Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы - Николай Седых

– Согласен. Что касается моего преемника, предлагаю назначить Главкомом и Главноначальствующим в Советской зоне оккупации в Германии генерала армии Соколовского. Он лучше других знаком с работой Контрольного совета и хорошо знает войска.

– Хорошо, мы здесь подумаем. Ждите указаний.

Прошло два – три дня, Поздно вечером мне позвонил И. В. Сталин. Справившись, не разбудил ли меня своим звонком, сказал:

– Политбюро согласно назначить вместо вас Соколовского. После очередного совещания Контрольного совета выезжайте в Москву. Приказ о назначении Соколовского последует через несколько дней.

– Еще один вопрос, – продолжал И. В. Сталин. – Мы решили ликвидировать должность первого заместителя наркома обороны, а вместо него иметь заместителя по общим вопросам. На эту должность будет назначен Булганин. Начальником Генерального штаба назначается Василевский. Главкомом Военно – Морских Сил думаем назначить Кузнецова. Какую вы хотели бы занять должность?

– Буду работать на любом посту, который Центральный Комитет партии сочтет для меня наиболее целесообразным.

– По – моему, вам следует заняться сухопутными войсками. Мы думаем, во главе их надо иметь главнокомандующего. Не возражаете?

– Согласен, – ответил я…

В апреле 1946 г. я вернулся в Советский Союз».

Однако на этом неприятности для Жукова не кончились. 30 апреля 1946 г. поступило письмо – заявление от дважды Героя Советского Союза А. А Новикова, бывшего главнокомандующего ВВС, Главного маршала авиации, а «ныне арестованного» по делу обвинения «группы крупных вредителей».

Суть обвинения: руководство Министерства авиационной промышленности якобы выпускало партии недоброкачественных самолетов, а руководство ВВС принимало их, направляло на укомплектование авиационных частей, что приводило к авариям и даже гибели советских летчиков.

В своем письме – заявлении Новиков на девяти страницах каялся перед Сталиным в собственных неблаговидных поступках:

«Я сам попал в болото преступлений, связанных с приемом на вооружение ВВС бракованной авиационной техники. Мне стыдно говорить, но я также чересчур много занимался приобретением различного имущества с фронта и устройством своего личного благополучия». (Была разобрана по кирпичику шикарная дача в Германии и на транспортных самолетах перевезена в Подмосковье вместе со всей не менее шикарной обстановкой).

Кроме того, Новиков обвинял Жукова в заговоре, в присвоении исключительно себе заслуг по разработке и осуществлении практически всех победных операций Великой Отечественной войны и очень неуважительном отношении к Сталину, как Верховному Главнокомандующему.

Позже, после смерти Сталина, Новиков утверждал, что его заставил подписать, не им написанное, злополучное письмо – заявление сам Абакумов, обиженный ранее Жуковым.

Возможно, что оно и так, но содержание этого документа, в частности клеветы на Сталина как Верховного Главнокомандующего, удивительно совпадает с аргументами упомянутой нами выше «Непроизнесенной речи маршала Жукова», составленной ее автором значительно позже, в мае 1956 г., когда жизни «Георгия – Победоносца» уже ничто не угрожало.

Но даже тогда, в мае 1946 г., И. В. Сталин не счел возможным единолично решать судьбу крупного вора и одновременно трижды Героя Советского Союза Жукова, он решил устроить коллективную порку «Георгию – Победоносцу». Для этого И. В. Сталин, как министр обороны, кому было адресовано письмо – заявление, приказал созвать Высший Военный совет, на который пригласили всех маршалов Советского Союза и некоторых маршалов родов войск.

Выступившие на заседании совета, состоявшегося 1 июня 1946 г., члены Политбюро ЦК партии Маленков и Молотов обвинили Жукова в заговоре. Затем в этом же духе выступили Берия и Булганин.

Плохо, скорее всего, пришлось бы Жукову, если бы не выступили маршалы Советского Союза Василевский и Рокоссовский, которые, покритиковав обвиняемого за разные упущения, дружно заявили, что никаким заговорщиком Жуков не является, никого из них он к противоправным действиям не склонял. Особенно смело выступил на совете маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко, который прямо заявил, что давно пора перестать доверять «показаниям, вытянутых насилием в тюрьмах»… Свою смелую речь он закончил обращением к И. В. Сталину и членам Политбюро:

– Товарищ Сталин! Товарищи члены Политбюро! Я не верю, что маршал Жуков – заговорщик. У него есть недостатки, как и у всякого другого человека, но он патриот нашей Родины, и он убедительно доказал это в сражениях Великой Отечественной войны».

Однако, по воспоминаниям самого Жукова: «Сталин, выслушав предложение о моем аресте, сказал: «Нет, Жукова арестовать не дам. Я его хорошо знаю. Я его за 4 года войны узнал лучше, чем самого себя». И все же в начале июня 1946 г. некоторые меры были приняты, в том числе издан специальный приказ, текст которого приводится ниже.

Совершенно секретно

Приказ Министра Вооруженных сил Союза ССР

9 июня 1946 г. № 009 г. Москва

Совет Министров Союза ССР постановлением от 3 июля с. г. утвердил предложение Высшего Военного Совета от 1 июля об освобождении маршала Советского Союза Жукова от должности главнокомандующего Сухопутными войсками и этим же постановлением освободил маршала Жукова от обязанностей заместителя министра Вооруженных Сил.

Обстоятельства дела сводятся к следующему.

Бывший командующий Военно – воздушными Силами Новиков направил недавно в правительство заявление на маршала Жукова, в котором сообщал о фактах недостойного и вредного поведения со стороны маршала Жукова по отношению к правительству и Верховному Главнокомандованию.

Высший Военный Совет на своем заседании 1 июня с. г. рассмотрел указанное заявление Новикова и установил, что маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным Главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражая недовольство решениями правительства, и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц.

Маршал Жуков, утратив всякую скромность, и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения.

Более того, маршал Жуков, будучи сам озлоблен, пытался группировать вокруг себя недовольных, провалившихся и отстраненных от работы начальников, и брал их под свою защиту, противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию.

Будучи назначен главнокомандующим Сухопутными войсками, маршал Жуков продолжал высказывать свое несогласие с решениями правительства в кругу близких ему людей, а некоторые мероприятия правительства, направленные на укрепление боеспособности сухопутных войск, расценивал не с точки зрения интересов обороны Родины, а как мероприятия, направленные на ущемление его, Жукова, личности.

Вопреки изложенным выше заявлениям маршала Жукова, на заседании Высшего Военного Совета было установлено, что все планы всех без исключения значительных операций Отечественной войны, равно как планы их обеспечения, обсуждались и принимались на совместных заседаниях Ставки в присутствии соответствующих командующих фронтами и главных сотрудников Генштаба, причем нередко привлекались к делу начальники родов войск.

Было установлено, далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 г., когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.

Было установлено, дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как и проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными.

Было установлено, далее, что ликвидация корсунь – шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявил об этом, а маршалом Коневым, а Киев был освобожден не ударом с юга, с букринского плацдарма, как предлагал маршал Жуков, а ударом с севера, ибо Ставка считала букринский плацдарм непригодным для такой большой операции.

Было, наконец, установлено, что, признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя отрицать, как это делает маршал Жуков, что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят.

Под конец маршал Жуков заявил на заседании Высшего Военного Совета, что он действительно допустил серьезные ошибки, что у него появилось зазнайство; что он, конечно, не может оставаться на посту главкома Сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы.