Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

Выступивший в прениях Вишневский заявил: "С кем не встретишься, возникает разговор о Прибалтике, о процессе закрепления нашего исторического правого фланга, о перспективах на Черном море — на южном фланге и т. д." Было бы хорошо широко и гласно обсудить эти проблемы, конечно, "я вовсе не советую в передовой "Красной Звезды" кричать, что мы если понадобится — будем ломать хребет Гитлеру, но надо думать, как мы будем готовиться к этой войне. […] Иной постановки вопроса быть не может. Все мое субъективное мнение — его я могу высказать здесь, мы будем биться с немцами — это большая историческая перспектива. В народе это чуют…"

Однако излишняя откровенность в данном вопросе не поощрялась, и Болтин задал риторический вопрос: "…Почему обязательно нам нужно прямо говорить — кто наш будущий враг? Разве нам это полезно? Политически это вредно. Изыщем методы, гибкие, которые позволили бы нам добиться нужного эффекта и в то же время соблюсти внешний декорум", поскольку к нашим военным обзорам внимательно присматриваются за рубежом. "Мы должны говорить внушительно, прямо, откровенно, но весьма осторожно и спокойно, потому, что мы живем в очень сложной международной обстановке. Пишите так, чтобы ни тех, ни других не обижать и не дразнить. Зачем нам сейчас вооружать против себя Германию или Францию? Мы всегда будем делать так, как выгодно нашему делу"1463.

Определенную трансформацию претерпела и пропаганда Коминтерна. Осенью 1939 г. она была переориентирована на борьбу с поджигателями войны (Англией и Францией) и разъяснение массам, что лишь ликвидация капиталистической системы способна обеспечить "подлинный мир". Однако уже в апреле 1940 г. в коминтерновской пропаганде вновь возникает идея "народного фронта" для борьбы населения оккупированных Германией стран за свободу и независимость. В дальнейшем пропаганда Коминтерна в континентальной Европе все более ориентировалась на необходимость борьбы с оккупантами и их пособниками. С декабря 1940 г. ИККИ требовал от европейских компартий усилить пропаганду национального и социального освобождения, независимости и социализма. 21 февраля 1941 г. в московском отеле "Люкс", где проживали зарубежные коммунисты, состоялось "информационное заседание" членов КПГ. В. Ульбрихт ознакомил соратников с оценками хода войны, которые, видимо, были высказаны на заседании президиума Коминтерна. Констатировав, что победа одной из сторон пока невозможна и лишь общее истощение воюющих стран может подтолкнуть их к компромиссу, Ульбрихт подчеркнул, что затягивание войны ведет к росту недовольства населения и может вызвать революционный взрыв, который будет поддержан СССР. В этих условиях основными задачами компартий должно было стать дальнейшее усиление влияния на массы, пропаганда дружбы с СССР и осуждение английского империализма1464.

Конечно, советское руководство понимало, что наступление Красной Армии под лозунгами социальных перемен могло привести к сплочению капиталистических государств в единый антисоветский блок. Поэтому в апреле 1941 г. в ИККИ была разработана идея национального антифашистского народного фронта, которой должны были руководствоваться компартии в оккупированных Германией странах. Первой целью народного фронта должно было стать решение вопроса о национальной независимости, а затем и о новом социальном устройстве. С мая 1941 г. европейские компартии приступили к осуществлению этой идеи. Для того чтобы лучше маскировать влияние СССР на зарубежные компартии и способствовать расширению их социальной базы, Сталин 20 апреля 1941 г. предложил распустить Коминтерн. По его мнению, было "важно, чтобы они (зарубежные компартии. — М.М.) внедрились в своем народе и концентрировались на своих особых собственных задачах…", после решения которых можно будет вновь создать международную коммунистическую организацию. Ф.И. Фирсов отмечает, что осуществить это намерение помешало германское нападение, но не указывает, когда же именно планировалось распустить Коминтерн. Уже в первые часы войны Сталин указал на необходимость убрать вопрос о социальной революции и сосредоточиться на пропаганде отечественной войны1465. Сам этот лозунг был позаимствован из работы В.И. Ленина "Главная задача наших дней", где указывалось, что "Россия идет теперь… к национальному подъему, к великой отечественной войне", которая "является войной за социалистическое отечество, за социализм, как отечество, за Советскую республику, как отряд всемирной армии социализма" и ведет "к международной социалистической революции"1466. Вполне вероятно, что именно под этим лозунгом и планировалось вести войну с Германией, но не ту, которая началась.

Тем временем, по мере охлаждения советско-германских отношений, особенно после Берлинских переговоров в ноябре 1940 г., которые продемонстрировали, что Германия заняла в отношении СССР более неуступчивую позицию, советские пропагандистские структуры все активнее стали собирать "негатив" в отношении Германии. С конца 1940 г. пропагандистская машина СССР начала тайную подготовку к работе в условиях будущей войны с Германией и ведения антифашистской пропаганды. Уже весной 1941 г., как вспоминает живший до войны в Хабаровске А.Ф. Рар, "люди стали приносить с лекций по международному положению дозированную критику по адресу Германии… В то же время упорные слухи о приближающейся войне с Германией стали ходить и в народе"1467.

Схожие настроения отразились и в упоминавшемся дневнике Вишневского, записавшего 31 января 1941 г.: "Позиция СССР выжидательна, мы, если будет целесообразно, сможем бросить и свою гирю на весы войны… Решит, вероятно, ближайшее лето". 9 апреля он делает следующую запись: "Решают ближайшие месяцы. Мы подходим к критической точке советской истории. Чувствуешь все это ясно". Наконец 14 апреля: "Правда вылезает наружу. Временное соглашение с Гитлером трещит по всем швам"1468. В это же время на политзанятиях в войсках все большее место требовалось отводить изучению военно-политической обстановки в Европе, раскрытию агрессивной сущности империализма и захватнической политики Германии. 30 апреля 1941 г. в западные приграничные округа было направлено директивное письмо Главного управления политической пропаганды (ГУПП) РККА "Об итогах инспекторской проверки политзанятий", в котором отмечалось, что "красноармейцам и младшим командирам недостаточно разъясняется, что вторая мировая война обеими воюющими сторонами ведется за новый передел мира… Германия… перешла к завоеваниям и захватам… Недостаточно разъясняется, что расширение второй мировой войны создает непосредственную военную угрозу нашей стране"1469.

Переломным моментом в подготовке советской пропаганды к действиям в новых условиях стало выступление Сталина 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий1470. Это своего рода программная речь Сталина, произнесенная на следующий день после решения Политбюро о его назначении на должность председателя СНК СССР, произвела неизгладимое впечатление на слушателей, которые единодушны в том, что она носила антигерманский характер. Помимо констатации захватнических действий Германии в Европе, Сталин прямо возложил на нее ответственность за развязывание мировой войны. При том, что с осени 1939 г. в СССР довольно широко пропагандировалась идея, что "поджигателями войны" являются Англия и Франция, это было озвучиванием явно нового курса. Секретарь исполкома Коминтерна Г. Димитров отметил в дневнике: "Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне". Вишневский оценил эту речь более эмоционально: "Речь огромного значения. Мы начинаем идеологическое и практическое наступление… Речь идет о мировой борьбе: Гитлер тут просчитывается […] Впереди — наш поход на Запад. Впереди возможности, о которых мы мечтали давно"1471.

Изменение направленности советской пропаганды было четко сформулировано Сталиным 5 мая 1941 г. На банкете в Кремле после торжественного заседания по случаю выпуска курсантов военных училищ был провозглашен тост за мирную сталинскую внешнюю политику. В ответ на него Сталин взял слово. "Разрешите внести поправку, — сказал он. — Мирная внешняя политика обеспечила мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия — армия наступательная"1472.