Книга историй - Аракел Даврижеци

форму, если [ее] сломать, поверхность ее будет похожа на [сорт] хашхаши[544]. То же самое и [сорт] хашхаши. У [сорта] табахи внутри бело и твердо. Фисташковая [амбра] мягкая. Нам известно, что 10 мисхалей [амбры] шамами следует покупать за пять флоринов, а в другом месте можно ее продать за 15 флоринов и даже выручить больше прибыли. Хашхаши, если купить за четыре флорина, можно продать за 12. Табахи и фисташковый, если купить за два флорина, в другом месте можно продать за шесть. Амбра имеет приятный запах, хорошо действует на аппетит[545], разгоняет меланхолию. Приносит пользу глазам, [помогает] при чесотке и головных болях.

Рудники лазурика (лазварда) находятся в Балашхане. Попадаются они также и в Каше, но поддельные. Те камни, что обрабатываются в домах, — из Каша. В Шамишайде есть какой-то камень черного цвета, его шлифуют и привозят продавать. [Этот камень] не выдерживает огня. А балашханский [лазурик] может 10 дней пробыть в огне, не испортится, это подлинный драгоценный камень. И знай, что хорошие [камни лазурика] имеют скорлупу, подобную яичной — белую и мягкую. 100 мисхалей [этого камня] стоят 25 флоринов. В сыром виде [лазурик] встречается в примеси[546]; если промыть 100 мисхалей, останется 25 мисхалей. Тот, кто промывает, получает большую выгоду. Непромытый [лазурик] ценится, как кашский. При помощи огня можно отличить поддельный от балашханского [лазурика]. Он полезен для глаз и, подобно сурьме, поддерживает [глаза] в чистоте. Полезен при болезни тчинар, уничтожает боли в пояснице.

Коралл (марджан) добывается в трех местах. В городе Тусе, что в Магребе, его достают, подобно жемчугу, из моря. И пока находится в море, он мягок, а когда достают, затвердевает. И еще есть во Франкстане /605/ город, называемый Киса, там тоже бывают [кораллы]. В портах Ормузского моря тоже добывается [коралл], но черного цвета, называется он уср. Белый коралл ничего собой не представляет. Красный, нешлифованный [очень] ценится в Гуджерате, а шлифованный на Востоке покупают наравне с серебром. Он обладает свойством приносить пользу забывчивому, [помогает] при трясении головы, придает силу сердцу, смешанный с тутией (?) он полезен для глаз.

Сердолик (ахех) добывается в трех местах: в Йемене, в Гуджерате, где много [его] добывается близ Парвача, и в Калбарге. Но [последние] не так хороши, как йеменские. Йеменский [сердолик] имеет свойство, если на него глядеть, предохранять от злых козней, помогает при тяжелых родах.

Яшма. Между Хатаем и Чином есть река, там все камни — из яшмы. [Яшма] бывает пяти цветов: белого, оливкового, зеленого, черного, укропного. Лучше всех [яшма] оливкового цвета, это настоящий драгоценный камень. В тех местах не уважают людей, кои не имеют при себе [яшмы]. В год добывается [яшмы] на 5000 флоринов. Если иметь его при себе — землетрясения не будет, он [помогает] при сердцебиении, полезен при молнии.

ГЛАВА 55

История страны, Агванк, составленная вардапетом Иованнесом Тцареци[547]

[Лишь] нынче, когда прошло двенадцать лет моей, недостойного Иованнеса, жизни, я осознал себя, но горе мне, ибо я не следовал заповедям Божьим. В 1021 году нашего, армянского летосчисления (1572) был царем Атрпатакана[548] некий шах-иноплеменник из красноголовых[549], прозывавшийся именем Тахмасп[550]; был он весьма миролюбив и бескорыстен, вплоть до того, как говорили старцы, что в течение пятнадцати лет не /606/ взыскивал подати в стране своей, а также отменил в стране, подвластной ему, бадж с купцов и пошлину, которую [обычно] взимали в пользу казны. И еще обитавших в городе непотребных женщин, которые открыто совращали многих и платили налог в казну, и порок неописуемый, присущий персам содомский грех — все это он уничтожил решительным приказом и, где бы они ни проявились, приказывал казнить [виновных] с мучительными пытками. В 1024 году нашего летосчисления (1575) указанный шах умер, процарствовав 51 год[551].

Один из сыновей его, по имени Исмаил, который прежде был заключен отцом в крепость за какую-то провинность[552], стал нынче царствовать вместо отца. И, пустив в ход оружие, он убил своих родных братьев — числом семь — и начал убивать нахараров войска своего, кого явно, а кого и тайно, и чуть ли не истребил весь народ персидский; и богоненавистники-персы поняли, что пришла погибель их. Какой-то тавризский вельможа, по имени Амир-хан, и некий Махмед, владетель Араратского гавара, по прозвищу Тохмах, и другие, имена которых я точно не знаю, вступив в соглашение со слугами Исмаила, тайно убили его. А войско его не знало о смерти Исмаила. И [так как] он не восседал на судилище в диване, то объявили, якобы [Исмаил] уехал в удел другого государя выведать [что-то] и вернется в том же году. Так все и думали, достоверно же о его гибели узнали позже.

И снова все сговорились, поехали в Хорасан и привезли некоего шейха, по имени Худабенде, /607/ брата Исмаила и сына того же шаха Тахмаспа, назначенного отцом владетелем области Хорасан. Посадили его на престол вместо Исмаила, но [был он] труслив и негож к царствованию, а также слаб зрением.

На второй год его царствования царь Византии, которого называют и хондкаром, по имени Мурад, из османского племени, велел войскам своим напасть на страну красноголовых; некий полководец, по имени Лала[553], выступил со множеством воинов, достиг области Араратской и заполонил армян и мусульман, числом 60 тысяч, и погнал их вперед, в страну ромеев. На следующий год снова двинулся он, напал на Грузию и дошел до города Пайтакарана, т. е. Тифлиса, построил крепость, укрепил ее и оставил там множество воинов.

Когда Исмаил сел на престол, он даровал одному из грузинских багратидских царей, по имени Симон (который некогда из-за непокорности был захвачен вышеуказанным шахом Тахмаспом и, ослабев в вере своей, жил при нем под его властью), вотчинные его владения и страны, [чтобы тот] поехал и управлял своим [народом] и оставался бы в вере Магометовой[554]; но когда он поехал к себе в Тифлис, знать и духовенство его и особенно жена и семья [постоянно] упрекали его, называли вероотступником и неблагодарным и не общались с ним. Огорченный этим, он раскаялся, [что принял] мусульманство, и снова признал достойный поклонения крест Христовый и распятие Христа — бога всего [сущего]. Молва об этом дошла до персов, и так как Исмаил умер, а другие не могли ничего с ним сделать, то позволили ему быть христианином, лишь бы только