Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977 - Аркадий Стругацкий

С уважением

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

В этот же день Тарковский отмечает:

Из: Тарковский А. Мартиролог

27 июня 1976

<…>

Со «Сталкером» я в предподготовительном периоде. Сегодня с Боймом и Геллером летим в Ашхабад искать натуру. Режиссерский сценарий готов. Пока мы на натуре — будет перепечатываться.

<…>

В «Искусстве кино» хотят печатать «Сталкера».

Письмо Аркадия брату, 29 июня 1976, М. — Л.

Дорогой Борик!

1. Андрей Тарковский улетел в Ср. Азию искать натуру для фильма, вернется 5–6 июля. По его словам, на прощание Госкомитет уже прислал на Мосфильм утверждение сценария, так что с гонораром задержка по местным обстоятельствам.

2. В Детгиз иду завтра — с ДоУ и ПиПом.

3. Сегодня иду к юрисконсульту в ВААП.

4. Вчера послал письмо Синельникову с негодованием и недоумением. Через недели полторы надо независимо ни от чего писать Зимянину. Прошу выслать схему письма. Это — последний этап.

5. Ни одна газета, ни Президиум Съезда копий фальшивки не получили, либо скрывают от нас. Сотруднику «Комсомолки», который сообщил мне и показал фальшивку, видимо, влетело «за разглашение редакционной тайны».

Всё. Приветы и поздравления Андрюшке. Молодец. Адке привет.

Обнимаю, Арк.

29.06.76

Пятый пункт предыдущего письма относится к происшествию, о котором АН рассказывал группе «Людены» в 1990 году.

Из беседы АНС с группой «Людены»

<…>

АНС: Пошел я раз к Гише Гуревичу. Сказал Елене Ильиничне, моей супруге, что, значит, я буду у Гиши Гуревича, и если я ей понадоблюсь, пусть звонит. Ну, сидим, выпиваем, закусываем. Вдруг — звонок. Вот и говорят мне, так и так, дескать, звонили только что из «Комсомольской правды», сказали, чтоб немедленно позвонил вот по такому-то телефону. Говорят, очень серьезное дело. Ну, ладно — я позвонил. Звоню, отвечает женский голосок очень встревоженный: «Аркадий Натанович, не можете ли вы приехать немедленно в „Комсомольскую правду“?» Я говорю: «Что? Очень срочное дело?», потому что я слегка был под газами. «Да, — говорит, — это очень срочное и серьезное дело. И может иметь очень серьезные для вас последствия»… Да! Надо вам сказать, что, по-моему, на следующий день съезд писателей должен был быть… Я туда поехал. Сидит, значит, компания: две девочки, два мальчика. И они протягивают мне бумагу, написанную от нашего имени. Странно, что меня больше всего возмутило то, что нашими именами подписано совершенно невозможное стилистически и изобилующее орфографическими ошибками.

С. Лифанов: Даже так?

АНС: Да! Это ребята из отдела почты «Комсомольской правды».

С. Л.: Это в «Комсомолку» пришло?

АНС: Да. Ну, а там написано еще: копия в «Правду», копия в ЦК, копия в Союз Писателей, копия еще куда-то. Я говорю: «А можно это взять, снять копию?» — «Нет, к сожалению нельзя. Мы же за то… что мы вам показали — это уже является преступлением». И кстати, они были правы. Через неделю их поувольняли всех. Именно из-за этого дела. Ну, тем не менее я пошел к знающим людям. В данном случае знающим человеком была Беркова Нина Матвеевна. Она подала хороший совет: «Немедленно напиши два письма. Одно письмо в Союз писателей, в Президиум съезда, а другое письмо в КГБ». Я так и сделал, поехал в Союз писателей. Там Верченко[210] заседал, меня там не пускали. Я наорал на секретутку, стерва поганая. Вот, подбирают же там кадры!

С. Л.: Умеют.

АНС: Да. И она, оскорбленная, побежала, вызвала Верченко. Я Верченко дал эту бумагу и говорю: прочтите, мол. Он прочел, вытаращил глаза. А написал я вот что. Меня мало задевают эти дела. Но вот интересно, что здесь же фактически наши подписи, так? Подписи наши. А во-вторых, значит, съезд завтра, и вы здесь впопыхах возьмете да и исключите меня… нас из Союза Писателей. И возможны провокации всяческие. Тут предмет такой. Он сказал: «Правильно, правильно, спасибо, что это сделали очень своевременно. Пока еще мы не получили эту копию. А может, уже и получили, но сейчас не до этого. Значит, вперед будем знать». Ну и прекрасно. Ну, как вы знаете, на съезде ничего ни слова об этом не говорилось, и никто не обратил внимания. А я поехал в приемную ГБ. Приехал в приемную ГБ, мне там толстый прапорщик какой-то говорит: «А вы опустите ваше письмо…»

С. Л.: В долгий ящик.

АНС: В дубовый сундук. «Хорошо, — сказал я, — товарищ прапорщик, но имейте в виду, что если случится несчастье, вы будете отвечать». — «А, — говорит, — тогда другое дело». (Смех.) Углубился в какой-то коридор, поманил меня пальцем — зайдите. Сидит какой-то хмырь. Как это у Яна сказано: «С физиономией, забывшей улыбку»[211]. Я ему подал эту бумагу, он прочитал и спросил лениво: «Чего же вы хотите?» — «Как — чего я хочу? Вы кто? Вы — государственная безопасность, то есть вы охраняете и нас тоже. Так ведь?» — «Ну, так». — «Ну, — я говорю, — храните. Вот выясните, кто это сделал». — «Это ваша подпись?» Я говорю: «Подписи наши, а письмо писали не мы». — «Ну, ладно, оставьте. Разберемся». С тем я и удалился. Я уже и забыл об этой истории, но тут, значит, приходят двое молодцов оттуда. Озабоченно меня стали спрашивать… И тут я вспомнил, в чем дело, что мне показалось в этих подписях интересного. Дело в том, что в Москве все договоры подписываю я и за себя, и за Бориса. В Ленинграде — Борис подписывает. А здесь договор подписан, значит, моей рукой — и за Бориса, и за меня. Они, дураки эти самые, не учли этого обстоятельства. Уж такое письмо, конечно, должен был Борис сам подписать. Вот я им вспомнил это дело. «А, — говорят, — это интересно, это интересно. А где ваша подпись есть?» Я говорю: «Мы заключали шесть или восемь договоров с „Молодой гвардией“. На каждом договоре…»

М. Шавшин: Все нити ведут в «Молодую гвардию».

АНС: Да. Ну, это нетрудно было… Больше некому. Вот так оно примерно и кончилось. Потом мне позвонили и сказали, чтоб я успокоился, все расследовано. Я говорю: «А кто это все-таки сделал?» — «Аркадий Натанович! Вы о чем просили нас? Вы просили нас разобраться. Мы разобрались». (Смех.)

Об этом же вспоминал БНС.

Из: АНС-энциклопедия

Комментарий Бориса Стругацкого: <…> совершенно реальная история, когда от нашего имени и с нашими подписями разослано было (по инстанциям и в редакции некоторых газет) несколько фальшивых писем вызывающе диссидентского содержания. Нюанс состоял в том, что подпись АНа была подделана безукоризненно, что же касается моей, то это оказалась безукоризненно подделанная подпись, которую АН ВМЕСТО МЕНЯ ставил на договорах с «Молодой Гвардией». Нам сразу же стало ясно, откуда пошли в свет эти письма (это был период максимального ожесточения в титанической борьбе за сборник «Неназначенные встречи»). АН взбеленился и вызвал КГБ. Пришли двое молодых, вежливых, забрали все материалы и исчезли надолго. АН через несколько месяцев позвонил им: было многозначительно сказано, что дело движется и что «следы ведут в Ленинград». Еще через несколько месяцев: мы разобрались в этом деле, виновные предупреждены, К ВАМ У НАС НИКАКИХ ПРЕТЕНЗИЙ НЕТ!.. Больше АН им не звонил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});