Клубничный блеф. Каван - Лина Мур

только тобой. И я извиняюсь… клянусь, что мои чувства к тебе не были грязными. Я люблю тебя и сейчас, но не имею на это право.

— Она пользовалась тобой, болван. Она использовала тебя, Каван. Ты был ей не нужен. Вот и вся правда. И ты веришь, что такая сука может любить тебя? Нет, конечно. Никто не может…

— Закрой рот! — кричит Таллия.

В моей голове лишь бьются мысли о том, что я попался. Меня снова использовали. Надо мной снова смеялись. Моё прошлое повторяется и стало настоящим, но с более жестоким исходом. Я отдал своё сердце, и теперь оно больше не стучит для меня.

— Закрой рот! Прекрати! Ты сука! Это ты сука, Каван был прав!

Вместо того чтобы поговорить нормально, по-человечески, ты устроила это шоу! Зачем? Потому что ты так ничтожна, что ищешь признания? Потому что тебя все ненавидят, и ты хочешь, чтобы все были так же несчастны, как и ты? Да, ты не заслуживаешь любви и Ала. Ты ничтожество. Ты даже не человек. Ты грязь. И навсегда останешься грязью, — злобно шипит Таллия Дарине.

— Каван, прошу тебя, прости меня, — Таллия тянется рукой ко мне, но я делаю два шага назад. — Каван, я совершила плохие поступки, но разве нет шанса, чтобы всё исправить? Я люблю тебя. Я люблю тебя уже давно, и я…

— Достаточно, Тэлс. Не унижайся перед ним. Эти люди не заслуживают тебя даже сейчас, ты всё равно будешь чище их, потому что в отличие от них не наслаждаешься мучениями, а помогаешь, пусть и со своей выгодой. Пошли. Здесь нам делать больше нечего. — Парень подходит и обнимает Таллию за плечи.

— Каван…

— Я не позволю тебе унижаться перед ним. Я думал, ты её любишь, Каван. Я думал, что всё это дерьмо для тебя не важно.

Но ты заслуженно оказался в этой ситуации. Ты эгоист, раз позволил своей сестре провести Тэлс через ад и облить её грязью при всех. Ну и что из того, что Тэлс пыталась выжить? Она никого не убила в отличие от всех вас. Никому не причинила вреда. Это вы её уничтожили. Пойдём, Тэлс, пойдём, — произносит он и уводит её, а она послушно следует за ним. Аромат клубники остаётся в воздухе вместе с привкусом кислоты.

— Энрика, какого хрена? — рычит Слэйн.

— Браво, Дарина, браво. Довольна? Это то, чего ты ожидала? — усмехается Энрика.

— Пошла ты.

— Молодец, твоё расследование дало свои прекрасные плоды, но смотри не подавись ими.

— Энрика, мать твою. Это ты сделала? Ты наняла актрис, чтобы те изводили Кавана? Ты настолько ненавидишь его? Ты мстила ему? — орёт Слэйн.

— Да, я это сделала, — спокойно кивает Энрика.

— И ты считаешь, что я встану на твою сторону? Нет. Я из-за тебя отказался от своего друга! Я из-за тебя бросил всё! И это так ты мне отплатила? Живо домой. Я с тобой поговорю там, и ни шагу из дома.

Я готов убить тебя!

— Нет-нет-нет, — качает головой Энрика и отходит от Слэйна. — Засунь свои приказы себе в задницу, Слэйн. Это вы оба виноваты.

И не нужно винить меня в том, что ты боялся своего друга, и что прошлое вновь вернётся в твою жизнь. Ты ведь боишься, что тебе снова захочется быть злодеем, а уже всё, время ушло. И ты виноват не меньше моего. Вы оба виноваты во всей этой ситуации. Вы бездействовали, когда ситуация становилась всё хуже и хуже. Вы рычали друг на друга и превратили меня в грушу для битья между вами. Как это удобно не брать на себя ответственность за свой выбор. Как удобно, чёрт возьми, перекладывать свою вину на чужие плечи. И вы били по мне оба, а потом поставили рядом со мной и Таллию. Я не отрицаю, что заварила всю эту кашу. Но я хотя бы что-то делала в отличие от вас обоих. Своими страхами вы уничтожаете всё, что любите. Я пустила слух, что заплачу огромные деньги за отвлечение Кавана. Но я не надеялась на хороший исход, потому что знаю Кавана. Знаю его страхи. Знаю его истинные желания. Это всё было так очевидно, а потом мне позвонила Таллия. Когда я её встретила, то мной уже вело желание показать тебе, Каван, что ты не один страдаешь, и свои страдания по поводу отсутствия счастья ты сам выдумал. Ты сам не позволял себе быть счастливым, а вот Таллия могла тебя научить этому. Поэтому я сняла ей жильё и помогла устроиться в клубе. Она была идеальной, искренней, чуткой и ранимой. Она, действительно, тебя любила, Каван, потому что не взяла денег у меня. Она сказала, что больше не может жить в обмане. А те деньги, которые она заработала танцами, выстраданными слезами, кровью и болью, она вернула мне, чтобы не быть должной. Как тебе такая правда?

Мне противно смотреть на Энрику. Я узнаю все повадки Слэйна, и это дерьмово.

— Нравится? Вы оба всё потеряли. И оба виноваты в том, что не смогли быть взрослыми. Вы оба совершали ошибки, а мы всегда прощали вас. Но и с меня хватит. Я устала от тебя и твоего поведения, Слэйн. Устала от тебя, Каван, и твоих заскоков. Вы хоть понимаете, как мне было сложно стоять между вами и сдерживать вашу агрессию? Вы хоть представляете, что и мне было страшно потерять хотя бы одного из вас? Нет, Каван, я тебя не ненавижу, а уважаю. А вот ты себя не уважаешь, раз молча позволил этой суке уничтожить единственного человека, который любил тебя за твои раны, а не за деньги. Браво, вы все мерзкие твари. Как были такими, так и остались. И мне не жаль, что это всё случилось. Мне не жаль, потому что я тоже кое-что поняла — вы не стоите ни слёз, ни прощения, ни терпения. Вы этого не цените. Вы вспоминаете о том, что для вас кто-то важен только тогда, когда он находится при смерти. Так вот, сегодня вы оба похоронили своё будущее. Молодцы.

А ты, — Энрика поворачивается к Дарине. — Ты не отличилась. Из-за тебя бедную девочку излупили. Ты так ненавидишь себя и то, что ты до сих пор не можешь иметь власть хотя бы над одним из них, что успокоиться не можешь. Довольна?