Скриптер - Сергей Соболев

В сумке – часовые приборы. А именно, стандартный «хронометр» и «пирамидка».

Каждый из редакторов, имеющих, по крайней мере, лицензию Второго разряда, обладает начальными познаниями в смежных сферах. Конечно, такого уровня познаний, такой степени умения замедлять или ускорять время, каким обладает штатный член Гильдии Часовщиков, не говоря уже о таком исключительном человеке, как Петр Иммануилович, нет ни у одного редактора. Но простейшие операции, вроде локальной – в очень ограниченном по площади континииуме и на очень коротко время – остановки местного времени, сотрудники редакций среднего и высшего звена осуществлять способны.

Павел Алексеевич выставил на шкалах хронометра местное физическое время – год, месяц, день, часы и минуты (согласно показаниям наручного хронометра). Снял с шеи шнур, на котором крепится его личная индкарта с чипом. Опустился на правое колено. Держа пропущенный через сжатую ладонь шнур со свободно свисающим квадратиком так, чтобы индкарта находилась точно над центральной шкалой хронометра, застыл в таком положении…

Открыть рабочую панель – для этого годится любая из стен данного помещения – можно лишь при наличии нескольких базовых условий. Первым и главным из таких условий является системная поддержка отвечающего за охват данной территории подразделения Редакции. Для дальнейшего также необходима остановка местного физического времени – иначе операционная система не загрузит «панель».

Павел Алексеевич добрую минуту держал в руке свободно свисающий на шнуре предмет, на который в иной ситуации прибор времени сработал бы непременно и определенным образом. Но никаких подвижек, никаких шевелений не было; этот импровизированный «мятник» не качнулся ни в одну из сторон света… Шнур, который держал Редактор над хронометром, лишь передавал мелкую дрожь его собственной руки, но никак не реагировал на «несущую», на наличие канала, равно как и на сам прибор времени.

Время, между тем, шло; наручный хронометр отсчитывает последние минуты из отведенного им – на все, про все – часа. Павел Алексеевич пробовал менять положение руки; затем перенес хронометр еще ближе к стене и попытался повторить все сызнова…

Сейчас он сам себе напоминал незадачливого рыбака, который ждет поклевку, забросив удочку с наживкой в загрязненный, зараженный радиацией, лишенный всяких форм жизни водоем.

Итак, прибор времени не реагирует на его действия; панель – не открывается.

Что это означает?

В сущности, очень простую и очень неприятную вещь. В том мире, куда они втроем попали, пройдя через выстроенный не без труда переход из Ближней дачи, Московской редакции не существует.

Это умозаключение, в свою очередь, дает основания предполагать, что в данной – еще не до конца проявленной – реальности проект «Третий Рим», за программную и содержательную поддержку которого отвечает на своем участке именно Московская редакция, заблокирован или закрыт; механизм управления разрушен, пароли, доступы во временные каналы – аннулированы.

Павел Алексеевич вернул хронометр в двойной футляр, а его, этот футляр, положил в сумку. Задернул молнию, проверил липучки.

Затем вдруг замер…

Как у большинства тех, кто имеет проблемы со зрением, – хотя его случай не совсем типичен, но все же – у него сильно обострен слух.

Он предположил, что поблизости происходит что-то неладное еще за несколько секунд до того, как прозвучало тихое «тсссс…».

Николай, убедившись, что его подопечный предупрежден об опасности – или же сам ее уловил еще прежде него – потянул за рукоять «глок» из кобуры…

И стал смещаться к той двери, – к проему – в которую минут пять-шесть тому назад прошли Сотник и его однокашник, местный командир.

Возможно, Назаров не расслышал на фоне прочих звуков хлопков тихих спецназовских стволов… Но на действия Сотника он среагировал мгновенно; вот что значит – одна школа!

Алексей движением плеча избавился от тулупа. Сдернул с плеча «АКСУ» со сдвоенным рожком. Снял с предохранителя. Встал так, чтобы, наблюдая, контролируя и дверной, и оконный проемы, – оба глядят пустыми глазницами во двор этого бывшего строения – самому не находиться на виду в этом открытом с обеих сторон коридоре…

В проеме, лишенном рамы и самой двери, появился чей-то силуэт!..

Второй попытался проникнуть в коробку через оконный проем; его фигура четко проявилась – на чуть более светлом фоне – в пустом квадратном провале.

– Ста-аять! – рявкнул Назаров. – Пароль?!!

Сотник не столько увидел, сколько предугадал дальнейшее. Тот, что пытался проникнуть в здание через пустой дверной проем, сдернул с разгрузки гранату!..

Но выдернуть чеку не успел: Валерий с четырех или пяти шагов всадил в него несколько пуль из своего «глока»!

Ударив по ушным перепонкам, прогремела автоматная очередь! Поток свинца – Назаров стрелял почти в упор! – снес, опрокинул наружу того, кто показался в оконном проеме!..

Правее них, там, где коридор делает поворот под девяносто градусов и заканчивается у другого оконного проема, прозвучало еще несколько сухих резких щелчков! Сотник метнулся в ту сторону! Возле угла присел на корточки, затем осторожно высунулся…

– Свои! – подал приглушенную реплику Николай. – Не подстрели!.. Ну что, началась веселуха?!

Он сдернул с «лифчика» гранату. Прежде, чем метнуть «эфку» в окно – во дворе могут быть еще кто-то из этой компании – предостерегающе крикнул:

– Леха, Валера… берегись!!

Лопнул взрыв! А следом, как будто именно брошенная одним из спецназовцев граната сорвала с козырька акустическую лавину, спровоцировала ее сход, по ушам ударила дикая какофония звуков!

Что-то рвануло совсем неподалеку; качнулась под ногами земля, посыпались куски штукатурки! И вновь с оттяжкой – после короткого истошного воя – лопнул сильный взрыв!! Еще один!..

– Минометы… мать их! – крикнул Назаров. – С той стороны, из-за баррикады шарашат! Подогнали, видно, на тачках… Позиция у них где-то возле готической церквухи!!

– А что… эта церковь в начале переулка все еще цела?!

– Сами удивляемся!.. Это единственное здание, что уцелело во всей округе!! Эге… Навесняком сюда кидают… так что – берегись!!

– Из «васильков» лупят?![107]

– Ага, они самые!..

В коридор со стороны переулка вбежали пятеро или шестеро бойцов – они то ли решили укрыться в коробке от начавшегося минометного обстрела, то ли прибежали, привлеченные звуками стрельбы.

– Двое – на второй этаж! – скомандовал им командир. – Остальные к окнам! Держите под огнем двор! Мы тут нескольких зверушек положили!..

Через проем в торцевой стене в коробку влезли еще двое бойцов с опознавательными знаками в виде трехцветных нарукавных повязок. За спиной у одного разматывающаяся катушка с проводом; в правой руке, подвешенная на ленте или бинте, коробка полевого телефона. Другой, тот, что перемещается в паре со связистом – ба, да это уже знакомый им младший брат Назарова! – на ходу разговаривает с кем-то по телефону.

– Бегом ко мне! – увидев брата, крикнул Назаров. – Связист, соедини с нашими минометчиками!

– Зверье накапливается по ту сторону баррикады! – хрипло выкрикнул парень, передавая старшему брату трубку. – Готовят атаку!

Со стороны переулка через проемы в коробку злобно фыркая, рикошетно щелкая по стенам, залетают осколки взрывающихся в переулке мин! Сотник, пригибаясь, перебежал по коридору к тому помещению, где первоначально происходил их разговор с Назаровым. Здесь он нос к носу столкнулся с Николаем. Тот, в свою очередь, передав позицию у оконного проема кому-то из появившихся при звуках ближнего боя бойцов Назарова, метнулся к подопечному (укрывшемуся здесь же, в соседней комнате, не имеющей оконных проемов, сверху также защищенной уцелевшим перекрытием второго этажа, а потому относительно безопасной при обстреле).

– Ровно две минуты! – крикнул Сотник.

– Две минуты! – почти в унисон с ним выкрикнул второй спецназовец. – Павел Алексеевич… пора на выход!

Кроме звуков минометного обстрела – и усилившейся перестрелки – появились и другие… И, надо сказать, то были очень тревожные звуки!

Воспринимающийся вначале как стрекот, теперь уже отчетливо слышен звон винтов скользящих под низкими багровыми облаками «вертушек»!

– Воздух!! – крикнул кто-то неподалеку от простенка, в котором укрылись изготовившиеся к броску спецназовцы и опекаемый ими мужчина. – «Апачи»!![108]

– Воздух!.. Вертушки!.. В укрытия!!

Эти предупреждающие выкрики доносились, казалось, отовсюду. Стылый декабрьский воздух, насыщенный запахами гари и копоти, теперь уже ощутимо вибрировал; и вот уже над головами, на высоте не более сотни метров, наполняя округу грохотом винтов, пронеслась пара ударных вертолетов!..