Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

Глава XX. Последняя книжка дневника

Воскресенье, 18 февраля. Лагерь 32. (Лагерь «Бойня».) Температура ‑5,5° [‑20 °C]. После прошлой ужасной ночи мы дали себе пять часов сна у Нижнего глетчерного склада, и сегодня около 3 ч пришли сюда, довольно легко осилив перевал. Здесь мы нашли большое количество конины. Это позволило нам подкрепиться хорошим ужином, за которым последует еще много подобных ужинов, так что впредь можно рассчитывать на лучшее питание. Лишь бы не замешкаться в пути. От обильной пищи сразу же ощущаешь прилив жизненных сил, но меня беспокоит вопрос— каков будет путь на Барьере?

Понедельник, 19 февраля. Температура за завтраком ‑16° [‑27 °C]. Сегодня, когда мы выступили, было уже поздно (после полудня), так как я отвел почти 8 часов на сон. Кроме того, было много работы с переменой поврежденных саней, установкой новой мачты, с упаковкой конины и личных вещей. Путь был именно таков, какой я ожидал. Солнце ярко освещало его покров из рыхлого, сыпучего снега. Рад, что хоть выдался такой хороший день для нашей работы, но нам нужен ветер или более благоприятные условия для того, чтобы сани могли хорошо двигаться по такой поверхности. Боюсь, однако, что в ближайшие 3–4 дня больших перемен не будет.

Лагерь 33. Температура ‑17° [‑27 °C]. За короткий рабочий день и по ужасной дороге мы кое‑как осилили 4,6 мили. Казалось, будто тащишь сани по сухому песку пустыни, полозья нисколько не скользят. Если так будет дальше, нам придется плохо. От души надеюсь, что такая дорога — лишь результат близости к берегу этой безветренной области, из которой мы скоро выберемся, если будем продвигаться без задержек. Может быть, я преждевременно об этом беспокоюсь; во всех других отношениях дела поправляются. Развернутые спальные мешки сушатся на санях, а главное, мы опять получаем полные рационы. Сегодня к ужину было нечто вроде рагу из пеммикана и конины, и все единодушно заявили, что ни в одну санную экспедицию лучшего ничего они не ели. Отсутствие бедного Эванса облегчает положение нашей группы, но если б он был с нами в своем нормальном виде, мы, вероятно, двигались бы быстрее. Ввиду позднего времени года спрашиваю себя не без тревоги: что‑то ожидает нас впереди?

Понедельник, 20 февраля. Лагерь 34. За завтраком температура ‑13° [‑25 °C], за ужином ‑15° [‑26 °C]. По‑прежнему та же ужасная дорога. Четыре часа усиленной работы утром привели нас к лагерю, в котором на пути к полюсу задержала нас четырехдневная снежная вьюга. Мы искали, не осталось ли тут еще конины, но не нашли. После завтрака снова взялись за лыжи, доставившие нам некоторое облегчение. Всего за весь день сделали 7 миль. Следы от лыж довольно ясны, и по ним идти было легко. Оставили позади еще один гурий. Плетемся страшно медленно, но надеемся на изменение к лучшему. Сегодня к вечеру на SE показалась облачность, которая может нам послужить на пользу. В настоящее время сани и лыжи оставляют глубокие колеи, они ясно видны позади на протяжении нескольких миль. Тяжело, но все невзгоды, по обыкновению, забываются, лишь только мы устраиваемся на ночевку и подкрепляемся хорошей пищей. Дай нам бог лучшую дорогу, потому что сил у нас меньше против прежнего, а осень быстро надвигается.

Вторник, 21 февраля. Лагерь 35. За завтраком температура +9° [‑12 °C], за ужином ‑11° [‑24 °C]. Когда мы выступали, было сумрачно и пасмурно, но намного теплее. Идти было так же нехорошо, как вчера. Весь день длился тяжелый труд, порою внушая самые угрюмые мысли, сквозь которые пробивался светлый луч надежды, когда нам случалось напасть на след или на гурий. За завтраком нам показалось, что мы сбились с дороги, но час или два спустя прошли мимо последнего снежного вала, воздвигнутого нами для защиты лошадей от ветра. После того мы напали на круг, оставшийся от палатки, и затем уже шли по следам лошадей. Отсюда начинается район, где гурии отстоят друг от друга на большом расстоянии. Если мы благополучно минуем этот район, то выйдем на путь, правильным образом отмеченный гуриями, и при мало‑мальски благоприятных условиях уже с него не собьемся. Но все зависит от погоды. Никогда мы не осиливали каких‑нибудь 8,5 мили с большими трудностями, как сегодня. Так продолжаться не может. Мы отдаляемся от земли, авось, через день‑другой дело пойдет лучше. От души надеюсь, что так будет.

Среда, 22 февраля. Лагерь 36. Температура за завтраком ‑2° [‑19 °C]. Несомненно, на обратном пути мы попали в отвратительные условия, а ввиду позднего времени года дела могут сложиться действительно скверно. Сегодня утром с SE поднялся довольно бурный ветер и сильно гнал снег по поверхности. Мы сразу же потеряли и без того слабый след, но все‑таки шли довольно быстро. Настал час завтрака, а гурий, который мы надеялись увидеть, не появлялся. Боуэрс был уверен, что мы ушли слишком далеко на запад, и поэтому взяли несколько правее. Прошли еще одну лошадиную стоянку, не увидев ее. Вечером, изучив карту, мы убедились, что хватили слишком на восток. При ясной погоде ошибку можно исправить. Но дождемся ли ясной погоды? Положение тяжелое, тем более что, исправив ошибку, мы снова можем повторить ее. Вечером ветер начал спадать, и небо на юге проясняется. Это несколько обнадежило нас. Во всяком случае, отрадно отметить, что при всех этих невзгодах никто не падает духом. Сегодня к ужину было рагу из конины, такое вкусное и сытное, что мы почувствовали прилив новых сил и бодрости.

Маршрут похода к Южному полюсу Роберта Скотта

Четверг, 23 февраля. Лагерь 37. Температура за завтраком ‑9,8° [‑23 °C], за ужином ‑12° [‑24 °C]. Выступили с восходом солнца, ветер почти совсем утих. Боуэрс измерил целую серию углов. С помощью карт мы приблизительно сообразили, в каком положении находимся по отношению к старым следам. Данные имелись столь скудные, что мы, пользуясь ими, принимали на себя большую ответственность. К счастью, Боуэрс своими удивительно зоркими глазами разглядел вдали старый гурий. Подзорная труба подтвердила его открытие. Мы все повеселели. После завтрака увидели еще гурий. Прошли мимо него и разбили лагерь всего в 2,5 мили от склада. Его не видно, но лишь бы погода была хорошей, тогда нам его не миновать. Поэтому все значительно приободрились.

За семь часов прошли 8,2 мили. Значит, по такой дороге мы можем делать в день по 10–12 миль. Следовательно, дела еще не так плохи: мы находимся на пути, обозначенном гуриями, и, надеюсь, пробелов не будет уже до самого дома.

Пятница, 24 февраля. Завтрак. Прекрасный день. Слишком хорош. Час спустя после того, как мы выступили, ледяные кристаллы испортили поверхность. До склада дошли значительно раньше полудня. Запасы наши в порядке, только вот керосина мало. [103] Придется очень осторожно экономить топливо. Остальной провизии, считая с сегодняшнего вечера, у нас будет на целых 10 дней, идти же предстоит меньше 70 миль. Нашли записку от Мирза (он проходил тут 15 декабря), в которой он сообщил, что поверхность плохая; и другую записку от Аткинсона, извещавшего после перехода, совершенного в хорошем темпе (2,25 дня пути от склада с конским мясом), что Кэохэйн поправился после болезни. Также была еще коротенькая и не очень веселая записка от лейтенанта Эванса. Он пишет, что дорога плохая и стоят морозы. Эванс, должно быть, находился в тревожном настроении. [104]