Шань - Эрик Ластбадер

— Да, все именно так и выглядело.

— Что это значит?

Джейк прошел в глубину хижины, на пороге вода уже хлюпала. К тому же мало радости вызывал у него вид двенадцати воинов, выстроившихся перед входом, не обращавших внимания на грозу: было очевидно, кто целиком контролирует ситуацию. Такое количество автоматов было чрезмерным для любого количества людей.

— Генри был моим старым другом. Его взял к себе сам Энтони Беридиен, человек с благословения Кеннеди создавший Куорри.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Но, насколько я знаю, Беридиен взял в свою контору и Роджера.

— В другое время. И из другого места.

— Старая гвардия всегда недовольна появлением свежих кадров.

— Да, — согласился Джейк. — Справедливое замечание. Между Генри и Роджером никогда не было особой любви.

— И за кого же из них ты был?

— Обычно я был просто слишком далеко от них обоих. Внутренняя политика в фирме никогда особо не интересовала меня. Я практически все время был на задании. Но...

—Да?

— Генри завербовал меня. Он приехал в Гонконг и там подобрал меня прямо на улице. Я торговал всякой дрянью, работая на триады. Перебивался случайными заработками: обычно приходилось выполнять малоприятные поручения. — Джейк взглянул на Симбала. — В некотором смысле Генри Вундерман спас меня.

— Тебе, должно быть, было горько оттого, что пришлось убить его.

— Это был нелегкий шаг.

Да,— подумал он. — Горько — вот верное слово. Возможно, в этом парне что-то и есть.Он решил удвоить свое внимание. Примерно то же самое сказал про себя и Симбал.

— В Центре, — промолвил он, — все очень благодарны тебе за то, что ты сделал. Особенно Роджер.

— Могу себе представить. Да, Доновану следовало от души поблагодарить меня.

— Ты не любишь его?

— Я не люблю то, что он представляет собой. Симбал замер на месте. В наступившей паузе он отчетливо расслышал хриплое дыхание старика, улетавшего от них все дальше и дальше вслед за своими розовато-золотистыми грезами.

— Что именно? Новые методы, которые всегда хуже старых?

— Не совсем. Я помню, что одним из любимых слов нашего старика было слово “перемены”. Беридиен считал, что подвижность агентурной сети является существенным фактором в деятельности такой организации, как Куорри. Он был убежден, что главный недостаток КГБ в том, что там ничего не меняется. Инвалидное мышление, приговаривал он в таких случаях.

— Больше всего в Доноване мне не по душе его отношение к людям. Старик постоянно думал о своих агентах. Он обходился с ними безжалостно, а временами и жестоко. Однако он переживал за них. Он сам прошел полевую школу, а Роджер Донован не имеет ни малейшего представления о том, что здесь творится.

— Однако он умен.

— Умней, чем мог бы представить любой из нас.

— Возможно, так оно и есть, — признал Симбал. Приняв наконец решение, он вытащил из кармана пачку бумаг. — Взгляни-ка вот на это.

Джейк наспех пробежал глазами листки, оставленные Симбалу Максом Треноди.

— Что там? — спросила Блисс.

— Доказательства, — отозвался Джейк. — Доказательства того, что кто-то систематически проваливал агентов Куорри, сдавая их КГБ.

— Значит, Аполлон прав, — промолвила Блисс. Джейк поднял на нее глаза.

— Похоже, что так.

— Аполлон? — недоуменно повторил Симбал.

— Наследство Генри Вундермана, — пояснил Джейк. — Его бывший агент в самом Кремле, теперь работающий на меня.

Симбал вытащил фотографию.

— Вот что прилагалось к документам. — Он протянул карточку Джейку. — Даниэла Воркута, снятая, по-видимому, скрытой камерой.

— Да, — Симбал вздохнул. — Когда мы были молодыми, Роджер бегал за одной девчонкой в колледже. Ее звали Лесли. Даниэла Воркута вполне подошла бы на роль ее сестры.

— Стало быть, так Донована и завербовали? С помощью Даниэлы Воркуты?

— Ее и картины Сера. Это произошло в Париже. — Симбал странно поглядел на Джейка. — Сдается мне, что если бы Аполлон действительно был агентом Вундермана, то он знал бы, что тот никак не может быть Химерой.

Джейк кивнул.

— Верно. Все так и было.

— Значит, эти доказательства могут найти подтверждение и из другого источника?

— Они уже получили подтверждение.

Если так, то получается, что Макс не обманул меня, —подумал Симбал. — Можно ли доверять этому человеку, Джейку Мэроку? Он бывший член Куорри. Не продолжает ли он в глубине души хранить обиду за свое внезапное увольнение?Треноди называл Симбала паладином. И вот теперь Тони чувствовал родственный рыцарский дух в человеке, стоявшем перед ним.

— Однако ты не мог появиться здесь из-за Донована, — заметил Джейк.

— Нет, — согласился Симбал. Он пока еще плохо представлял, как поведет себя, вновь встретившись с Роджером Донованом.

— Я гоняюсь за двумя оборотнями: Питером Карреном и Эдвардом Мартином Беннеттом. Они продались дицуй.Теперь они направляются на встречу с Нага.

— Нага — тот человек, которого мы ищем, — ответил Джейк. — Он вознамерился уничтожить меня, результаты моих трудов и трудов моего отца.

Блисс, подобравшись к собеседникам, посмотрела на него.

— Чень Чжу... — начала она.

— Чень Чжу? — перебил ее Симбал.

— Нага.

— Глава дицуй? — Симбал не пытался скрыть своего изумления. — Вы знаете, кто это?

— Да, — хрипло отозвался Джейк. — Мой отец хорошо знал его. — Он вытер лицо ладонью. — Все это связано с Камсангом, тайной моего отца. Видишь ли, Камсанг — это ядерный проект в провинции Гуандун. Внешне там ведутся работы по принципиально новому способу опреснения воды для Гонконга. Однако в Камсанге есть другая секретная цель. В рамках изучения этого проекта было сделано открытие, которое, по словам моего отца, уже сделало мир иным. И, по правде сказать, до сегодняшнего разговора я не догадывался, сколь необратимы эти изменения.

В звенящей тишине шум дождя эхом отзывался в хижине, заполненной изнутри облаками сладкого дыма.

* * *

Даниэла Воркута прижимала к груди мягкую игрушку — зайца. Его блестящие глаза-пуговки смотрели на нее с неизменно влюбленным выражением.

— Он прекрасен, — промолвил Михаил Карелин. Было очевидно, что ему не терпится уйти.

— Откуда ты взял, что это он? Я думаю, что это она, — ответила Даниэла, надув губы.

— Ладно, — согласился он. — Пусть будет она. Значит, она прекрасна. Купи ее.

— Не знаю. Мартина с большой разборчивостью относится к зверям.

— Ты сказала, что внучке твоего дяди Вадима исполняется только семь лет. О какой разборчивости ты говоришь?

Даниэла поставила зайца на прилавок и вздохнула. Все совсем не такпросто, — подумала она, Они находились в самом популярном в Москве магазине для детей — “Детском мире”. С открытия до закрытия здесь неизменно толпилось огромное количество посетителей.

— Здесь чертовски душно, Данушка, — заметил Карелин. — Надеюсь, что мы не потратим на поиски все утро.

Его жена уехала в Ленинград навестить свою мать, и он теперь мог больше времени проводить с Даниэлой.

— Как только мне попадется на глаза что-нибудь подходящее для Мартины, я тут же пойму это, — отозвалась она.

— Лично мне очень понравился заяц.

— Потому что он был самым первым. Тебе не хочется потрудиться хоть чуть-чуть, — Даниэла взяла его под руку.

— Нет, мне понравилась его, то есть ее мордочка. Я видел, как у нее подергивались усы.

Она рассмеялась, обегая глазами прилавки по обеим сторонам прохода.

— Знаешь, — промолвила она через минуту, — похоже, ты был прав.

Вернувшись в отдел мягких игрушек, она снова взяла с прилавка того же самого рыжеватого зайца.

— Откуда ты знаешь, что он понравится твоей племяннице?

Даниэла взглянула на мордочку зайца. Она не могла сказать Карелину, что игрушка предназначалась для их еще не родившегося ребенка и что ей хотелось в последний раз почувствовать присутствие возлюбленного рядом с собой, чтобы потом, возможно, годы спустя, вспоминать этот момент без гнева, обиды или сожаления.

— Бери ее. Она просто чудесна, — посоветовал Карелин.

Даниэла уплатила за игрушку. Пока продавщица упаковывала зайца, Даниэла вытащила из сумочки конверт и безмолвно вручила его Карелину.

Искоса взглянув на нее, он аккуратно вскрыл конверт.

— Боже правый, — тихо воскликнул он.

Он пробежал глазами снимки, и у него появилось сосущее ощущение в животе. Разглядывая себя и Даниэлу, запечатленных в самые интимные моменты своей близости, он откровенно растерялся. Ему стало стыдно.

Добравшись до последней фотографии, он осведомился:

— А где негативы?

— Я сожгла их.

— Как тебе это удалось?

— Не все ли равно? Лучше не спрашивай.

— Данушка, я хочу знать правду.