Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - Юрий Скуратов

ЦИК согласился с моими аргументами.

Подавляющим большинством голосов решение Бурятской окружной комиссии было отменено, а ее аргументация признана несостоятельной. В связи с этим окружной комиссии было указано незамедлительно рассмотреть мое заявление еще раз.

Окрыленный, я снова отправился в Улан-Удэ.

С Ивайловским мы летели на одном самолете. Прямо из аэропорта рано утром 6-го ноября я сразу же отправился в окружную комиссию и написал заявление с просьбой срочно рассмотреть вопрос о моей регистрации в качестве кандидата в депутаты еще раз. Но Ивайловского, который, как выяснилось, сразу же поехал докладывать о решении ЦИКЛ. Потапову, все не было.

Пока я его ждал, мне рассказали, что информация о решении окружной комиссии не допустить меня до выборов была напечатана в местной газете. Это еще больше всколыхнуло население, поддержка моей кандидатуры в Бурятии резко усилилась, оставляя остальным кандидатам на место в Госдуме лишь призрачные шансы.

Наконец ближе к обеду появился Ивайловский и сказал, что раньше 11 ноября рассмотреть мое заявление у них возможности нет.

Уже тогда я понял, что, заручившись поддержкой Потапова, решение ЦИК в Бурятской окружной избирательной комиссии выполнять не собираются…

Заседание окружной комиссии в составе 14 человек началось рано утром. Вместо того, чтобы решать дело по существу, вновь последовали придирки к документам. Меня строго спросили, почему в декларацию о доходах я не включил свою прокурорскую пенсию. Пришлось объяснять, что эта пенсия налогом не облагается, по поводу чего в деле имеется специальная справка. Но даже если бы в моей декларации и имелись какие-то изъяны, это все равно не может, согласно закону, стать основанием для отказа принять мои документы. Тогда меня попытались «сразить» другим контрвопросом: почему вместо подлинника декларации о доходах мною предоставлена лишь копия? Пришлось объяснять прописную истину, что во всем мире нотариально заверенный документ приравнен к подлиннику и выполняет его функции…

Итоги голосования ничего неожиданного не принесли: из необходимых восьми голосов для регистрации я получил только шесть, остальные члены комиссии либо воздержались, либо проголосовали против.

По-настоящему удивиться мне пришлось на следующее утро, когда я увидел проект отказа в регистрации. Вновь двумя из трех пунктов, обосновывающих отказ, стояли уже рассмотренные ЦИК и получившие ее отрицательную оценку пункты о моей должности и партийной принадлежности. Тем самым окружная комиссия не только пошла наперекор решению вышестоящей организации. которому обязана была беспрекословно подчиниться, но, словно издеваясь, вновь оперировала теми же аргументами, абсурдность которых уже получила компетентную оценку.

Был, правда, в отказе и новый аргумент, согласно которому 9 октября я, якобы, распространил агитационный материал, оплаченный не из избирательного фонда, что, по мнению комиссии, являлось «использованием преимущества служебно-должностного положения при проведении избирательного компании».

И вновь я разъяснял членам комиссии очевидное: что уже несколько лет как не состою на государственной службе, не занимаю никакого должностного положения и поэтому использовать его «преимущества» никак не могу. Что же касается агитационного материала, то это была листовка с моей биографией, тираж которой был полностью оплачен из избирательного фонда, о чем имеется соответствующая справка.

Но все было бесполезно. Спора, основанного на аргументах, не было. Была жесткая позиция не пускать меня в Госдуму любыми способами.

Возмущенный, я отправился в студию независимой телекомпании «Аригус». Там, в прямом эфире, я рассказал зрителям обо всем, что произошло со мной за последнее время. Когда я уже покинул Улан-Удэ, «Аригус» предоставил эфир и Ивайловскому. Не дождавшись вразумительных ответов от путавшегося в объяснениях Ивайловского, ведущий программы задал ему вопрос «в лоб»: «Почему вы лишаете народ республики права самим сказать свое слово на выборах? Не кажется ли вам, что мы сами сможем решить, за кого надо голосовать?»

И действительно, в избирательный закон заложена совершенно иная, чем руководствовалась Бурятская окружная избирательная комиссия, философия. Задача избирательной комиссии – охранять права кандидата, а не совать ему «палки в колеса», дать возможность населению избрать самого достойного, а не самого лояльного Кремлю…

Республика после этих двух выступлений забурлила, появились пикеты в мою поддержку. Всем стало ясно, что к чему. Местное отделение КПРФ пошло на беспрецедентное решение: за грубые нарушения избирательного законодательства действующий президент Потапов и председатель окружной избирательной комиссии Ивайловский были исключены из рядов партии. Так деятельность Потапова получила объективную оценку.

В свое время он был первым секретарем обкома КПСС, стремительно шел по партийной карьерной лестнице. А когда дело дошло до конкретных дел, до фактов, характеризующих его совесть, оказалось, что король-то голый.

Фактически с этого момента я мог избирательную кампанию не проводить – симпатии большинства населения были явно на моей стороне. Теперь на меня работала уже сама ситуация.

* * *

Я вновь написал жалобу в ЦИК, теперь уже повторную. Вновь собралась рабочая группа, которой я доложил, что их предыдущее решение проигнорировано. Началось обсуждение, в результате которого моя жалоба была вновь полностью удовлетворена. В проекте решения рабочая группа рекомендовала ЦИК еще раз потребовать от Бурятской окружной избирательной комиссии немедленно меня зарегистрировать и выдать удостоверение кандидата в депутаты Госдумы от одномандатного округа.

Удивительное началось на следующий день. Тон на заседание ЦИК задала Елена Дубровина, заявившая, что, несмотря на решение рабочей группы, у нее сложилось по моему делу свое собственное мнение. Вновь она повторила все те же несостоятельные аргументы окружной комиссии о «непонятности» моей партийной принадлежности и «неправильной» занимаемой должности, абсурдность которых уже дважды получила компетентную оценку юристов рабочей группы ЦИК.

«Нет такой инструкции, которую нельзя довести до абсурда, – попытался внести в обсуждение трезвые нотки член ЦИКа Вадим Соловьев. – Скоро мы будем избирать президента страны на общественных началах. И что же, Владимиру Путину может быть отказано в регистрации, если он не укажет все свои должности: президент, глава Совета безопасности, председатель Совета обороны и т. д.?» Но его не слушали. Очень агрессивно вели себя члены ЦИК В. Хрюков, Е. Дубровина и другие, ждавшие от Кремля решения своего квартирного вопроса.

Итоги голосования поразили не только меня, но даже председательствовавшего зампреда ЦИК Олега Вельяшева: восемью голосами против трех предложение рабочей группы было отвергнуто.

Примерно в это же время позвонил знакомый, связанный по работе с Центризбиркомом. Он сказал, что из Кремля поступила четкая установка: если я по-прежнему буду обжаловать отказ зарегистрировать меня по одномандатному округу, ЦИК уберет мою кандидатуру и из федерального списка. Я был поражен: как же это возможно, если все сроки для этого давно прошли?

– «Не сомневайся, – грустно отметил знакомый, – было бы желание, а способ тебя убрать они найдут быстро».

Я чувствовал, что угроза эта вполне реальная. И в то же самое время подумал: «Сколько людей верят в меня, поддерживают. Они знают, что обвиняют меня напрасно, что прав я…»

И я решил бороться до конца.

Сразу же была подготовлена жалоба, которую мы направили, как этого требовал закон, в Верховный Суд Бурятии. Конечно, шансов у нас там не было никаких, я это прекрасно понимал. Так оно и оказалось. Верховный суд Бурятии в нашей жалобе отказал. Получив отказ, мы тут же подготовили кассационную жалобу – теперь уже в Верховный Суд России – и стали ждать ответа.

Вдруг – звонок из Верховного Суда России: избирательный блок «Российская партия пенсионеров – Партия социальной справедливости» требует исключить меня из Федерального списка, поскольку я, дескать, нарушил их избирательные права.

Когда я прочитал заявление «пенсионеров», стало и смешно, и грустно.

Рассуждения их были примерно на таком уровне: закон устанавливает одни и те же требования для всех кандидатов, как от КПРФ, так и от этого избирательного блока. Закон надо строго соблюдать, а вот Скуратов предоставил документы не строго в соответствии с законом. Поэтому он наши права нарушил, нарушил принцип равноправия участий партий в выборах и т. д. и т. п.

Детский лепет какой-то…

Так чем же я мог нарушить их права?

Конечно, можно представить какие-то гипотетические случаи, когда я своими действиями мог бы ущемить права этого объединения. Например, если бы я, к примеру, был государственным чиновником, и, используя должностное положение, стал проводить против них прямую агитацию. Тогда – да, я ущемил бы их права. Но в данной ситуации я – не чиновник, об этом блоке я знал постольку-постольку и ни словом, ни делом его никак не затрагивал…