Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации - Поляков Влад

Поскольку было сказано, что обсуждаться будут дела, то в гостиной это делать было как-то не шибко комильфо. Зато поговорить о делах в бильярдной, совмещая собственно дела с игрой, равно как и с сопутствующими элементами в виде напитков, сигар и закусок – самое оно. Туда и отправились.

Надо сказать, что в девятнадцатом веке бильярд был… естественным явлением. Более того, в Европе и вовсе являлся одной из рекомендуемых для людей благородного происхождения игр. Неудивительно, что и до Америки эта мода дошла. Особенно сюда, на Юг, где плантаторы с радостью перенимали привычки старой аристократии Европы. Не полностью, конечно, но большей частью.

Собственно бильярдных столов было два. Присутствующих же ровно пять: Борегар, я, Джон с Вильямом, ну и капитан Джек Додсон, адъютант Борегара. Последний почти сразу заявил, что играет очень плохо и лучше понаблюдает. Вольному воля. Хотя я сам шары катаю так, что на это позорище лучше и не смотреть. А ведь в компьютерных эмуляторах замечательно получалось! Парадокс, да и только. Эх, уж что-что, а компы мне теперь точно не светят. Время для них ещё до-олго не настанет!

Ладно, это всё мелочи жизни. Есть лишь то, что есть, остальное же… О нём лучше в свободное время поностальгировать. И вот пока Джонни и Вильям привычно катали шары, перебрасываясь ехидными фразами, я не столько играл с Пьером Борегаром, сколько вёл важный разговор. Впрочем, как двое моих друзей, так и капитан Додсон внимательно ловили каждое слово, звучащее в комнате.

– Неужели кто-то всерьёз надеялся представить дело так, что мы, скажем так, перестали находить понимание друг с другом? – задал я первый важный вопрос после нескольких ничего не значащих фраз, посвящённых не делам, а бильярду. – На Дэвиса это не похоже.

– Это не он. Выходка окружения нынешнего военного министра, – покривился Пьер. – Поддержанная теми… генералами, которым и капитанского звания много будет.

– Да никак вы озвучили намерение очистить армии Конфедерации от многочисленных «флойдов» и прочих «пиллоу»?

– Это я и сделал. – Явно испытав всплеск негативных эмоций, Борегар слишком сильно ударил по шару, отчего тот полетел совсем не в ту сторону. И без какого-либо внятного результата. – Меня выслушали, но стало ясно, что слова для них ничего не значат. Неужели одного разгрома им показалось мало? Многим ясно как божий день, что будут и ещё такие трагедии, если ничего не менять. И министр этот…

– Джуда Бенджамин? – уточнил я, параллельно примеряясь к шару, который стоял совсем уж выгодно. Ударил. О как! Даже загнал шар в лузу, хотя и не тот, на который рассчитывал.

– Он! Допустили поговорить. Я этого разговора ещё долго не забуду. Раздувшееся как воздушный шар от чувства собственной значимости ничтожество. Он говорил такое, от чего у меня волосы на голове поднялись!

Однако! Судя по всему, Борегара достали по полной, раз он вообще перестал стесняться в выражении собственных эмоций. И именно нынешний военный министр Джуда Бенджамин, редкостный скопидом и большой англоман. Интересно, чем именно? Впрочем, мне и спрашивать не пришлось. Дождавшись, пока я в очередной раз ударю кием по шару и, что логично, промажу, Борегар прояснил ситуацию:

– Я начал разговор, что с такими генералами у нас счёт убитых и пленных слишком большим окажется. Про мобилизационные возможности янки, которые намного выше наших. О том, что не хотелось бы вводить всеобщую воинскую обязанность.

– Всё верно говорили, Пьер. Закон был бы не самым хорошим шагом. Он показал бы нашу слабость, что нам неоткуда брать добровольцев.

– Это я и говорил. Другими словами, но смысл был тот же. – С ожесточением заколотив очередной шар, Борегар бросил кий на стол. – Партия.

– Поздравляю.

– Разве что с этим. Этот… министр сказал, что нехватку добровольцев можно по-иному решить.

– И, судя по вашему тону, я сомневаюсь, что Бенджамин сказал что-то хорошее.

– Ещё бы! Он предложил, и я это дословно запомнил: давайте скажем каждому негру, желающему вступить в наши ряды: «Иди и сражайся – ты свободен».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ничего в этом мире не меняется, если пускать на самотёк. «Упругость реальности» во всей красе. Люди даже в изменившихся условиях ведут себя так, как вели и раньше. Оно и неудивительно, ведь сущность их остаётся неизменной. А раз так, то и мир пытается вернуться в привычную колею. Если не во всём, так хотя бы в определённых аспектах.

К чему это я? Да к тому, что Джуда Бенджамин и в известной мне истории пытался провернуть нечто подобное. Несколько позже, но факт остаётся фактом. Его, конечно, завернули с такими идеями, но прозвучать они прозвучали. Англоман, что тут ещё сказать можно! Хотя сказать-то можно, но исключительно словами матерными.

– Печальный опыт сипаев, как, на здравые мысли того не навёл? – цинично усмехнулся я. – Как только начинают вооружать тех, кто с высокой вероятностью может обратить оружие против тебя, так оно обычно и выходит. А уж вооружать рабов, которые по умолчанию вряд ли испытывают какую-либо симпатию к своим хозяевам… Он что, совсем дурак, не понимает, что они либо офицеров перестреляют и перебегут к янки, или просто перебегут?

– Я не знаю, Виктор.

– И я не знаю. И, честно признаться, даже знать не хочу. В нынешней же ситуации, после суда над членами «подземки» и прочими шпионами янки, после того как присутствующий здесь подполковник Смит вскрыл сеть информаторов из тех самых негров. Этого достаточно, чтобы настоятельно поднять вопрос о лишении Джуды Бенджамина поста военного министра. И вообще о недопустимости наличия его на сколь-либо значимых должностям. С такими идеями он просто опасен.

– С этим многие согласны. Я уже переслал телеграммы с кратким содержанием нашей беседы губернаторам и тому генералитету, которому доверяю. Поддержка будет.

– А в кабинете?

– Госсекретарь Тумбс нас поддержит. Вице-президент Стивенс поддерживает Дэвиса, как и генпрокурор, как и генеральный почтмейстер. Меммингер, министр финансов, не станет ни поддерживать, ни протестовать. Военно-морской министр доброжелательно нейтрален.

Неплохо. Действительно неплохо. Нейтралитет – это уже немаловажно, особенно со стороны министра финансов. Что до Мэллори, который по военно-морским делам, так он помнит усилия как Борегара, так и мои по поводу создания флота Конфедерации. Оттуда и его доброжелательность.

– Кого армия хочет видеть военным министром?

– Я хочу вернуть Уокера, – недобро усмехнулся Борегар. – Этим мы покажем Дэвису, что думаем о его новых назначениях. И вернём того, кто будет нам обязан.

– Я-то с этой кандидатурой целиком и полностью согласен. Но что с другими?

– Они сравнили. Им не понравилось.

– Неудивительно. Но Дэвис, если даже его вынудят убрать Бенджамина, не захочет возвращения Уокера. Предпочтёт назначить кого-то нового, лояльного ему. Должен понимать, что Уокер на него сильно обижен и охотно будет работать с нами.

– В этом и дело, Виктор. Сначала осуществить задуманное, а сразу после этого – смена военного министра на нужного нам. Обстановка и расклад сил при успехе позволят нам это сделать.

– А вот теперь я слушаю особо внимательно!

Так, кажется, игра в бильярд прекратилась. Временно или капитально, тут пока судить не берусь. Что ж, тут и кофе есть, и виски, и прочие чаи с сигарами и закусками. Выбор богатый. Каждый может найти то, что ему более по вкусу. Хотя покамест даже садиться никто не спешил, разве что взгляды скрестились на командующем Потомакской армией. И он не обманул ожиданий, заявив:

– Я готовлю крупную наступательную операцию. Все думают, что я, как и раньше, хочу ударить по Вашингтону, переправив армию через Потомак.

– Раньше это было бы разумно, – вздохнул Степлтон. – Булл-Ран открывал дорогу к столице янки. А сейчас укрепления, форты, в том числе и на южном берегу Потомака. Большие потери будут.

– Вот поэтому мы лишь сделаем вид, что двинемся на Вашингтон. На самом деле наша первая цель – прекратить движение по идущей через Пенсильванию железной дороге. Она очень важна для снабжения янки. Поэтому…