Город небесного огня - Кассандра Клэр

Джейс все еще стоял со скептроном в руке, камень стал черным и мертвым, как перегоревшая лампочка. Он посмотрел на Себастьяна, его грудь поднималась и опускалась.

— Ты думал, мы не знали, что ты будешь ожидать нас, — сказал он, — Но мы все просчитали. Он сделал шаг вперед.

— Я знаю тебя, — сказал он, затаив дыхание, его волосы были взъерошены, золотые глаза мерцали.

— Ты похитил меня, контролировал, заставлял делать все что ты хочешь, но я научился от тебя. Ты был в моей голове запомнил, я запомнил как ты думаешь, как ты планируешь, я запомнил все. Я знал что ты думаешь, что понимаешь нас, ты думал что мы не догадаемся что это ловушка, думал что мы не будем иметь плана для этого. Ты забыл. я знаю тебя. Я знаю каждый темный уголок твоего сознания, Я знаю тебя.

— Заткнись, — прошипел Себастьян. Он указал на них трясущейся рукой.

— Вы заплатите кровью за это, — сказал он, а затем повернулся и побежал вверх по ступенькам и исчез так быстро, что даже стрела Алека, летящая за ним, не смогла его догнать. Она ударилась о ступеньку, щёлкнула и на землю упали две половинки.

— Джейс, — сказала Клэри.

Она коснулась его руки. Он замер на месте.

— Джейс, когда он сказал, что мы заплатим кровью, он не имел ввиду нашей. Он имел ввиду их. Люка, Магнуса и мамы. Мы должны найти их.

— Я согласен.

Алек опустил лук; его красная куртка была разорвана в борьбе, и нарукавник на его руке был залит кровью.

— Каждая лестница ведет на другой этаж. Мы должны разделиться. Джейс, Клэри, вы берете на себя восточную лестницу; остальные возьмут другую.

Никто не протестовал. Клэри знала, что Джейс никогда бы не согласился разделится с ней, Алек никогда бы не смог оставить его сестру, или Изабель и Саймон оставить друг друга. Если они должны были разделится, то это был единственный способ.

«Джейс,» сказал Алек, снова, и на этот раз слова, вернули Джейса к реальности. Он бросил мертвый skeptron в сторону, и тот стуком упал на землю, поднял глаза и кивнул.

— Правильно, — сказал он, и дверь за ними распахнулась. Темные Сумеречные охотники в красном передач посыпались в комнату. Джейс схватил запястье Клэри и они побежали, Алек и другие побежали рядом с ними, пока они не достигли лестницы и не разделились.

Клэри, показалось, что она услышала как Саймон произнес ее имя, когда она и Джейс бросились к восточной лестнице. Она обернулась, чтобы посмотреть на него, но он исчез. Комната была полна Темных, некоторые из них подняли оружия — арбалеты, даже рогатками прицеливались. Она опустила голову и продолжала бежать.

Джиа Пенхоллоу стояла на балконе Гарда и смотрела вниз, на Аликанте.

Балкон использовался редко. Было время, когда консулы неоднократно говорили населению из этого пятна высоко над ними, но обычай впал в немилость в девятнадцатом веке, когда консул Фейрчайлд решила, что в этом обычае слишком много от короля или папы.

Сумерки сгущались, и Аликанте начал сверкать: ведьмин огонь в окнах домов и витринах, ведьмин огонь освещал статую на Площади Ангела, ведьмин огонь, идущий из Базилики. Джиа сделала глубокий вдох, с надеждой сжимая в левой руке записку от Майи Робертс. Демонические башни сияли синим светом, и Джиа начала говорить. Ее голос эхом разносился от башни к башне, распространяясь по городу. Она наблюдала, как люди останавливались посреди улиц, их головы поднимались, взгляд устремлялся к демоническим башням, люди останавливались на ступеньках своих домов, прислушиваясь к ее словам, волной распространяющимся среди них.

— Нефилимы, — сказала она.

— Дети ангела, воины, сегодня вечером готовьтесь, ибо сегодня вечером Себастьян Моргенштерн бросит свои силы против нас.

Ледяной ветер с холмов, которые окружали Аликанте, разносил её слов, Джиа вздрогнула.

— Себастьян Моргенштерн пытается разрушить то, чем мы являемся, — сказала она.

— Он поведет против нас воинов, которые носят наши собственные лица, но они не Нефилимы. Мы не можем колебаться. Когда мы столкнемся с ними, когда мы встретим Темных охотников, мы не должны видеть брата или мать, или сестру, или жену, лишь существо в мучениях. Человека, который лишен всего человеческого. Мы те, кто мы есть, потому что наша воля свободна: Мы свободны в выборе.

Мы сделали свой выбор остаться и сражаться. Мы решили победить силы Себастьяна. У них есть тьма; у нас сила Ангела. Золото испытают огнем. В этом огне мы будем испытаны, и мы будем сиять. Вы знаете правила, вы знаете, что делать. Идите, дети Ангела.

— Идите и зажгите огонь войны.

22 ПРАХ НАШИХ ОТЦОВ

Неожиданно звук воющей сирены прорезал воздух, и Эмма подскочила на постели, разбросав бумаги по полу. Её сердце колотилось.

Через открытое окно спальни она могла видеть демоническую башню, вспыхивающую золотым и алым. Цветами войны.

Пошатываясь, она встала на ноги и потянулась за одеждой, висящей на столбике кровати. Она только успела одеться и наклонилась, чтобы завязать шнурки, как дверь в её комнату распахнулась. Это был Джулиан. Он пролетел внутрь ещё полпути, прежде чем смог затормозить. Он уставился на бумаги на полу, а затем на неё.

— Эмма, ты что, не слышала объявление?

— Я дремала. — Она проглотила слова когда пристегнула ремень, держащий Кортану, к своей спине, и сунула меч в ножны.

— На город напали, — сказал он. — Нам нужно добраться до Зала Соглашений. Они собираются запереть нас в самом безопасном месте города.

— Я не пойду, — ответила Эмма.

Джулиан уставился на неё. Он был в джинсах, куртке и кроссовках, к поясу был приторочен короткий меч. Его мягкие каштановые кудри были взъерошены и нерасчёсаны.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не хочу прятаться в Зале Соглашений. Я хочу сражаться.

Джулс провел рукой по спутанным волосам. — Если ты борешься, то и я борюсь, — сказал он. — И это означает, что никто не отнесет Тавви в Зал Соглашений, и никто не защитит Ливви, Тая или Дрю.

— Что насчёт Хелен и Алины? — спросила Эмма. — Пенхоллоу…

— Хелен ждет нас. Все Пенхоллоу уже в Гарде, включая Алину. Дома никого, кроме нас и Хелен, — сказал Джулиан, протягивая Эмме руку. — Хелен не может одновременно защищать нас всех и нести ребенка. Она одна.

Он посмотрел на нее, и она увидела страх в его глазах, страх, как тогда, когда он делал все возможное, что бы защитить младших детей.

— Эмма, — сказал он. — Ты лучшая, ты лучший боец из нас. И ты не просто мой друг, а я не просто их старший брат. Я их отец или почти как отец, и я нужен им.

Он протянул дрожащую руку. Его глаза цвета моря выглядели огромными на его бледном лице. Он не был похож на чьего-либо отца.