На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного - Фридрих Горенштейн

2-й крестьянин. Юрод видит в нищем дьявола!

Петля Лобов. Не корись ты, шлея бросовая! (Замахивается клюкой.)

Василий Блаженный (уворачивается, отскакивает). И в тебя, дьявола, навозный клубок брошу! (Бросает кал и попадает Петле Лобову в лицо. Смех.)

Пьяный. Юрод и сего калом по лицу помазал, весела потеха! (Смеется.)

Петля Лобов. Народ православный, юрод у святой иконы Божьей Матери кощун творит! Бейте его!

Пьяный. Бити его некому, и сняти с него нечего! (Смеется, поет, пританцовывает). «На устье Самары-реки, на красном бережку, на том на сыпучем песочке!» (Танцует.)

Посадский. Недобро делаешь, юрод, что у святой иконы Божьей Матери шалуешь!

Петля Лобов. Юрод и церковь не почитает, в храм приходит не молиться, а шаловать! То орехов набрал, в церковь пошел, а как служба почалась, почал бросать ими и гасить свечи, а как подошли люди, чтоб его вывести, вскочил на амвон и почал оттуда кидати в женщин орехами. Ныне ж совсем кощунство творит!

Василий Блаженный. Ах ты, шелудивый калика! (Бросает кал, попадает снова в калику.)

Петля Лобов. Ах ты, тьма адова, вот я тебя клюкой! (Калики гонятся за Василием Блаженным, тот убегает.)

1-й крестьянин. Про калик юрод правду сказывал! Их, нищих, все больше, нас, крестьян, все меньше.

2-й крестьянин. У них, калик, привольное житье, сумка переметная всегда хлебом и деньгами полна. Овсянку едят с маслом, да кисель гороховый с хлебом!

Бродяга. Истинно так! (Зевает, крестится.)

4-й крестьянин. От непомерных налогов вконец обнищали, потому только остается жить в своих дворах, что ведь земля не расступится, вверх не улетит!

5-й крестьянин. Поборами разорены! Уж и в страдную пору не овсом коней держим, мякину едят за овса место, а то и веточный корм. (Сердито.) Пятую часть давати, не более, пятую часть урожая с возделанной земли! А ямские сборы с крестьян не городити, на богатых торговых гостей перекласть! Жизни нет ныне! При Иване Васильевиче Грозном лучше было!

Купец. И города разоряются! Люди наши обнищали, и торжища наши раскопаны, а иные торжища калом коневым заметаны.

Старец Калист. Разорение на Руси, а святые молитвы забываем. В знании молитв многие малоискусны, не умеют прочесть «Отче наш», просвещать же народ некому. Годунов повсюду своих клевретов ставит, а они невежественны. Даже епископ в Вологде в беседе не мог сказать, сколько было евангелистов, сколько было апостолов. Сказал: «Ежели Бог пожалует, то и будет спасение, знаю я али не знаю, сколько апостолов».

Боярский сын Семенов. В дворцах повсюду, то ли в Двинской четверти, то ли тут, в Москве, на дворовой стороне, взяточники скуп берут. В Холопьем да Поместном приказе главные взяточники – государевы дьяки Андрей Арцыбышев и Семен Сумароков, Годунова люди. Сам Андрей Щелкалов взяточник!

Посадский. В суд ногой, в карман рукой!

2-й посадский. При прежнем государе Иване Васильевиче лучше было, недаром говорят! Он бояр да дьяков притеснял, а к народу был кроток!

Пьяный. И у нас на кружечном дворе ныне грабеж! Людям обнажения великие. Одни пьют, другие грабят, с одного конца бо горят, а с другого говорят. В кою пору у нас пили, тогда и хвалили, а ныне в руках не видят. Они же нас осмехают и дураками называют.

Посадский. От Годунова со товарищи погибель!

Боярский сын Семенов. Нынешние его товарищи – Щелкалов да Басманов – яко бесы, путь Годунову подстилают и имя Христово выгоняют. Оттого покинули Москву святые образа и едина осталась наша заступница, чудотворная икона Варваринской Божьей Матери! (Крестится. Все крестятся.)

Старец Калист. Воспоем ей, Пречистой! Сказано: прежде всего сейте пшеницу Божью, ибо из Божьих чудес произрастает все иное. Семя же того урожая есть молитва. Воздадим родительнице Божьей! (Молится.) И возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем, что призрел он на смирение раба своего, ибо отныне будут ублажать меня все роды. (Народ молится. Входят калики Петля Лобов и Николка.)

Петля Лобов (сердито). Юрод побежал поспешно вон. Гнались за ним, но не могли настигнуть. Он, Васька Нагой, от беса одержимый, лицо мне калом помазал. Ежели бы настигли, то били бы клюками каличьими.

1-й крестьянин. Ты, тля каличья, Васю Блаженного, юрода святого, не замай. Он в тебе самом, нищем, дьявола распознал, да слушал, что просишь ста ради, денег ради!

Пьяный. Взявши кошел, да под окна пошел! Христа помянул, а собак подразнил! (Смеется.)

Старец Калист. Оставьте прю, люди Божьи! Замолкните! Вы ж, окаянные, не подобны ли тем, кто пригвоздил Спасителя к кресту?!

1-й крестьянин. Слыхал я про счастливые земли. Живут там цари милостиво. Они и виновных не казнят, а лишь мучают их на дыбулях.

Молодой крестьянин. Как путь в те счастливые земли найти?

1-й крестьянин. Не найти нам пути в те земли, до конца мира не найти нам справедливого царя.

2-й крестьянин. Сказывают, перед концом мира явится справедливый царь, при нем все будут счастливы. Будет он царь бедных, при нем бедные станут богатыми и откроются все блага земли, и сбудется предание о белгородском киселе, который из земли тек. Снова сам кисель из земли потечет!

Молодой крестьянин. Попить бы того белгородского киселя! (Зевает, крестится.)

Старица Филя. Нет более на Руси чудес! За грехи наши покинули Русь чудотворцы, а и Мать Божья Варваринская за грехи покинет, не истинно ли? (Плачет.)

Старец Калист. А не лучше ли кожному смирить гордыню свою перед Господом и Матерью Божьей молитвой? (Молится.) И милостиво в роды родов, и по вящему яви силу мощи своей! (Народ молится.)

Василий Блаженный (входит с обрывком рыболовецкой сети, накинутой на тело, и лаптем на веревке, которым размахивает, как кадилом. Поет, как бы молясь). Матерь Божья Варваринская, поведай, как бы мертвеца до зубов ободрать и от попадьи убежать! Аллилуйя!

Старица Филя. Снова явился юрод Васька Блаженный делати беснования! Буявый мирской смутотворец!

Петля Лобов. Юрод проклятый греху учит, бить его надобно за кощун, самовольное беснование злосмердениями и за вещевание, вот я его! (Поднимает клюку.)

1-й крестьянин. Не замай юрода! Юрод аки невинно дитя!

Пьяный. Вася Блаженный, ты чего ныне поделывал?

Василий Блаженный. Голым гузном сажу с полатей мел. (Поворачивается, наклонившись.)

Николка. Дядя Петля Лобов, а юрод Божьей Матери голо гузно кажет!

Петля Лобов. Юрод кощунствует страшнее еретика.

Старец Калист. Неверующий соблазнится, а верующий еще более укрепится в вере, ибо еретик от беса, юрод – от Бога.

Петля Лобов. Васька от беса, меня «дьявол» назвал, не сам ли бес? Васька-юрод, бес в тебе сидит крепок, много брани и посмеятельных слов говоришь. Иных бесов имеешь, в себе-то поищи!

Василий Блаженный. И я, калика, скажу укоризну твоим безумиям: дьявола ты предтеча! Он еще, последний Антихрист, не приблизился, он еще, последний черт, не бывал, его правда укажет!

Женщина (голосит). Кто ж нас спасет?

Старец Калист. Едина спасет Божья Матерь Пресвятая. Пресвятая Дева выше херувимов, выше серафимов. Кто может обратиться к Господу Иисусу нашему со словами «Сын мой»? Только Бог Отец и Святая Дева. Божий святой попал на небо, увидел много святых – Николая-угодника и прочих, – но не нашел Деву. Спросил ангелов: «Где ж Святая Дева?» Она там, с вами, с вами незримо, с вами всегда! (Молится, поет.) Радуйся, благодатная, Господь с Тобой, благословенная между женами!

Василий Блаженный (размахивая лаптем, поет). Слава отцу, и матери их, и сыну. Помилуй нас, горянских. Да, мы нагота и босота. К наготе дерзновение имеем, наготы ярем до конца носити. Спаси, Матерь Христова Божья, прими дары от нагих, от босых, от людей своих. (Бросает в Варваринскую икону кал.)

Женщина (в ужасе). Юрод Васька Блаженный чудотворную икону Богородицы калом помазал! (Крики ужаса.)

Посадский. Что ж ты, юрод бесный, сделал?! Юродство его на безумие обратилось! Богородицу калом помазал! Попустил на нас, богомольцев, скорби великие и срамные позоры!

Женщина. Юрод голый бесноватый!

Василий Блаженный. Отвяжись, дура! Я только сделал одно дело вперед другого. (Бросает в чудотворную икону камень.) Теперь и другое сделал.