Глубокое погружение / In too deep - Роника Блэк

Серебряная Долина, Аризона. 

В двери постучали, и Эрин тихо подошла к ней, не вполне уверенная, стоит ли открывать. Наклонившись, она очень осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, посмотрела в глазок. Начиная с той ночи, когда произошел пожар, ее буквально атаковали представители прессы вместе с Марком и его коллегами, засыпая обвинениями и вопросами по поводу ее скрытого гомосексуализма. 

Казалось, для окружающих не имело значение, что видеопленки из дома Адамс доказали и ее непричастность к пожару. В настоящий момент, для всех было важно то, что она больше не была брошенной женщиной. Да, Марк оставил ее из-за другой женщины, но оказалось, что и она не осталась в долгу и кинулась в объятия другой. Повод достаточный для того, чтобы нанять кого-то, чтобы устроить пожар. Все думали, что она хотела его денег, задумав отрезать и себе часть от его пирога. Но они были неправы. Она абсолютно ничего не хотела от Марка и тем более, его денег. Все, что она хотела - это спокойствия и мира. И любви. 

Прошедшие несколько дней были для нее сплошным кошмаром, и ей было жаль, что она не может сбежать от всего этого, заплатив любые деньги. 

За дверью стоял мужчина, судя по униформе – курьер из службы доставки FedEx. На улице было темно, и только благодаря яркому свету у подъезда она разглядела его. Чуть приоткрыв дверь, она увидела у него в руках большой конверт. 

"Эрин Маккензи?" 

"Да". 

"Распишитесь здесь, пожалуйста". 

Эрин расписалась за конверт и закрыла дверь, не забыв запереть ее на замок. Присев, чтобы открыть послание, она обратила внимание на то, что оно было из полицейского управления Серебряной Долины. Вскрыв конверт, Эрин вынула его содержимое. Это было официальное письмо, сообщающее ей, что она освобождалась от своих обязанностей… на неопределенное время. Молодая женщина перечитала послание несколько раз убежденная, что это ошибка, что просто ее мозг еще раз надумал сыграть с ней в жестокую игру. Но все осталось на месте. Слова на бумаге никуда не исчезли. 

Разжав руки, она не заметила, как письмо соскользнуло с коленей и, словно легкое перышко, покружив, опустилось на пол. Сдавленно вскрикнув, она подняла дрожащую руку к лицу и прикрыла ладонью рот. Отдел увольнял ее. Они больше не нуждались в ней. В послании говорилось, что причиной послужило частично ее состояние здоровья, а частично ее поведение, которое скомпрометировало расследование. 

Ошеломленная известием, она сидела, уставившись в одну точку, чувствуя, как из глаз хлынули слезы. Проглотив подступившие рыдания, она ощутила охватившую ее злость на то, как поступил с ней отдел. День, когда она приняла присягу, был одним из счастливейших дней в ее жизни. А теперь все кончено. Полицейское управление, частью которого она была и очень гордилась этим, списало ее. Теперь они считали, что она больше была не достойна работать у них. 

Это было не правильно. Должен был быть какой-то выход. Должен был быть кто-то, кто выслушает ее. 

Эндерсон. Да, Эндерсон. Патрисия ее поймет. Разве нет? 

Эрин посмотрела на свой телефон, подумав о том, что следует позвонить ей и все рассказать. Но телефон был мертв. Она нарочно сняла трубку, утомленная его постоянными надоедливыми звонками. И теперь он давно не подавал признаков жизни, прекратив издавать даже надоедливые гудки. Сейчас он молчал, не нарушая ничем тишину. Как и она. 

Очередной стук в дверь испугал Эрин. Молодая женщина рассердилась и спрыгнула с дивана, готовая накричать на любого, кто будет стоять за дверью и сказать им, чтобы они отвязались от нее и оставили в покое. Открыв дверь, она набрала в легкие побольше воздуха, собираясь выплеснуть свое раздражение на незваного гостя. 

"Привет", - с нежной улыбкой поздоровалась с ней Адамс. - "Я пыталась дозвониться, но телефон все время был занят". 

У Эрин перехватило дыхание от вида любимой: знакомого теплого взгляда, божественно прекрасного лица, обрамленного волосами цвета полуночи. Было удивительно, как мог человек одетый весьма просто, в джинсы и тонкую серую майку, выглядеть настолько невероятно. 

"Что случилось?" - спросила Адамс, изучая изумленное лицо любимой. 

"Я.. мм … " - Эрин пыталась совладать с бередящим душу предательством, которое рвалось из груди, стремясь вырваться наружу. 

Она пробовала не обращать внимания на язвительные слова Марка и журналистов. Но как только увидела лицо женщины, которую любила, обида и горечь рванулись вверх, словно мощное извержение вулкана, оставляя после себя пустоту и руины. 

"О, детка, что такое?" - Адамс немедленно вошла внутрь и обняла возлюбленную, укачивая рыдающую блондинку в руках. Пнув ногой дверь, она прикрыла ее за собой. Подведя Эрин к дивану, Адамс усадила ее на него, вытирая горькие слезы с любимого лица. - "Ш-ш-ш. Все хорошо, скажи мне, что не так". 

Эрин подняла глаза и заглянула в яркую синеву любимых глаз. - "Все… " - судорожно всхлипывая, произнесла она между рыданиями. - "Это и Марк, и журналисты … " 

Адамс внимательно слушала молодого детектива, не спуская с нее проницательных глаз. Она знала, что Марк не давал покоя Эрин. Мужчина был разъярен и, надо сказать, вполне справедливо. Он едва не погиб сам и чуть не лишился своего не рожденного ребенка в огне. Но он был неправ в отношении Эрин. И если бы хорошо знал ее, как и подобает хорошему мужу, то понял бы, что она никогда бы не сделала этого. А что касается журналистов, то они всегда были голодными стервятниками, кормящимися скандальными историями. Она уже сделала несколько звонков, чтобы остановить шумиху, и была рада тому, что все еще имела некоторый вес в этом городе. Изучая Эрин, она заметила ее осунувшееся лицо и отрешенный взгляд, и мысленно упрекнула себя за то, что старалась держаться подальше от нее прошедшие несколько дней. Возможно, она не должна была проводить так много времени у себя дома, отложив возможность быть вместе, после того беспорядка, который учинила полиция. Возможно, ей следовало быть рядом с Эрин. Но она волновалась за ее безопасность, думая, что если кто-то, по неведомой причине, пытался насолить ей, то ей бы совсем не хотелось, чтобы Эрин тоже стала его целью. Она думала, что блондинка будет в большей безопасности у себя дома. По крайней мере, в настоящее время. 

"Но это еще не сам-м-м-ое худшее из вс-с-сего", - объявила Эрин, принявшись икать. 

"А что?" - спросила Адамс, мягко поглаживая ее по спине.