Клетка для мятежника - Кейт Якоби

— Ничего... такого... я не знаю.

— Вы за мной шпионили? Сговаривались с Врагом? Вот в чем дело? Предали меня, предали собственный народ, переметнулись? — Когда де Массе ничего не ответил, Нэш снова стиснул кулак.

Боль пригвоздила де Массе к постели, как удар молнии. Он ослеп, его легкие лишились воздуха, тело — крови, сознание — воли к жизни.

Однако мертв он не был. Да и не будет: Нэш умел длить эту пытку бесконечно. Не причиняя ущерба телу, он извлекал боль из самых глубин существа жертвы. Де Массе знал, что за последние годы именно на такую участь Нэш обрек десятки человек, и всегда подозревал, что однажды тоже подвергнется этой пытке.

— Что вы сделали? — прошипел Нэш прерывающимся от ярости голосом. — Говорите!

— Не скажу... ничего... чудовище! — Де Массе лишился зрения, руки и ноги перестали ему повиноваться. — Поздно! Мои секреты... вам не узнать. Я поклялся... вы никогда...

Нэш схватил его за плечи и встряхнул, швыряя вопросы в лицо барону. Потом он взял чашку, понюхал остатки питья и в ярости разбил об пол... де Массе понял, что по крайней мере этот его секрет стал Нэшу известен.

Удар в лицо походил на ласку по сравнению с болью, которую испытывало остальное тело. Однако де Массе удалось отстраниться от своих страданий; он словно плавал в дюйме над ними, осознавая их, но не испытывая.

— Вы не умрете, пока я вам этого не разрешу! — Нэш снова вцепился в де Массе, оторвал его от постели и встряхнул. — Вы все мне расскажете! Что вы прячете? Кого выгораживаете? Дугласа? Дженн? Эндрю? Кенрика? Да, конечно, Кенрика! Вы с ним в сговоре... нет, скорее дело в малахи. Да? Проклятие, де Массе! Вы будете говорить!

Теперь де Массе ощутил другую пытку: где-то в глубине его души рождалось непреодолимое желание все рассказать, выпустить на свободу истину, дать ей раствориться в вечернем воздухе, чтобы насладиться ею в последний раз перед смертью.

— Не моя... тайна... — сумел он прошептать. Дыхание его прервалось, воздух без усилий покидал его тело, пока оно не стало лишь пустой скорлупой. Де Массе еще чувствовал, как Нэш бросил его на постель, как с проклятием отвернулся. Он еще ощущал, как зло, исходящее от этого человека, отравляло воздух, просачивалось в доски пола, в штукатурку стен, в дерево мебели. Зло вечерний ветерок выносил в окно, рассеивал в холодной весенней ночи...

Потом барон де Массе перестал чувствовать что бы то ни было.

— Простите, ваше преосвященство!

Слова, такие знакомые, так часто произносившиеся им самим, укололи слух Годфри, как снежинки, которые несет зимний ветер. Годфри поднял усталые глаза от бумаг, усеивающих его стол, и взглянул на монаха.

— Да, брат мой?

— Там вас хочет видеть какой-то человек. Он говорит, что пришел по делу чрезвычайной важности.

Годфри подавил вздох. Он был епископом всего два дня, но новые обязанности уже легли на него тяжелым грузом. С того момента, как во время мессы накануне было объявлено о смерти Брома, его осаждали просители. Годфри пытался никому не отказывать в разговоре, но прошлой ночью он спал всего пять часов... и его все еще тревожил непонятный случай с Осбертом.

И к тому же этим утром Кенрик удостоил нового епископа первой аудиенции.

— Назвал этот человек свое имя?

— Нет, ваше преосвященство. Но он настаивает, что должен увидеть вас немедленно, сегодня вечером.

— Хорошо. Он в приемной?

— Да, ваше преосвященство. Привести его?

— Да, пожалуйста. — Годфри протянул руку к чашке с чаем, но напиток давно уже остыл. Кипы бумаг на столе ничуть не уменьшились с тех пор, как Годфри на рассвете сел за стол... Даже с умелой помощью Френсиса, Олера и дюжины других монахов дело шло медленно: в последние годы епископ Бром пренебрегал работой. Годфри мог только молить богов послать ему силы для таких трудов.

Дверь снова отворилась, и монах ввел в новый кабинет Годфри молодого человека. Приблизившись, тот неловко поклонился и нервозно оглянулся на монаха.

— Чем я могу вам помочь? — с улыбкой начал Годфри, стараясь успокоить посетителя. Он казался Годфри смутно знакомым; должно быть, он видел когда-то молодого человека при дворе.

— Святой отец... Прошу прощения: я незнаком с вашими правилами... Я пришел по поручению своего господина.

— Вашего господина? — поднял брови Годфри.

— Барона Люка де Массе, святой отец.

Голова Годфри закружилась, ему показалось, что его обдало волной жара.

— Он велел мне... прийти к вам. Чтобы попросить молиться за его душу.

Сам этого не заметив, Годфри поднялся на ноги.

— Значит... он мертв?

— Да, святой отец. — Лицо молодого человека было мрачно, в темных глазах отражалась глубокая печаль. — Он умолял вас... вмешаться.

— Конечно, — ответил Годфри. Он так мало думал о просьбе де Массе, когда столько вопросов оставались без ответов... Теперь момент настал, а он понятия не имел, что и как должен делать.

Де Массе мертв...

— Пожалуйста, примите мои соболезнования. Я знаю, что барон пользовался прекрасной репутацией.

Молодой человек взглянул на него так, словно был чрезвычайно удивлен подобными словами в устах священника, тем более что тот теперь наверняка понял, что перед ним колдун. Однако Годфри в последние недели и месяцы — а может быть, и годы — перестал обращать внимание на подобные вещи. Да, годы — это будет точнее. С тех пор, как подружился с Робертом. С того момента жизнь его стала совершенно непредсказуемой.

Усомнившись в том, что подобный жест понравится молодому человеку, Годфри не стал чертить в воздухе знак триума.

— Я распоряжусь, чтобы во время мессы завтра утром были прочитаны поминальные молитвы. И всю неделю за душу де Массе будут молиться тоже.

— Благодарю вас. — Молодой колдун поклонился и ушел. Когда дверь за ним закрылась, Годфри снова остался в одиночестве.

Словно зачарованный, он подошел к камину и взял в руки деревянную шкатулку, которую только этим утром поставил на полку. Перенеся шкатулку на стол, Годфри вытащил ключ, который носил на цепочке на шее. Отпирать шкатулку было неприятно, доставать из нее кожаный мешочек — мучительно. Когда Годфри достал письмо и сломал восковую печать, он ощутил такую панику, что был вынужден налить себе полный кубок вина и осушить половину одним глотком. Только после этого он смог заставить себя поднести письмо к одной из стоящих на камине свечей.

Годфри не догадывался, что может быть написано в письме. Он знал только, что это нечто очень важное и возлагающее на него тяжелую ответственность... по милости покойного ныне колдуна, который выбрал Годфри потому, что тот был хорошим человеком. Годфри допил вино, отставил кубок и с опаской развернул письмо. Оно было написано на двух листах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});