Украина от Адама до Януковича. Очерки истории - Сергей Бунтовский

— Вы знаете? — сказал я ему, когда он пришел ко мне с рапортом.

— Да. Разрешите мне привести роту в порядок.

— Не только разрешаю, но и требую.

Петерс круто повернулся на каблуках и вышел. Вскоре послышалась команда:

— Строиться.

Я видел, как люди его роты выстроились вдоль красных стен вагонов. Все чувствовали необычайность этого ночного смотра. Петерс стоял перед ротой суровый, понурившись. С людьми он не поздоровался. Он медленно прошел вдоль строя. Его шаги скрипели на песке.

Он спокойно скомандовал:

— Господа офицеры, старые солдаты и добровольцы десять шагов вперед, шагом марш.

Глухо отдав ногу, они выступили из рядов.

— Господа, вы можете идти к себе в теплушки.

У вагонов остался поредевший ряд из одних пленных красноармейцев и шахтеров. Люди замерли. Петерс стоял перед ними, поглаживая выбритый подбородок. Он спокойно смотрел на людей, что-то обдумывая. Уже была полная ночь. В тишине было слышно тревожное дыхание в строю.

— Рота, зарядить винтовки… Курок,

Защелкали затворы. Что такое задумал Петерс, почему шестьдесят его шахтеров закладывают боевые обоймы?

— На плечо. Направо, шагом — марш.

И они пошли. Они исчезли в прозрачной ночи беззвучно, как привидения. Это было в ночь страстного четверга.

Мы терялись в догадках, куда повел Петерс своих шахтеров. Вскоре мне доложили, что он вышел с солдатами на фронт. Казалось, он идет к красным. Но вот он повернул вдоль фронта и пошел с ротой по изрытому мягкому полю. До красных было несколько сот шагов, у них в ту ночь все молчало.

С наганом Петерс понуро шел впереди роты. Версты две они маршировали вдоль самого фронта, потом Петерс приказал повернуть обратно. В ту прозрачную ночь могло казаться, что вдоль фронта проходит с едва отблескивающими винтовками и амуницией толпа солдат-привидений за призраком-офицером.

В полном молчании взад и вперед Петерс всю ночь маршировал со своей ротой вдоль фронта. Он ходил с людьми до того, что они стали тяжело дышать, спотыкаться, дрожать от усталости, а он все поворачивал их вперед и назад и шагал как завороженный дальше.

На рассвете он привел всех шестьдесят обратно. Его окаменевшее крепкое лицо было покрыто росой. Люди его роты, посеревшие от усталости, теснились за ним. Через день или два после необычайного ночного смотра он доложил мне:

— Господин капитан, 2-я рота в порядке.

— Но что вы там с ними наколдовали, Евгений Борисович?

— Я не колдовал. Я только вывел их в поле на фронт и стал водить. Я решил, либо они убьют меня и все сбегут к красным, либо они станут ходить за мной. Я их водил, водил, наконец остановил, повернулся к ним и сказал: «Что ж, раз вы убиваете офицеров, остается только вас всех перестрелять” — и выстрелил в воздух, а потом сказал: "Там коммунистическая сволочь, которую когда-нибудь все равно перевешают. Здесь Россия. Ступайте туда — тогда вы такая же сволочь, или оставайтесь здесь — тогда вы верные русские солдаты». Сказал и пошел.

На замкнутом лице Петерса мелькнула счастливая улыбка.

— А они, все шестьдесят, поперли за мной, как дети. Теперь они будут верными. Они ничего, шахтерские ребята, они солдаты хорошие.

Евгений Борисович не ошибся. Шахтеры Государева Байрака честно и доблестно стояли за нами в огне за Россию. Лучшими дроздовскими солдатами почитались наши шахтеры, они ценились у нас на вес золота, а у Петерса с тех времен и до конца ординарцы и вся связь всегда были шахтерские».

После поражения Деникина дроздовцы, отбиваясь от Красной армии, отступали через Донбасс, в третий раз оказавшись в этих краях. В отличие от остальных частей белой армии, у дроздовцев при отступлении не было случаев дезертирства.

* * *

В составе деникинских частей воевали и «черно-красные» корниловцы с черепами на фуражках и рукавах, оставшимися еще от фронтовых ударных частей дооктябрьского времени. Корниловский Ударный полк участвовал в самом первом белогвардейском выступлении — Ледяном походе Добровольческой армии. И в дальнейшем, вплоть до эвакуации из Крыма, корниловцы были на самых опасных участках фронта. Из первоначальных 600 бойцов отряд вырос в полнокровную дивизию, чтобы навсегда остаться в истории примером отваги и преданности. Основатель полка генерал Корнилов, отвечая на вопрос: «Что, если не победим?», сказал: «Тогда мы покажем, как умеет умирать Русская армия». В этих словах, на мой взгляд, вся суть Белой идеи в её величии и трагичности.

С корниловской дивизией связан забавный исторический курьез. Если изначально белогвардейские подразделения состояли из добровольцев, в подавляющем большинстве офицеров, то с развитием Белого движения части начинали пополняться мобилизованными мирными жителями и даже пленными. Во время боев за Донбасс весны-лета 1919 года Корниловский Ударный полк нес серьезные потери, которые не всегда удавалось возместить. Чтобы решить эту проблему, командование Добровольческой армии разрешило корниловцам иметь свой запасный полк, который должен был готовить пополнение в ряды боевого соединения. Затем из запасного полка был выделен батальон лучших солдат и офицеров, к которым добавили согласившихся на службу в белой армии 436 пленных махновцев и офицеров-добровольцев. Так в июне 1919 года возник 2й Корниловский Ударный полк, состоявший из офицерского батальона (семь сотен добровольцев) и трех солдатских батальонов (по пятьсот человек, в основном бывших махновцев, в каждом). Работа «воспитателей» из числа офицеров с экс-махновцами была поставлена на высоте. Старые корниловцы постоянно вели беседы с солдатами о России, о ее былом величии и теперешнем унижении, о целях и смысле борьбы, начатой генералом Корниловым. В итоге большая часть солдат осталась в полку и служила не за страх, а за совесть.

4-й Корниловский ударный полк, сформированный в конце 1919 года в Азове, был укомплектован мобилизованными шахтерами Донбасса, но под командованием кадровых офицеров-корниловцев. Впрочем, шахтерский полк просуществовал всего три месяца, пока не был уничтожен в бою у станицы Шкуринской в марте 1920 года.

Так что в одной из самых прославленных «офицерских» дивизий сражались абсолютно чуждые белогвардейцам по происхождению солдаты.

* * *

Видели наши просторы и «алексеевцев» — добровольческую часть, созданную на основе донских партизан, отряда киевских юнкеров, а также ростовских студентов и гимназистов, которые носили голубые и белые цвета российского университетского значка. Первоначально это соединение называлось Партизанским полком, а после гибели генерала Алексеева получило название «Партизанский генерала Алексеева пехотный полк». Они в память профессора Академии Генштаба генерала Алексеева старались показать свои манеры в интеллигентном, студенческом «стиле». Именно к ним больше всего подходят слова генерала Туркула: «Молодая Россия вся шла с нами в огонь. Необычайна, светла и прекрасна была в огне эта юная Россия. Такой никогда и не было, как та, под боевыми знаменами, с детьми-добровольцами, пронесшаяся в атаках и крови сияющим видением. Та Россия, просиявшая в огне, еще будет. Для всего русского будущего та Россия, бедняков-офицеров и воинов-мальчуганов, еще станет русской святыней». Впоследствии полк был развернут в одноименную дивизию.

Бойцы Марковского офицерского полка носили черную форму с белой выпушкой и каймой на погонах, символизирующую траур по безвозвратно ушедшей России и надежду на жизнь вечную и воскресение Родины. Готовность к самопожертвованию переходила у них в стремлении к героической смерти. Многие марковцы носили монашеские четки. Недаром эти воины удостоились уважительного названия рыцари-монахи, до конца пронесшие свою высокую миссию служения Отчизне. Сергей Леонидович Марков прославился не только превосходными теоретическими знаниями, но и безмерной личной храбростью. С первой мировой остался потомкам марковский афоризм: «Веду бой на все четыре стороны света. Так трудно, что даже весело стало». Сам генерал Марков погиб в бою 25 июня 1918 года, после чего Офицерский полк Добровольческой армии официально получил его имя. Выросшая из этого полка Марковская дивизия была разгромлена у современного города Торез 31 декабря 1919 года.

Возрождение Польши

После поражения Австро-Венгрии и Германии в 1918 году свою страну начали строить и поляки под руководством амбициозного Юзефа Пилсудско-го. Еще в далеком 1887 году за участие в подготовке покушения на Александра III Юзеф был приговорён к пятилетней ссылке, а его брат Бронислав получил 15 лет каторги. Отсидев свой срок, поляк не успокоился и продолжил революционную деятельность, вступив в польскую социалистическую партию. В годы русско-японской войны он отправился в страну восходящего солнца и там предложил создать антирусскую часть из польских пленных. Японское командование идею не поддержало, но зато выдало активному революционеру 20 тысяч фунтов стерлингов на разведывательную деятельность. Вернувшись в Польшу, Пилсудский организовал боевые группы, принявшие активное участие в революции 1905 года. Своих боевиков Пилсудский содержал благодаря средствам, добытым с помощью грабежей банков. Незадолго до начала Первой мировой войны Пилсудский перебрался в австрийскую Галицию, где при поддержке властей начал создавать военизированные польские организации, с началом войны развернутые в полноценные боевые части — легионы. Три года легионеры Пилсудского воевали против России, но когда стало понятно, что Германия проигрывает войну, Пилсудский решил начать самостоятельную игру. За это немцы распустили легионеров, а их создатель некоторое время провел под арестом. 8 ноября 1918 года он был освобожден, а 11 ноября был избран временным Начальником вновь созданного польского государства. Правда, у государства еще не было признанных границ, так что поляки под шумок всеобщего кризиса стали спешно брать под свой контроль все окрестные земли. В умах наиболее радикальных польских политиков уже возникла идея восстановления Речи Посполитой от моря до моря. На севере у разбитых немцев были отобраны Позен и Померания, а на юге поляки объявили своими земли Галиции и Волыни, где им пришлось столкнуться с галичанами-украинцами.