Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич

Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru

Стенограмма прямого эфира

00.15 (в.м.)

Ведущий: Как нам стало известно, всем частям Московского гарнизона отдана команда «Марево». Это же «борьба с массовыми беспорядками». Фактически в городе введено осадное положение. Это так, Александр Семёнович?

Григорьев А.С. Давайте не нагнетать страсти. И так положение, хуже не придумаешь. Вы же не хотите, чтобы власть выпустила ситуацию из-под контроля и отдала город на откуп бандам бесчинствующих хулиганов.

Ведущий: А вы знаете, что на стихийных митингах уже вовсю звучат политические лозунги?

Григорьев. А.С. Такой информации у меня нет. Зато есть информация о многочисленных случаях грабежей, нападения на мирных граждан, разбоя. Уже с применением оружия. Исключительно ради спасения жизней мирных, законопослушных граждан мы приняли решение задействовать войска. Ни о каком разгоне демонстраций, массовых арестах речи нет и быть не может. Частям отдан приказ взять под охрану жизненно важные объекты.

Ведущий: Как в августе девяносто первого? Не боитесь, что армия перейдёт на сторону народа?

Григорьев А.С. Даже сравнивать нечего. Тогда была… Не моё дело давать политические оценки. Но то, что твориться сейчас, это никакая не революция. Это бардак и массовое хулиганство.

Ведущий: Мы прервём нашу беседу с первым заместителем министра обороны. Только что получена информация о кризисе вокруг посольства Израиля. Как сообщает наш корреспондент, в посольство был пропущен представитель спецслужб Израиля, прибывший в Москву для консультативной помощи российским коллегам. Очевидно, он сам предложил себя в заложники, потому что террористы выпустили одну заложницу. Нам известно её имя. Это Лиза Коган, сотрудница консульской службы. Смеем надеяться, что в ситуации наметился перелом. До этого террористы не выходили на связь и никаких требований не предъявляли. Представитель ФСБ от комментариев отказался, сославшись на служебную тайну.

Ближайшие подступы к посольству, как сообщает корреспондент, зачищены от молодёжных банд. И хотя в Замоскворечье все ещё происходят стычки радикалов с войсками, спецслужбы заверяют, что держат ситуации вокруг посольства под контролем.

Глава тридцатая

«Утром, ты узнаешь утром. Я узнаю позже…»

00:25 (в.м.)

Волкодав

Панорама города медленно поворачивалась за окном. Свинцовая, зловеще подсвеченная всполохами пожаров. Небо, чашей опрокинувшееся над городом, смотрело на город равнодушными бисеринками звёзд.

Громов, забыв про еду, смотрел в стекло. Ни о чем думать не хотелось. Что-то необратимо менялось внутри. Делалось студёно и гулко, как в покинутом доме.

Кто-то сел в кресло напротив. Звякнули передвинутые приборы.

В стекле он увидел отражение Карины. Поворачиваться не стал.

— Ты обратил внимание, что люди спокойно ужинают? Махди оказался прав.

— В чем?

— Он не идеализирует людей.

Громов осмотрел зальчик ресторана. Персонал башни потянулся на поздний ужин. На первом, в восемь вечера, они ещё были зажаты. Затравленно косились на боевиков, охраняющих выходы. Сейчас люди вели себя естественно. Словно ничего страшного не произошло. Многие улыбались.

Он перевёл взгляд на руки Карины, ловко управляющиеся вилкой и ножом.

— У тебя тоже проблем с аппетитом нет, между прочим.

Девушка, прожёвывая кусок мяса, кивнула.

— Угу. — Вытерла салфеткой уголок рта. — Только мне ничего не платят за то, что я здесь сижу. Фактически единственная реальная заложница. Если не считать дяди Васи, естественно.

Она подняла на него взгляд. Тёмные глаза вдруг сделались бездонными, как небо за окном.

— Хочешь, скажу, кто ты? — спросила она, не сводя с него глаз.

— Интересно знать.

— Потому что сам ещё не знаешь.

Громов хмыкнул. Она была права.

— Ты «цена крови»[105], Гром.

— Не понял?

— Тобой заплатят за жизнь одного человека. Если ему не повезёт.

— И кто он?

— Ты его не знаешь.

Он вспомнил короткую, как близкий огневой контакт, перепалку девушки с Махди.

— Похоже, он очень тебе дорог, девочка. Что-то личное?

Она встряхнула головой.

— В таких делах не бывает личного. Тебе ещё рано это знать.

— Зато ты знаешь чересчур много. Для своего возраста.

Карина отложила приборы. Подпёрла подбородок крепко сжатыми кулачками. От её пронзительного взгляда Громову стало не по себе. «Ведьма», — мелькнуло в голове.

И сразу вдруг будто горячим туманом окатило. Все поплыло в глазах. Звуки сделались приглушенными, с тягучим долгим эхом. Он едва расслышал её шёпот.

— Это старый закон: «Око за око, зуб за зуб». Плата за отнятую жизнь — другая жизнь. Не более того, но и не менее того. Если Странник погибнет, ты нам заменишь его. Так думает Махди. Обмен не честный. Странника никто не заменит. И пройдут годы, пока ты хоть в чем-то уподобишься ему. Но всё равно, Гром, в тебе что-то есть. Иди своей дорогой.

Ему показалось, что она залепила ему пощёчину. Так резким, как толчок, был выход из наваждения. Громов машинально потёр щеку. Она была холодной. Кожу ладони царапнула проклюнувшаяся щетина.

— Кто такой Странник? — спросил он.

Карина подняла стакан с минералкой. Сделала маленький глоток, оставив на краешке отпечаток пунцовых губ. Пожевала нижнюю губку. Прищурившись, посмотрела на Громова.

— Я разве сказала «странник»? Тебе послышалось.

Хмарь выветрилась из головы окончательно. Внутри вновь сделалось холодно и пусто.

— Ведьма, — прошептал Громов.

— Есть немножко.

Она наморщила носик.

— Ну, о бесе подумаешь, он тут как тут.

Громов посмотрел через её плечо. Из лифта вышел Махди. Сверкая улыбкой, осмотрел зал.

— Почему «бес»?

— Разве человек способен на такое? — Карина кивнула на окно.

На белую скатерть упала тень широкоплечей фигуры Махди.

— О чем шепчемся, голубки?

Карина подняла на него взгляд. Состроила презрительную гримаску.

— Вам не надоело играть Карабаса-Барабаса? Вы мне уже начали Петросяна напоминать. Лицом щёлкаете, аж в ушах звенит.

— Начинаю исправляться, Карина.

Он согнал улыбку. Лицо вмиг сделалась тяжёлым и властным.

— Так лучше. — Карина указала на свободное кресло. — Садитесь.

Махди основательно расположился в кресле. Выложил на стол тяжёлые кулаки.

— Ждёшь? — спросил он Карину.

— Конечно.

— Это за гранью возможного.

— Вы его плохо знаете.

— О, нет, девочка. Знаю я его давно, о чем он сам даже не подозревает. Но не перестаю удивляться.

Карина сделала глоток воды. Улыбнулась влажными губами.

— Скоро он вас так удивит, что мало не покажется.

Махди бросил взгляд за окно. Где-то в районе Поклонной горы в небо взметнулся огненный султан. Лизнул оранжевым языком небо и опал. На месте взрыва темнота сделалась густо-чернильной.

— Мир был сотворён из Хаоса, — глухо, словно самому себе, произнёс Махди.

Не столько от его слов, сколько от голоса, Громову сделалось зябко. Будто вышвырнули за окно. В пронзительный ветер и тьму.

Махди медленно повернул к нему лицо.

— Ты сейчас уйдёшь, Гром. Внизу собралась толпа, тысяч десять. Требуют свободы слова и ещё чего-то там. Мои люди держать периметр. Милиции вокруг почти не осталось. Все забились в телецентре, ждут погрома. Отвлечём внимание, а ты смешайся с толпой.

Громов почувствовал, что глупая ухмылка корёжит губы.

— Как? Это все?

— Да, Гром.

Махди схватил его за кисть. Положил горячие пальцы на упругую ниточку пульса. Смотрел в глаза так, как минуту назад смотрела Карина. Глубоко, до самого дна. Прямо в мозг.

— Пока с тебя хватит, — заключил он, убрав руку. — Пока ты ещё человек.