Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 17 - Вальтер Скотт

Они шли по главной улице городка в том порядке, как мы описали; почти все жители уже разбрелись по домам, а те немногие, что дольше обычного засиделись на вечерней пирушке, были счастливы скрыться с глаз многочисленного отряда солдат, которые нередко исполняли обязанности полицейских; никто не спросил, почему они в такую позднюю пору идут в полном вооружении и куда направляются.

С того времени, когда в Вудсток прибыли войска, у ворот парка была поставлена стража в три шеренги солдат, чтобы прервать всякую связь между замком и городом. Гонец Уайлдрейка, Злючка, который часто опустошал птичьи гнезда и совершал подобные злонамеренные экскурсии в лес, избежал бдительного ока этих людей только потому, что пролез в знакомую дыру в другой части ограды.

Стража у ворот, согласно правилам военной дисциплины, шепотом обменялась паролем с авангардом отряда Кромвеля. Пехота вступила в парк, за ней кавалерия, которой было приказано ехать не по твердой дороге, а, насколько возможно, по дерну, окаймлявшему аллеи. Кроме того, была принята еще одна предосторожность: несколько пеших солдат должны были обыскивать лес с обеих сторон и задерживать, а в случае сопротивления убивать всякого встречного, под каким бы предлогом он ни бродил по парку.

Обстоятельства по большей части благоприятствовали Кромвелю, пока он успешно шел к власти; так было и в ту ночь — погода начала проясняться. Густой туман, до тех пор застилавший все и затруднявший продвижение солдат по лесу, понемногу рассеялся, и луна после долгих усилий наконец пробралась сквозь его дымку и повесила свой тусклый и медлительный серп в небесах, осветив их, как померкшая лампада освещает келью отшельника в ночные часы. Когда отряд поравнялся с фасадом дворца, Холдинаф шепнул Эверарду, который шел с ним рядом:

— Видишь, в башне распутной Розамунды мерцает таинственный огонек? Сегодняшняя ночь покажет, кто сильнее — дьявол сектантов или дьявол мятежников. О, возликуем, ибо царство сатаны раскололось!

Тут торопливо, бесшумными шагами подошел сержант и грозным шепотом прервал речь священника:

— Молчать, там, позади… Молчать под страхом смерти!

Через минуту по шеренгам передали команду «стой», и весь отряд мгновенно повиновался.

Остановка была вызвана тем, что к главному отряду поспешно вернулся солдат из бокового патруля с донесением, что в лесу, на некотором расстоянии слева, солдаты видели свет.

— Что это может быть? — спросил Кромвель; его низкий суровый голос был ясно слышен, даже когда он говорил шепотом. — Свет движется или горит в одном месте?

— Насколько мы можем судить, он неподвижен, — ответил солдат. — Странно! Вблизи того места, где его видели, нет никакой хижины.

— С позволения вашего превосходительства, это, может быть, затея, дьявола, — гнусавым голосом вмешался капрал Хамгаджон, — за последнее время она этих краях забрал большую силу.

— С позволения вашего идиотства, ты осел, — ответил Кромвель, но, тут же вспомнив, что капрал — один из проповедников, или трибунов, среди солдат и ему надо оказывать уважение, добавил: — Ничего, если это затея дьявола, мы с божьей помощью устоим, и подлый раб сгинет перед нами. Пирсон, — продолжал он, снова приняв лаконичный военный тон, — возьми взвод и посмотри, что там такое… Хотя нет, негодяи могут скрыться от тебя. Иди прямо к замку… Окружи его, как мы решили, так, чтобы и птица не вылетела… Поставь внутреннее и внешнее кольцо часовых, но не поднимай тревоги, пока я не подойду. Если кто вздумает бежать — стреляй! Убивай их на месте, — с грозным воодушевлением повторил он, — кто бы там ни был. Лучше так, чем навязывать республике пленных.

Пирсон выслушал и отправился исполнять приказания командира.

Тем временем будущий протектор расположил немногочисленных солдат, оставшихся с ним, так, чтобы они могли с разных сторон приблизиться к подозрительному огоньку, приказал им подползти к нему как можно ближе, не теряя связи друг с другом, и быть готовыми броситься вперед, как только сам он подаст сигнал громким свистом. Желая собственными глазами видеть причину тревоги, Кромвель, от природы наделенный проницательностью военачальника, которая у других развивается в результате профессионального образования и долгого опыта, стал приближаться к предмету, вызывавшему его любопытство.

Он крался от дерева к дереву легкими шагами, с осторожной ловкостью индейца американских лесов, и, прежде чем кто-либо из солдат подошел настолько, чтобы можно было что-нибудь разглядеть, увидел двух человек, по-видимому наскоро копавших могилу при свете фонаря, стоявшего на траве. Возле них лежал какой-то предмет, завернутый в оленью шкуру, очень похожий на мертвое тело. Они разговаривали вполголоса, но так, что опасный свидетель прекрасно слышал каждое слово.

— Готово наконец, — сказал один, — отроду не приходилось мне делать такую неприятную и тяжелую работу. Боюсь, что мне несдобровать. Я рук своих не чувствую, и, странное дело, хотя так здорово трудился, я дрожу всем телом и никак не могу согреться.

— А я так чересчур согрелся, — сказал Рочклиф, тяжело дыша от усталости.

— Холод пробрался мне в сердце, — продолжал Джослайн, — вряд ли мне когда-нибудь будет опять тепло. Чудно мне, нас будто околдовали. Копали почти два часа, а много ли выкопали? Любой могильщик справился бы самое большее за полчаса.

— Да, мы плохие землекопы, — ответил доктор Рочклиф. — Каждому свой инструмент: тебе — охотничий рог, а мне — шифрованные письма. Но не унывай; земля замерзла, здесь много корней — не мудрено, что дело у нас подвигалось плохо. А теперь, когда над несчастным совершен церковный обряд и я прочел заупокойную службу, valeant quantum [78], положим его надлежащим образом в место последнего успокоения; с его смертью земля потеряла не много… Да ну же, подбодрись, друг, как подобает. солдату; мы ведь прочли молитвы над его телом и, если времена изменятся, перенесем его в освященную землю, хотя он совсем недостоин такой чести. Ну-ка, помоги мне положить его в могилу; мы засыплем прах его прахом, потом натаскаем шиповника и терновника, а ты не отчаивайся и помни: ты сам должен охранять свою тайну…

— За это не поручусь, — возразил Джослайн. — Мне думается, сам ночной ветер в листве расскажет о том., что мы здесь делали… Мне думается, сами деревья будут шептать: «Здесь, среди наших корней, лежит мертвое тело». Когда пролита кровь, свидетели скоро найдутся.

— Они нашлись, и скорее, чем ты думал! — воскликнул Кромвель; он выступил из чащи, схватил Джослайна и приставил пистолет к его виску. Во всякое другое время егерь оказал бы отчаянное сопротивление, даже если бы на него напали несколько человек; но ужас, который он испытал, когда убил своего старого приятеля, хотя он совершил это убийство с целью самозащиты, усталость и неожиданность нападения — все вместе лишило Джослайна мужества, и враги схватили его так же легко, как мясник хватает овцу. Доктор Рочклиф оказал некоторое сопротивление, но был тотчас же обезоружен обступившими его солдатами.