Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

«Ты говоришь о войне», — напомнил Жан-Клод.

«Как ты можешь показывать нам все эти ужасы, а потом ждать, что мы согласимся на то, чтобы Анита рисковала угодить к ней в лапы?» — возмутился Ричард.

«Я не жертва, Ричард, каким бы ни был расклад. И это не изменится», — отрезала я.

Донни нашла парковочную стоянку. Она заглушила мотор, и мы вдруг оказались в тишине — слишком густой, как та, что бывает, когда воздух тяжелеет перед бурей. Дамиан склонился еще ближе, поэтому все, что я могла видеть, была зелень его глаз, и прошептал:

— Я еще не питался сегодня.

И тут мой живот свело от голода. Натэниэл вцепился мне в руку и в спинку сидения. Внезапно мы дико проголодались. Я увидела, как, словно полуночное небо, темно-синим огнем загорелись во мраке комнаты глаза Жан-Клода. Рука Ричарда дернулась так, будто он резко прижал к себе вампира.

«Ma petite, скажи мне, что ты кормила ardeur после того, как прибыла в Ирландию».

«Мы вздремнули пару часов из-за смены часовых поясов», — отчиталась я.

— Сегодня мы еще не кормили ardeur, — ответил Натэниэл.

— Все наружу, — скомандовал Домино, открывая дверь. Все наши вышли без дальнейших понуканий — они знали правила. Если ты не донор, а в машине находится голодный вампир, тебе нужно выйти. Если не хочешь заниматься групповым сексом в машине посреди улицы в другой стране, когда может проснуться ardeur, тебе нужно выйти.

Бреннан не мог выбраться наружу достаточно быстро, а Донни желала знать, что происходит. Каазим выпроводил ее из машины и кликнул Джейка. Как и большинство ребят из Арлекина, они делились кровью только со своими Мастерами. Джейк повернулся к нам:

— Передай Жан-Клоду, что есть причина, по которой вампиры обходятся со своими moitié bêtes, как с существами более низкого ранга, ведь в конечном итоге остаться может только один.

— Кто один? — не поняла я.

— Король, — ответил Джейк и закрыл за собой дверь машины.

54

Никки остался, потому что не покидал меня, даже если это значило, что ему придется открыть вену для нового вампира. Дев остался, потому что с дележкой кровью у него проблем не было, если речь шла о правильном вампире. Я не знала, что Дамиан был для него «правильным вампиром», особенно с учетом перспективы поднятия ardeur’а, но в последние дни происходило много странностей, так какая разница, если вылезет еще одна?

«Я вынужден перекрыть между нами контакт, ma petite, иначе один голод может перерасти в другой».

«Поняла», — согласилась я.

«Почему он настолько усилился?» — спросил Ричард.

«Смена часовых поясов способна ухудшить ситуацию», — пояснил Жан-Клод.

«Расскажи мне об этом», — недовольно буркнула я.

«Я и представить себе не мог, что ты покинешь гостиничный номер, не покормив Дамиана».

Тут не поспоришь — это было не просто небрежно с моей стороны, это было беспечно.

«Я поразмыслю на тем, чем ты поделилась со мной, ma petite. Поговорю с Пьереттой и Пьеро, ведь они чаще, чем кто-либо из Арлекина посещали Изумрудный остров (так называют Ирландию за обильное количество зелени и высокий уровень влажности — прим. редактора). Возможно, они что-то знают и поделятся с нами».

«Обратись за помощью к Сину. Оказалось, Пьеретта болтает с ним куда свободнее, чем вообще с кем-либо».

«Я подключу нашего юного принца».

Дамиан стащил меня с моего сидения и увлек назад, в полумрак задней части машины. В темноте его глаза светились так ярко, что могли посоперничать с солнечным светом. Натэниэл полез с нами.

Толкнув Ричарда на кровать, Жан-Клод убрал его густые волосы в сторону и впился взглядом в чистую и мощную линию его шеи. В тачке у нас не хватало места, чтобы даже вдвоем удобно устроиться на коленях. Никки помог нам сложить несколько сидений, как будто мы тут роды принимать собрались.

Я — нет, все мы ощутили жажду крови Жан-Клода, а под ней, или в сплетении с ней, был иной тип жажды. Казалось, усиление моего триумвирата повлияло на обмен между обеими группами.

Ричард поднялся и уставился на другого мужчину:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет, — сказал он так, будто мы не чувствовали, насколько негативна была его реакция на Жан-Клода, если тот рассматривал его, как сексуальный объект.

Дев коснулся моей руки, и это заставило меня переключить внимание на него.

— Мне нужно знать, так ли все плохо, как в тех отголосках, что я улавливаю, — произнес он таким тоном, словно это все объясняло.

— Что плохо? — не поняла я.

— Ричард и Жан-Клод. — Он потянулся к моей руке, и внезапно я ощутила его энергию — она была похожа на тепло солнечного света. Она прогнала то беспокойство, которое автоматически возникло в ответ на поведение Ричарда. Я поняла, что так оно и произошло: автоматически. Он вел себя определенным образом, а я чувствовала себя определенным образом. У Жан-Клода с ним были те же проблемы. Словно когда мы были втроем, всем нам, включая его, было тяжело. Я всегда полагала, что если с Девом легко, то он не особо задумывается и не особо восприимчив к эмоциям, что в нем всего этого меньше просто потому, что он легкий на подъем и веселый. В тот момент меня озарило, что Дев относится ко всему проще только потому, что у него заморочек меньше, чем у всех нас.

Ричард зарычал:

— Убирайся из наших голов, Деверо! — Когда он обратился к Деву по фамилии, я поняла, что эта информация дошла до него из моих воспоминаний, которые я получила в Ирландии. Я не раскрывала этого конкретно Ричарду, так что возникал вопрос, сколько еще информации мы тихо разделили между собой, сами того не ведая.

— Нет, — сказал Дев. — Не нагнетай и ты.

— Серьезный тон сбивает ardeur, — пояснила я.

— Но его нужно накормить сегодня, — сказал Никки. — И чем скорее, тем лучше, чтобы потом не удивляться, когда вас накроет посреди расследования.

В его словах был смысл.

— Всем есть, что сказать, но не мне, — отрезал Ричард, и это правда: он был недостаточно сговорчив, чтобы преодолеть свои комплексы. Видит бог, я несовершенен, но я хотя бы стараюсь — эта мысль пронеслась через головы каждого из нас, но она не помогала.

Дев больше не прикасался ко мне, и все вокруг как-то померкло. Чертовски угнетал тот факт, что Жан-Клод, Ричард и я застряли, как хомячки в колесе одних и тех же гребаных проблем, с которыми мы бились уже целую вечность. Я постаралась сосредоточиться на мысли о том, как я ценю усилия Ричарда по проработке его проблем с помощью терапии… но подо всем этим лежал паттерн, который мы установили втроем, и этот паттерн не работал.

Дев строчил смс-ку в своем телефоне, и мне захотелось отобрать у него трубку и швырнуть ее куда-нибудь. Не время и не место для этого, черт побери! У нас тут кризис.

«Ma petite, тебе стоит поискать способ быть тише у нас в головах».

«Извини. Я не хотела…»

— Это правда, Жан-Клод. Все действительно так. Никакая терапия не исправит наш триумвират, — сказал Ричард. Теперь он сидел на постели с обернутой вокруг талии простыней, и вся эта мускулистая красота была недосягаема для Жан-Клода, как и для меня, хотя один из нас сидел рядом с ним, а другая находилась за полмира от него.

Утомленный ожиданием результатов нашего спонтанного сеанса психотерапии, Дамиан притянул к себе Натэниэла. Они поцеловались, но Натэниэл отвернулся и предложил свою шею. Вчерашние укусы проглядывали на его коже.

— После всего, что ты выпил вчера, Натэниэл сегодня дать кровь не может, — вмешалась я.

Глаза Натэниэла вспыхнули, как сиреневые искры. Я ощутила всполох его гнева. Это напомнило мне, как он разозлился на Бобби Ли дома в Сент-Луисе. Я не хотела, что это повторилось. Дамиан поцеловал его шею чуть выше незаживших следов, а затем поднял голову, чтобы сказать:

— Она права, Натэниэл. Вчера я брал у тебя кровь четыре раза. Ты должен отдохнуть.

— Четыре раза? — удивился Никки. — Ему нужно красное мясо, и много.

— Им обоим, — уточнил Дамиан.