Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов

Ельцин смог вернуться к власти после изгнания Горбачевым с вершин политического Олимпа, воспользовавшись его же, горбачевской, политикой гласности и демократизации. Разумеется, он жестко критиковал Горбачева за «недостаточный уровень демократии», обещал расширить ее горизонты. Оказавшись же во главе новых демократических институтов власти, созданных тем же самым Горбачевым, хотя и далеко не совершенных — Верховного Совета и съезда народных депутатов, — Ельцин быстро понял, что и физически, и морально не готов работать с парламентом. Ему было невыносимо трудно, буквально мучительно, например, убеждать депутатов (выступающих в режиме «от микрофона») в правильности своих действий и решений, находиться ежедневно под пристальным взором прессы. Я видел, как из месяца в месяц возрастает его раздражение парламентом. И как только представилась реальная юридическая возможность — и снова благодаря серьезным демократическим изменениям конституционного строя, осуществленным Горбачевым, — Ельцин решил избавиться от давящих оков парламента, избравшись президентом России.

Но и этого оказалось мало — ему снова и снова приходилось представать перед парламентариями — такова природа и содержание современных демократических государств и их конституций. Поэтому у него, у Ельцина, — раньше, чем у его помощничков, — возник вопрос: как же ему в конце концов избавиться от «такого парламента», который непрерывно требует от него лично ответов по всем основным вопросам развития страны? Как и каким образом вернуть тот комфортный образ жизни, свойственный руководителям регионов и страны, к каким он привык за 30 лет своей партийной карьеры? Причем таким образом, чтобы внешне создать впечатление о себе, как о «необычайном борце за демократию и справедливость, за свободу и права человека».

Вот здесь, на этом оселке, окончательно сломался этот человек, похоже, никогда не отличавшийся особенной щепетильностью в вопросах морально-нравственного выбора. Попросту говоря, это был человек другой эпохи, совершенно не пригодный для какой-либо серьезной работы в условиях демократического государства.

Цена чеченской авантюры Руцкого

Возможно, ситуация с новым Союзным договором, над которым работали специалисты по заданию Горбачева и Ельцина, получила бы свое позитивное завершение. Если бы не одно событие, которое мы предугадать никак не могли или не смогли. Это вдруг возникший, волей стечения различных обстоятельств, «чеченский фактор».

Суть проблемы заключалась в следующем. Местная власть в лице первого секретаря республиканского комитета КПСС и одновременно главы местного парламента Доку Завгаева поддержала ГКЧП и попыталась сформировать по его указанию местный чрезвычайный орган этого пресловутого ГКЧП. Население с настороженностью ожидало развития событий. Но когда до населения республики поступила информация о позиции руководства России и «Обращение к гражданам России» за подписями Ельцина, Хасбулатова и Силаева, их возмущению не было предела. Напомню, что я был избран депутатом России от города Грозный, они гордились мной — и вдруг такая позиция руководителей Республики — это было предательство! — так полагали мои земляки. И они были правы. Все бросились на центральную площадь, требование было одно — немедленная отставка первого лица, председателя местного верховного совета и одновременно — руководителя комитета КПСС. «Долой партократию, поддержим нашего земляка Хасбулатова!» — вот был лозунг граждан республики.

Вот тогда и выдвинулся в роли лидера отставной генерал Джохар Дудаев, который ранее служил в Прибалтике, а после отставки в 1990 г. вернулся в Грозный. Здесь он был приглашен в качестве руководителя националистической организации «объединенный конгресс чеченского народа» (ОКЧН), которая, однако, вплоть до описываемых событий какой-либо серьезной поддержки среди населения не имела. Руководили этой организацией, похоже, люди не глупые — они сразу поняли, какой лозунг им выдвинуть, чтобы получить массовую поддержку среди народа. — «За законную власть России во главе с Ельциным и Хасбулатовым! Долой изменника Завгаева!» Ну кто не поддержал бы в августе 1991 г. эти лозунги?

Местная власть так и не смогла принять какое-либо разумное решение. Разбежались все — партийные чиновники, правительство, Верховный Совет республики и т. д. Фактически власть повсюду в республике перешла к этому самому ОКЧН.

В целом эта весьма неприятная ситуация мне тогда не представлялась особенно драматической, я был уверен, что ее мы разрешим без особенных трудностей, постепенно, по мере упорядочения обшей обстановки в Центре и Москве. Так бы и произошло, если бы не внезапно вспыхнувшая политическая активность вице-президента Руцкого. Сбежавшие бывшие лидеры Чечено-Ингушетии каким-то образом сумели сблизиться с Руцким, внушили ему вздорную мысль, что если немедленно не возвратить их на грозненский «трон», Дудаев поднимет весь Северный Кавказ против России. Руцкой сразу же поверил этой дезинформации, поднял панику, стал внушать «носиться» с идеей необходимости срочного введения «чрезвычайного положения» в Чечено-Ингушетии. Он побывал в Грозном, вернувшись, сделал доклад Ельцину, которого убеждал в важности введения ЧП, выступил перед парламентом и тоже пытался внушить идею о ЧП, но парламент его не поддержал в этом намерении. Ельцин также настороженно отнесся вначале к этой идее — как опытный партаппаратчик, он, видимо, почувствовал, что затея с ЧП не так проста, как представляется Руцкому. Руцкой дважды пытался склонить меня принять его предложение, но я ему ответил твердым «нет». Я сказал вице-президенту, что с «проблемой Дудаева» мы справимся не через «чрезвычайщину», которая крайне опасна (вспомним ГКЧП), — люди всегда относятся к таким мероприятиям настороженно-враждебно. Этого следует остерегаться на Кавказе — вспомните уроки Тбилиси 1989 г., Карабаха, особенно это неприемлемо для чеченского и ингушского населения, у которого свежи в памяти сталинские репрессии и массовые депортации. Более я ничего не слышал о подготовке этого ЧП, вплоть до попытки его введения в ноябре 1991 г. (Уже после отмены указа о ЧП Руцкой почему-то добивался моей «визы» на этом указе.)

… В Грозный вояжировал и Бурбулис (прихватив зачем-то Генерального прокурора Валентина Степанкова). По-видимому, он поддерживал затею Руцкого перед Ельциным, в противном случае, как мне представляется, Ельцин не одобрил бы ЧП и не подписал бы указ о его введении.

Эта авантюра Руцкого оказала огромное воздействие на судьбы СССР. В то же время это — пример того, как иногда ничтожная фигура, вознесенная игрой случая на политическую сцену большого государства, может своими бессмысленными действиями вызвать к жизни такие гибельные процессы, которые ведут к его исчезновению, имевшие свою прочную нишу в современных цивилизационных сообществах. Как оказалось, Руцкой «засекретил» свои приготовления относительно ЧП, заверил Ельцина в том, что Верховный Совет поддерживает эту инициативу, и добился подписания Ельциным соответствующего указа о введении чрезвычайного положения на территории Чечено-Ингушетии 7 ноября 1991 г.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});