Земля падшего - Елена Черепанова

У гнома от волнения вспотели ладоши. Он тщательно вытирал их о черный костюм из тяжелого бостона. Тер одну руку о другую, шнырял глазами по углам. Лика остановилась.

— Слушай, — спросила она, — если тебя что-то не устраивает, так и скажи, что жмешься.

— Нет-нет. Все нормально, — мялся Тибур, — слушай, нам привезли восемьдесят рыбин, нужно сорок, я правильно понял? Лика утвердительно кивнула. Даригин торопливо продолжил:

— Мы договорились, что ты рассчитаешься остатками рыбы, так. Должно было выйти штук двадцать, так, — торопливо проговаривал гном, сглатывая слова.

— Что тебя не устраивает? — Напрямую спросила Лика, возня со словами ей уже надоела, хотелось уйти домой.

— Продай остатки! — Жадно выдохнул гном. — Купим все, не обидим.

— Почем? — Тон у Мышки был до безобразия равнодушный, словно упоминание о рыбе вызывало у нее стойкое отвращение. Гном купился.

— Мы же договорились, по золотому за рыбу.

— Нет. — Отрезала Лика. — Мы говорили о взаимозачете, я и так отдаю форель. Почти даром. По два золотых.

— Ладно, — неожиданно быстро согласился Даригин, — по два золотых.

— Моя рыба самая крупная. — Мышка поняла, что продешевила. Все равно, сорок золотых на дороге не валяются, думала она в свое утешение.

— Конечно, конечно. — Гном интенсивно кивал. — Когда отдать деньги?

— Вы сегодня собирались завозить оборудование? Зайдете ко мне за ключами от мансарды, я посмотрю, что вы привезли, — буднично говорила Лика, — тогда и отдашь.

— По рукам! — Быстренько согласился гном. И чуть погодя добавил. — Знаешь, я ведь не верил. Что ты достанешь настоящую парэморскую форель.

— Знаю, — согласилась Мышка, — а что в ней особенного?

Тибур потерял дар речи. Так и остался стоять с открытым ртом, как карась в корзинке на берегу. Лика вышла из корпуса, на ходу застегивая куртку. По пути домой она думала, что у нее в холодильнике лежат четыре большие рыбины, и что хотя бы одну из них надо приготовить, чтобы понять, в чем дело.

Через двадцать минут, прогулявшись и освежив голову она зашла к себе домой. Заниматься хозяйством, тем более чистить рыбу было лень. Лика пересилила себя и решила приготовить форель по-быстрому в огуречном рассоле. Пока маринад из-под огурцов закипал, она выпотрошила и очистила рыбу, оставила печень и сердце, голову, молоки и плавники на уху по Азовски. Отдыхая на Азове, в казачьей деревне ей довелось попробовать уху, в которой на второй день ложка стоит в желе, не падая. Теперь она не упускала случая приготовить такую уху дома. Только на нее не всякая рыба годиться. Лика нарезала форель ломтиками сантиметра по два и бросила в кипящий маринад. Рыба готовилась быстро, еще минута и можно будет доставать. Лика собиралась приятно поужинать и сесть делать уроки, но тут зазвонил телефон. Оказалось, что это Шон успел соскучиться после занятий.

— Слушай, ты структурный анализ сделала? — Спросил он.

— Нет, звони через полчаса, я ем.

— Что ты опять ешь? Как в тебя влезает столько!

— Сколько? — Возмутилась Лика. — Я ужин проспала и сейчас ем форель.

— Какую, парэморскую?

— Конечно, у меня другой нет, а что?

— Может, угостишь? — Тихо, почти безнадежно спросил Ворток.

— Ладно, приезжай если хочешь, — Лика оценила количество рыбы, не выкидывать же деликатесный продукт. — Только один, у меня рыбы не так много.

Только Мышка положила трубку, как снова раздался звонок.

— Это Тибур.

— Сейчас открою. — Лика, накинув куртку, пошла открывать подъезд, захватывая ключи от мансарды. Во дворе стояли два фургона, суетилось шестеро гномов. Мышка торжественно вручила Тибуру ключи и со спокойной совестью удалилась на кухню. Ей все же удалось урвать в промежутке между беготней пару кусочков рыбы. Шон подъедет минут через шесть, размышляла маленькая хозяйка большого чердака.

Душа собственника не выдержала, ноги сами направились проверить, что и как разгружают ее наемные работники. У дверей подъезда Лика замерла. Гномы двигались как-то странно, словно в замедленной киносъемке. Их движения раскладывались на составные части, точно демонстрировались на занятии по биофизике, были хорошо видны особенности колебательных движений, заметных при повторяющихся монотонных повторах, ходьбе, разгрузке, перетаскивании ящиков. График можно вычертить. Несмотря на то, что говорили гномы друг с другом на непонятном языке, смысл сказанного угадывался очень четко. Лика ошарашено замерла. Неожиданно рядом оказалась голова Тибура.

— Ты что, выпила, занятия только-только закончились, когда успела?

— Не-а, — слова складывались из слогов, — я ры-бу го-то-ви-ла.

— Форель? — Испуганным шепотом пробормотал Даригин. — Нет, ты только скажи, ты же не форель ела?

— Да-а, фо-ре-ль. — Ответила Лика, но вместо да, она почувствовала, что произнесла целую фразу: "Даждь к себе, к сердцу", бред. Лика поняла, что само выражение можно перевести как "Путь к сердцу". Моему или какому другому, вот что означает обычное "да".

— И-и-и? — Спросил гном, — как ощущения?

Лика пожала плечами, так долго, словно прошла целая вечность. Оказывается, каждый произносимый звук живет собственной жизнью и имеет собственное значение, забытое и потерянное теперь. "С-т-р"- страшный, чужой, непонятный, стремительный. "А-н-н"- защищенность от неприятностей, добрый. Вместе получалось: "чужой не представляющий опасности", вот тебе и странный.

Значение вертелось в голове, как медленно вращающиеся крылья ветряной мельницы.

— Странно себя чувствуешь? — Улыбнулся Тибур.

— Да-а. — Лика кивнула с усилием.

— Это рыба такая, — покровительственно пояснял гном. — Потому столько и стоит. Тебе кажется, что ты все на свете знаешь и понимаешь. Только ее много есть нельзя, развезет, хуже чем от смеси водки с самогоном.

Мышка встряхнула головой, помотала ей, стараясь выкинуть чуждое ей по глубине понимание смысла вещей. Говорить, тратить драгоценные звуки, на что бы то ни было, не хотелось. К подъезду подъехал Шон. Принялся озабоченно разглядывать Лику. Она нахмурилась. Все вместе они поднялись наверх. Гномы уже открыли дверь на мансарду и теперь оживленно таскали свои ящики. Тибур принялся вскрывать коробки. В высоких и узких ящиках оказались светильники — столбики, метра по два высотой и около тридцати сантиметров диаметром.

Светильники были выполнены из тончайшего, почти полупрозрачного фарфора, или матового стекла. Может это и все стекло, просто разное, предполагала Мышка. Трубы светильники были целиком покрыты нежнейшим узором из тонких дырочек и неровностей, щелей и пятнышек. Издалека узор сплетался в травы и цветы, на другом светильнике, выступали из небытия и хаоса штрихов горы и дома, на третьем резвились рыбы. На следующем птицы порхали среди ветвей. Всего высоких труб оказалось шестнадцать. Кроме световых столбов в коробках оказались светильники в виде гирлянд. На тонких, полупрозрачных шнурах висели в сантиметрах десяти друг от друга, бабочки, стрекозы, миниатюрны птички-колибри, феи с крылышками. Гномы резво натягивали сети, стаи гигантских бабочек изящно драпировали неприглядные острые углы. Гномы тянули поперек чердака тонкие металлические струны. А Шон глотал слюну. Лика не выдержала, и наконец, отправила его на свою кухню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});