Холодный почерк души - Александра Верёвкина

Лиса уже поднялась на ноги и принялась брезгливо отряхиваться, искоса поглядывая в сторону донельзя довольного собой и жизнью вампира. Чертов урод! Как смеет он так обращаться с ней? И тут же прикусила язык своему внутреннему голосу, потому что не могла точно сказать: умеет он читать мысли китсунов или нет.

— Я ведь говорила тебе, что Стефан выходит из-под контроля, — вежливо, но сердито напомнила она. — С Дамоном было гораздо проще, в нем больше злобы.

— Да я наслышан, — благодушно отозвался юноша, витавший мыслями где-то вдалеке от леса и разговора. Возможно, даже с кем-то. И он знал причины своей отрешенности: кольцо матери, покоящееся в этот момент в нагрудном кармане. Оно точно грело душу, заставляя заново переживать то, что заставило его придти сюда всего несколько десятков минут назад. — Значит, ты упустила его?

— Моей вины тут нет, — изо всех сил пыталась отбиться лиса от спешно сделанных выводов. — Ты сам заставил Алекса искать Сальваторе, и именно он определил одержимость. Что я по-твоему должна была делать? Спешно рвать когти из Европы, только чтобы успеть к моменту извлечения малаха? Ты просил сделать Дамону сюрприз, и я выполнила эту просьбу, — вновь забылась Мисао, о чем незамедлительно пожалела.

Короткий возглас: "Я никогда ничего не прошу", и ее тело прожгло болью такой силы, что зарябило в глазах.

— Прости, — во всю мощь легких завопила китсунша, сгибаясь пополам от невыносимых мучений. Мысль о том, что он делает это одним лишь взглядом, даже не удосужилась посетить ее мгновенно полыхнувший пожаром мучений разум.

— Ладно, я сегодня добрый, — лениво протянул мужчина, прекращая страдания рыжей бестии, так любившей играть с чужими эмоциями. Ей явно не пришлись по вкусу умения "подопечного", каковым она его считала до недавнего момента. До этой секунды он никогда не старался показать, кто командует парадом, и ее безумно радовала подобная мысль. Прежняя его привычка по-хамски разговаривать, будто китсуны грязь на любимых ботинках, теперь не казалась ей уж такой отвратительной. Даже наоборот, милой и обаятельной. — Рассказывай подробно, что и как произошло.

Лиса аккуратно прислонилась к дереву, продолжая вздрагивать всем телом при малейшем вдохе, и попыталась более-менее связно изложить свои видения, касающиеся семейной сценки: "Стефан, Дамон и малах".

— У них там мелодрама в трех действующих лицах, — ехидно начала она свой рассказ, выравнивая сбитое дыхание. — Не могут поделить девчонку, хотя я старалась помочь Стефану. Помогла ему изменить ее память, но это не слишком-то сработало. У девчонки есть Сила, причем в огромных для человека количествах.

— То есть? — слегка недопонял вампир ее сбивчивое объяснение.

— Ты вообще видел ее когда-нибудь? — устало поинтересовалась Мисао. Ответа она и не собиралась дожидаться, поэтому сразу же продолжила свою мысль. — Как только увидишь, поймешь о чем я говорю. Способностей у нее будет поболее, чем у трехсотлетнего вампира, вот только применять она их не умеет.

— Давай дальше, — отмахнулся юноша от ненужных подробностей. С Еленой он еще успеет разобраться в будущем. Сейчас гораздо важнее было понять происходящее.

— Та ламия, о которой я тебе говорила, — покорно продолжила китсунша. — Она заставила этого нытика отказаться от девчонки. Не знаю, что уж они там себе напридумывали, но вроде избавлялись таким способом от какого-то проклятия. И так получилось, что Стефан стал приходить в себя. Вроде как одумался, что ли… — задумчиво пробормотала она, вновь прокручивая в голове ту ночь.

Ему было больно, по-настоящему больно, что заставило проснуться все человечное и чуждое малаху. В младшем Сальваторе оказалось на порядок больше глупых чувств и переживаний, чем она могла себе представить. С самого начала его не получалось заставить делать все без дурацких вопросов, которыми сыпал юноша, как не удавалось и полностью взять его под свой контроль. Одному дьяволу известно, сколько сил пришлось потратить на "воспитание" в нем лютой злобы и ненависти. К каким ухищрениям приходилось прибегать, чтобы научить доставлять Елене боль. Сколько лжи и неправды необходимо было вбить в эту светлую головку, дабы затуманить сознание и исковеркать реальность. Шиничи блестяще с этим справлялся, а вот ей не удалось добиться нужного эффекта. И во всем опять же виноват был маленький негодник! Зачем было бросать пить человеческую кровь? Стоило на несколько дней упустить его из виду, по причине замаячившего на горизонте второго Дамона (видимо, ошибочно она считала тот день самым счастливым в жизни), как он тут же превратился в жалкий коврик мисс Гилберт, о который та с удовольствием терла стройные ножки. "Елена", "милая", "любовь моя" — ворковал Стефан, усиленно подметая хвостом пол за своей спиной. Удивительное дело, но этой девчонке без труда удавалось превращать любого вампира в жалкое подобие кровососущей твари.

— Так что в итоге произошло? — продолжал допытываться мужчина, порядком подуставший от ее сбивчивых размышлений, буквально пропитанных злобой. После такого вот "приятного" общения, к Кэролайн его и вовсе стало тянуть магнитом. Наткнувшись на эту светлую мысль у себя в голове, вампир решил серьезно задуматься над своим поведением в дальнейшем. Не хватало еще идти на поводу у эмоций.

— Дамон вытащил малаха, — нехотя выдавила из себя Мисао. — Но я не могла помешать!

— Это, как ни странно, я уже понял, — решил он подвести четкую черту под разговором. — Когда я получу Елену?

Лиса вздрогнула от неожиданности, словно больше всего боялась услышать именно этот вопрос. Глазки-бусинки забегали из стороны в сторону, пытаясь отыскать достаточно весомую причину, способную стать удовлетворительным ответом, но таковой не оказалось поблизости.

— Она, видишь ли, немного недоступна сейчас, — шепотом отозвалась она. — Дамон увез ее из Феллс-Черча.

— Так привези ее обратно! — повелительным тоном приказал юноша, лицо которого налилось злостью. — Я устал торчать здесь без дела!

— Я не могу, — обреченно призналась китсунша. — С ним мне ни за что не справится в одиночку, а если поблизости окажется еще и итальянка…

— Кто? — уточнил вампир, впервые услышав о какой-то жительнице Сицилии.

— Франческа, — пояснила Мисао. — Та ламия, что была в ангаре.

Дамон растянул губы в довольной улыбке. Ему уже несколько раз приходилось слышать об этой девице, но лично познакомиться так ни разу и не вышло, а это уже было огромным упущением. С бессмертными гораздо интереснее играть в охотника и жертву (к слову, одна из любимейших его забав), и строптивые милашки вживаются в роль великих мучениц лучше всего. В них столько агрессии, неподчинения и тяги к жизни, что иногда просто невозможно вовремя остановится, дабы избежать жертв.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});