Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Уильям Ширер

В течение нескольких дней заговорщики, разочаровавшись в Паулюсе, возлагали свои надежды на Клюге и Манштейна, которые после разгрома под Сталинградом вылетели в Растенбург, чтобы потребовать от фюрера передать им командование армиями на русском фронте. В случае успеха этот демарш должен был послужить сигналом к военному перевороту в Берлине. Заговорщики вновь стали жертвой собственных иллюзий. Два фельдмаршала действительно полетели в ставку Гитлера, но лишь для того, чтобы заверить верховного главнокомандующего в своей преданности.

"Нас предали. Мы остались в одиночестве", - с горечью жаловался Бек.

Ему и его друзьям стало очевидно, что не стоит ожидать какой-либо практической помощи от высшего командного состава фронта. В отчаянии они обратились к последнему носителю военной власти - к армии резерва, которую лишь с натяжкой можно было считать армией. Это были формирования рекрутов, проходивших военное обучение, а также различные части из пожилых солдат, стоявшие гарнизонами на охране объектов в рейхе. Тем не менее эти солдаты были вооружены из их общего числа, учитывая, что лучшие части войск СС находились на фронте, было достаточно, чтобы под руководством заговорщиков оккупировать Берлин и другие крупные города после убийства Гитлера. Но у оппозиции все еще не было полного согласия относительно необходимости или даже желательности проведения акции против Гитлера

Кружок Крейсау, например, "неизменно выступал против любых актов насилия. Это была своеобразная, разнородная по составу группа молодых идеалистов-интеллигентов, объединившихся вокруг отпрысков двух наиболее именитых немецких аристократических семей - графа Хельмута Джеймса фон Мольтке, правнучатого племянника того самого фельдмаршала, который привел прусскую армию к победе над Францией в 1870 году, и графа Петера Йорка фон Вартенбурга, прямого потомка знаменитого генерала наполеоновской эпохи, совместно с Клаузевицем подписавшего Тауроггенскую конвенцию с царем Александром I, по которой прусская армия переходила на сторону коалиции и способствовала падению Бонапарта.

Взяв себе название от названия имения Мольтке в Крейсау, расположенного в Силезии, кружок Крейсау стал не конспиративной ячейкой, а дискуссионным клубом {"Нас повесят, - писал Мольтке своей жене перед казнью, - за то, что мы думали вместе". - Прим авт.}, члены которого представляли как бы немецкое общество в разрезе, каким оно сложилось в донацистские времена и каким, по их мнению, оно должно было стать после исчезновения нацистского кошмара. В его состав входили два иезуитских священника, два лютеранских пастора, консерваторы и либералы, социалисты, богатые землевладельцы, бывшие профсоюзные лидеры, профессора и дипломаты. Несмотря на различия в происхождении и убеждениях, они смогли выработать общую широкую платформу, которая позволяла им исповедовать интеллектуальные, духовные, этические, философские и в известной мере политические идеи сопротивления Гитлеру. Судя по сохранившимся после них документам (почти все эти люди были повешены еще до окончания войны), намечая планы создания будущего правительства, экономические, социальные и духовные основы нового общества, они преследовали цель установить что-то наподобие христианского социализма, при котором все люди станут братьями, а ужасные пороки времени - извращения человеческого духа - будут исцелены. Идеалы их были благородны, возвышенны и несли на себе налет традиционного немецкого мистицизма.

Но эти возвышенные молодые люди были невероятно пассивны. Они ненавидели Гитлера за тот полный упадок, к которому он привел Германию и Европу, но не стремились свергнуть его. Они считали, что предстоящее поражение Германии решит и этот вопрос, и сосредоточили свое внимание на том, что должно затем последовать. "Для нас... - писал Мольтке, - понятие "Европа после войны" сводится к тому, как восстановить представление о человеке в душе наших сограждан".

Дороти Томпсон, известная американская журналистка, которая в течение многих лет работала в Германии и хорошо знала ее, обратилась к Мольтке, своему старому и близкому другу, с призывом спуститься на землю с заоблачных высот. Летом 1942 года в серии коротковолновых радиопередач из Нью-Йорка, адресованных Гансу, она умоляла его и его друзей предпринять что-нибудь, чтобы избавиться от своего дьявольского диктатора. "Мы живем не среди святых, а среди обычных людей", - пыталась напомнить ему она.

"Последний раз, когда мы встречались с тобой, Ганс, мы пили чай на той чудесной террасе, что выходит на озеро... Я сказала, что наступит день, когда ты должен будешь показать своими действиями, решительными действиями, чего ты добиваешься. И я помню, как спросила тебя, найдется ли у тебя и твоих друзей достаточно мужества, чтобы действовать..."

Это был острый вопрос, а ответ, судя по всему, оказался таким: Мольтке и его друзья нашли в себе мужество открыто говорить, за что и были казнены, но не действовать. Это ошибка - скорее ошибка ума, а не сердца, ибо все они мужественно приняли ужасную смерть, - была главной причиной расхождения между кружком Крейсау и группой заговорщиков Бека - Герделера - Хасселя, хотя и они спорили о типе и составе правительства, которое должно было прийти на смену нацистскому режиму. После представительного совещания, состоявшегося 22 января 1943 года в доме Петера Йорка под председательством генерала Бека, который, как отметил в своем дневнике Хассель, "был довольно неуверен и сдержан", произошло несколько встреч между членами группы. Уже в ходе совещания разгорелся жаркий спор между "молодыми и стариками", по терминологии Хасселя, относительно будущей экономической и социальной политики, причем Мольтке схватился с Герделером. Хассель считал, что бывший мэр Лейпцига занимал крайне реакционную позицию, и обратил внимание на англосаксонские и пацифистские настроения Мольтке.

Гестапо также обратило внимание на это совещание и на состоявшемся впоследствии суде над его участниками представило удивительно подробный отчет об этих дискуссиях.

Гиммлер, обнаружив заговорщиков, шел по горячим следам, чего никто из них не мог предположить. Но один из парадоксов нашего повествования заключается в том, что в этот момент, то есть в 1943 году, когда надежда на победу была уже утеряна, а поражение казалось неизбежным, по иронии судьбы обладавший мягкими манерами, но кровожадный шеф СС, глава полиции третьего рейха, начал проявлять личный интерес к немецкому Сопротивлению и с некоторыми представителями имел ряд дружеских контактов. И, что характерно для образа мыслей заговорщиков, некоторые из них, в особенности Попитц, теперь видели в Гиммлере вероятного преемника Гитлера! Шеф СС, казавшийся таким фанатично преданным фюреру, осознал это, но почти до самого конца вел двойную игру, в ходе которой погубил многих смелых заговорщиков.

Отныне сопротивление действовало по трем направлениям. Члены кружка Крейсау вели нескончаемые дискуссии о пришествии золотого века. Группа Бека, мыслившая более реалистично, стремилась прикончить Гитлера любым способом и захватить власть. Она поддерживала контакт с Западом, чтобы информировать демократически мыслящих союзников о происходящем, а также выяснить, какого рода мир они готовы заключить в результате переговоров с новым антинацистским правительством {В некоторых немецких мемуарах сообщается, что в 1942-1943 годах нацисты установили контакты с русскими на предмет возможных мирных переговоров и что Сталин будто бы предложил начать переговоры о сепаратном мире. Риббентроп, находясь на скамье подсудимых в Нюрнберге, сообщил о своих усилиях, направленных на то, чтобы войти в контакт с русскими, и заявил, что фактически он установил его с советскими агентами в Стокгольме. Петер Клейст, который действовал в Стокгольме от имени Риббентропа, рассказал об этом в своей книге. Я подозреваю, что, когда все секретные немецкие документы будут разобраны, могут всплыть данные, способные пролить дополнительный свет на этот эпизод. - Прим. авт.}. Эти контакты были установлены в Стокгольме и Швейцарии. В шведской столице Герделер часто встречался с банкирами Маркусом и Якобом Валленбергами, с которыми его связывала давняя дружба и с которыми он поддерживал деловые и личные контакты в Лондоне. Во время одной из встреч с Якобом Валленбергом в апреле 1942 года Герделер убеждал его связаться с Черчиллем. Заговорщики хотели авансом получить от премьер-министра заверения в том, что союзники заключат с Германией мир, если они арестуют Гитлера и свергнут нацистский режим. Валленберг ответил, что, насколько ему известно, от английского правительства получить такие заверения невозможно.

Месяц спустя два лютеранских священника установили прямой контакт с англичанами в Стокгольме. Это были д-р Ганс Шенфельд, член отдела внешних сношений немецкой евангелической церкви, и пастор Дитрих Бонхеффер, видный церковный деятель и активный заговорщик, который, прослышав, что д-р Джордж Белл, англиканский епископ в Чичестере, прибыл с визитом в Стокгольм, поспешил туда, чтобы с ним встретиться. Заметим, что Бонхеффер совершал поездку инкогнито по подложным документам, которыми его снабдил полковник Остер из абвера.