"Алхимик"-" Ветер". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Романович Роман

Заключить договор и частично раскрыться, это лишь первый шаг, далеко не самый сложный. После этого, я уверен, внимание со стороны князя в мою сторону вырастет в разы. А точнее, со стороны его людей. Конкретно в моём случае это означало, что блокиратор проверят, разберут на части, не обнаружат там никаких привычных технологий и задумаются, на каких принципах он работает.

Как физический объект блокиратор представлял собой почти монолитный кусок металла. Почти — внутри послойно были выгравированы печати, а в центре запаян драгоценный камень. Это я сам мог использовать устройство без него. В посторонних же руках требовался накопитель, а к нему требовалась печать, собирающая энергию. Я достаточно оптимизировал систему, чтобы расход был минимальным, поэтому не опасался, что устройство внезапно перестанет работать. Если, конечно же, я всё правильно рассчитал…

Ключевое слово — если. Как много этих если… Если князь не захочет на меня давить, а согласится работать на предложенных условиях. Если информация обо мне не утечет к другим ходокам и они не попытаются меня убрать. Если я смогу всё так организовать, чтобы не раскрыться ещё больше…

С князем ведь договорились, что он предоставит подходящее помещение для моей работы. Где я буду применять способности алхимика. Как уберечься от чужого внимания? Вопросы… Вопросы…

Лектор закончил теоретическую часть и перешёл к живому обсуждению. Пришлось встряхнуться и выбросить лишние мысли из головы. Сам хотел остаться в институте, так что надо собраться и учиться, а не пожирать себя мыслями по сотому кругу.

***

Выйдя с пары, словил чувство дежавю. Не прямо сразу… Я вышел из государственного института, прогулялся по морозному дню, добрался до корпуса старшего института и на входе меня перехватил охранник. Сказал, что ждет родственница.

Стоит ли говорить, что я этому не обрадовался? В прошлый раз, когда явились «родственники», они угрожали мне судом. Пока поднимался наверх, в приёмную, тревога сменилась раздражением. Со всеми этими новыми темами, разбираться ещё и с роднёй… Бесит.

Войдя в переговорную, я застал там не тех, кого ожидал увидеть. Дурак… Охранник ведь сказал, что ждёт родственница, а не родственник.

— Здрасьте, — выдал я, — Ольга Владимировна, — тут приветствия одного мало, пришлось поклониться.

Что здесь делает сестра князя? И почему она так мило общается с какой-то старушкой?

— Проходи, Эдгард, — встала Ольга, — А я пойду. Всего доброго, мадам, — улыбнулась она женщине.

Когда мы остались вдвоем со старушкой, то уставились друг на друга. Её седые волосы были собраны в пучок. На ушах поблескивали серьги, словно она пришла не в институт, а на светский раут. Да и на пальцах аж трое колец блестело.

А ещё она чем-то отдаленно напоминала мать. Настолько отдалённо, что я не был уверен, что это так. Скорее интуиция проснулась, вспыхнуло озарение.

— Вы — моя бабушка? — прямо спросил я.

— Да. Зови меня Мари. — защебетала она, — Я из дома Арно, как ты можешь догадаться.

Говорила она с выраженным акцентом, чуть растягивая гласные. Насчет догадаться — я ровным счетом ни о чем не догадывался. И понятия не имею, что за дом Арно.

Само слово дом мне знакомо. В том смысле, в каком она его применяет. В российской культуре аристократы носили «звериные» фамилии. Их семьи назывались родами. Род Медведевых или Соколовых. Также в ходу было обозначение клан. Клан Медведевых включал в себя несколько семей. Это что-то типа начальника и подчиненных. Ну или одной главной семьи, которой подчиняются другие рода.

В других культурах имелись свои обозначения. Я это вычитал интереса ради в одной из книг, когда спешно погружался в культуру этого мира. Дом — это аналог слова род. Почти… Что-то среднее между родом и кланом. То есть в дом, как я понял, может входить одна или несколько семей. При этом фамилии у них могут быть разные. Так что не факт, что у старушки фамилия Арно.

Пока в моей голове проносились десятки мыслей, старушка встала, подошла и… порывисто обняла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Такое горе, такое горе, — бормотала она.

Когда она отодвинулась, я заметил у неё в глазах слёзы.

— Мы с твоей мамой, моей дочкой, были не в ладах, — призналась она, — После того, как она вышла за твоего отца.

Судя по тону, каким было сказано слово «отец», она его не любила. Эту часть истории я знал. Мама — француженка, которая переехала из своей страны сюда, выйдя замуж за отца. Если учесть, что род Соколовых не самый именитый и богатый, то либо папа обаял её, как говорит Матвей, большой харизмой, либо… Даже не знаю. На родине не светили перспективы получше? Родичи отреклись от неё?

Звучит цинично, но это не моё мнение. Это следствие того, что я видел среди аристократов. Очень прагматичный взгляд на заключение браков, о чём не раз упоминал сосед.

— Как ты, герсон?

Я не уверен, что разобрал последнее слово. То ли гарсон, то ли герсон, то ли геерсон.

— Я хорошо. — помня про прошлую встречу с родственниками, подумал, что надо аккуратнее со словами.

— Вижу, вижу, такой большой, — она коснулась пальцами моей щеки.

Это выглядело так трогательно и столько грусти плескалось в её глазах, что настороженность ушла.

— Должен признаться, что удивлен. — сказал я осторожно, — Думал, что остался один и… Не ожидал увидеть… бабушку.

— О! — закатила она глаза, — Ради всех святых, не называй меня так! Обращайся мадам или Мари!

Старушка запричитала, но я видел, что это попытка спрятать настоящие чувства. Она отвернулась, достала платок, смахнула слезы и уселась на диван.

— У русских ужасный чай, — выдала она, взявшись за кружку.

Очень логичное заявление для той, кто спрятался за этой кружкой и сделал несколько глотков.

— Можно ли узнать, по какой причине вы явились?

Мари нахмурилась, возмутилась, а потом как-то резко сдулась.

— К сожалению, я слишком мало общалась с дочерью. А когда всё случилось, — всхлипнула она, — Я… я… сильно пожалела об этом. Но ничего не вернуть. А потом пришла новость, что ты жив. Я узнала об этом всего неделю назад и сразу же собралась сюда!

Мари оказалась адептом душевных излияний. Под конец у меня сложилось впечатление, что приехала она в первую очередь, ведомая не заботой о внуке, а чувством вины. Эти два фактора стояли где-то рядом, так что нельзя сказать, что она плохая женщина. Обычная. Со сложной судьбой.

В ходе разговора я узнал, что же там случилось в своё время. Дом Арно, как я и подумал в начале, это объединение нескольких семей. Фамилия же Мари, ну и моей мамы — Бонье. Луиза Бонье, если полностью.

Бабушка об этом прямо не говорила, но по оговоркам составить общую картину труда не составило. Сам дом Арно в основном занимался тканью и одеждой. Насколько успешно — не могу судить, об этом мы не говорили.

Зато очевидно, что семья Бонье силой не блистала. Мари, делясь историей, поведала, что мама родилась без таланта. То есть как бес она была ни о чем. Её старшая сестра, Абель, умерла от болезни семь лет назад. Оказывается, у меня была тётя. У которой есть дети, живущие сейчас во Франции и занимающиеся общим делом. Они чуть постарше меня.

Абель оказалась более способной и смогла найти себе мужа среди местной аристократии. Моя же мама не смогла. Зато нашла мужа из России, который бедствовал, зато талантом был посильнее, чем она. В общем, как я понял, то на то и сошлось. Отец получил хорошее приданое за дочь, а та получила шанс не загубить генетическую линию. Но что-то там явно не так пошло, потому что две семьи особо не общались, сугубо в рамках бизнеса. То, что мой отец начал здесь, было продолжением французских дел.

Оставшись же без двух дочерей, Мари на старости лет прониклась и, узнав, что её внук выжил, поспешила сюда.

— Ты ведь поедешь со мной? — спросила она с надеждой в конце разговора.

— Эм… — растерялся я.

Отмечу, что Мари произвела на меня хорошее впечатление. Достаточно хорошее, что выйди я прямо сейчас из леса, после побега из лаборатории, да получи такое предложение, то всерьез бы задумался, а не согласиться ли мне.