площади. Меня все порывало отправиться следом за вами и предупредить, но что-то внутри подсказывало, что это еще не конец, и полезнее будет – продолжать следить за этим изворотливым типом. К тому же я терпеть не могу кладбища, мертвецов и все с этим связанное. А предупреждение, подумал я, я могу вам всегда отправить и по пневмопочте. Это потом уж до меня дошло, что у меня совсем нет денег, а те, что вы выдали мне на расходы, закончились еще утром в «Пирожковой Патти Пи».

В общем, Бении Трилби держал путь к себе домой. Квартирка его располагается в одном из этих домов-горбунов на Семафорной площади, знаете, облезлые, что твой пес… а, у вас нет пса? И был бы, он не был бы облезлым? Ну, в общем, вы меня поняли… Я вообще Семафорную площадь не люблю. Злые люди там обитают, и много приезжих, да и просто полным-полно хмурых, неразговорчивых типов. В общем, пустырь, дымарь и хмарь, вы и без меня знаете.

Газетник Трилби живет в доме № 5. В шумном дворе-колодце постоянно кто-то шныряет, орут местные хозяюшки, бегают дети, скрипят старики – так что я не