На исходе ночи - Евгений Габуния

Собственно говоря, его величеству случаю было угодно подарить мне не три, а целых шесть «лишних» часов. По стечению обстоятельств я прилетел в Москву из Ташкента, чтобы буквально на следующий же день снова сесть в удобное кресло ИЛа. Случай подарил моей скромной персоне не только шесть «лишних» часов, но и редкую возможность побывать в течение нескольких дней в разных временах года. Еще вчера я ходил по залитым жарким солнцем широким и зеленым улицам Ташкента, по его красочным восточным базарам, любуясь невиданной величины арбузами и дынями, прозрачными и сладкими, словно мед, и тоже огромными виноградными гроздьями, пунцовыми помидорами и всем, чем богата узбекская земля.

А сейчас за иллюминатором лайнера занесенное ноябрьским снежком летное поле; дальше, там, где оно кончается, сплошной стеной стоят голые, без единого листочка, деревья. На темном фоне этой стены отчетливо белеют стволы берез. …Подмосковный пейзаж ранней зимы. Огромный лайнер, мягко качнувшись, остановился возле взлетной полосы, как бы набирая силы для дальнего полета. Незаметно окидываю взглядом салон. Наших, советских, среди пассажиров явное меньшинство. Большинство же — люди со смуглой или совсем черной кожей. Особенно живописно выглядят индийские женщины. В своих ярких сари, увешанные тяжелыми золотыми серьгами и браслетами, они напоминают каких-то экзотических тропических птиц. Через Москву пролегает самый короткий воздушный путь из стран Восточной и Юго-Восточной Азии в Европу, и услугами Аэрофлота пользуются многие жители этих регионов. Для них примелькавшаяся и вызывающая у нас улыбку реклама «Летайте самолетами Аэрофлота» имеет реальное содержание, ибо иностранец может воспользоваться услугами и другой авиакомпании.

…Самолет уже уверенно и мощно набирает высоту, и серая ватная пелена облаков на глазах редеет. Многократно усиленные толстым стеклом иллюминатора солнечные лучи греют почти по-ташкентски. Мы летим вслед за солнцем (или солнце за нами, не знаю уж, как точнее сказать). Здесь, на высоте, за облаками, всегда солнце. А какая погода ждет нас в туманном Альбионе? Мои размышления прервал мягкий, вкрадчивый голос невидимой стюардессы. От имени Аэрофлота она приветствовала пассажиров и заверила, что Аэрофлот гарантирует полную безопасность полета над водными просторами Балтийского и Северного морей. «Однако… — после многозначительной паузы продолжал женский голосок, — на всякий случай под сиденьем вашего кресла находится спасательный жилет…» В этот момент из служебного отсека, как в хорошо отрепетированном спектакле, выпорхнула курносенькая девушка в синем форменном костюме и с профессиональной улыбкой манекенщицы стала демонстрировать, как именно надо надевать этот самый жилет цвета перезрелого апельсина. Ну, а если с самолетом, не дай бог, что-то случится не над «водными просторами», а над грешной землей? Этот вопрос вслух никто так и не высказал, и он повис в воздухе в полном смысле слова.

Ни водных просторов, ни земных из-за пелены облаков разглядеть не удалось, и вскоре после плотного аэрофлотского обеда под крылом показались зеленые и коричневые квадраты полей, плоские, утыканные причалами берега Темзы. Еще довольно долго летим над домами вперемежку с парками и лужайками Большого Лондона, прежде чем колеса касаются серого бетона аэропорта Хитроу.

Первым англичанином, которого я увидел вблизи, оказался чиновник иммиграционной службы. Молодой, рыжеволосый, он стоял за своей конторкой и лихорадочно листал толстую книгу, видимо, справочник, перебирал бумаги, в изобилии наваленные на конторке, и даже не взглянул на меня. А я, заезжий иностранец, терпеливо и смиренно ждал, пока он обратит на меня внимание. Наконец человек за конторкой оторвался от бумаг и устремил на меня пронзительный взгляд своих желтоватых глаз. В этот момент он почему-то показался похожим на диккенсовского Урию Гипа. Взглянув на мой паспорт и лэндинг-кард (иммиграционную карточку), он оглядел меня тягучим профессиональным взглядом и снова быстро-быстро стал листать толстую книгу. И тут, читатель, признаюсь, жуткая и странная в своей нелепости мысль охватила мое существо: а вдруг в визе британского посольства в Москве что-то напутано, например, моя фамилия и особенно секонд нэйм (т. е. имя и отчество). Без сомнения, мое отчество доставило немало трудностей чиновникам посольства. Или я что-то напутал, заполняя эту самую лэндинг-кард.

Из этих тяжких раздумий меня вывел тихий меланхоличный голос Урия Гипа, который интересовался, как долго пробуду я в его стране и какова цель визита. (Замечу в скобках, что обо всем этом сказано в визе посольства). Услышав ответ на родном языке, он не выразил никакого удивления и лишь вежливо осведомился, говорю ли я по-английски. Впоследствии я не раз убеждался, что англичане считают вполне естественным, если не обязательным тот факт, что чужеземец знает их язык, плохо ли, хорошо ли — это уже другое дело. Однако мне почему-то кажется, что в глубине души им все-таки приятно услышать из уст неведомо откуда взявшегося чужеземца родную речь. Во всяком случае, в желтых глазах человека за конторкой промелькнуло что-то похожее на удовлетворение, и он, поставив штамп в паспорте, пожелал мне приятного пребывания в его стране, а я, проскользнув мимо его поста, оказался, наконец, в…

Тут автор делает паузу, чтобы обратиться к справочной литературе и уточнить, куда же, собственно, он прилетел. Это вопрос отнюдь не праздный, как может показаться на первый взгляд. Судите сами. В моем паспорте стоит штамп британского посольства в Москве с пожеланиями приятного путешествия в Соединенное Королевство. Между тем в анкетах, которые пришлось заполнять перед отъездом, везде фигурировала Англия. Справочники сообщают, что под этим названием жители Британских островов, к коим относятся не только англичане, но и шотландцы, ирландцы, уэльсцы, подразумевают юго-восток страны без Шотландии и Уэльса. Британия же — это Соединенное Королевство без Северной Ирландии.

Таким образом, не погрешу против истины, когда скажу, что прилетел именно в Англию, ибо Лондон, если верить карте, расположен на юго-востоке Соединенного Королевства. Впрочем, и этот термин не совсем точен. В последнее время в Шотландии, Северной Ирландии и Уэльсе растут националистические и сепаратистские тенденции.

«Дилемма Британии состоит в том, — писал американский журнал «Тайм», — как осуществить подлинную местную автономию, не превратившись при этом по сути дела в разъединенное королевство».

Однако, как говорят французы, вернемся к нашим баранам. Да простится мне это сравнение, но со стороны наша группа и в самом деле походила на стадо заблудших, потерявшихся в невообразимом вавилонском столпотворении огромного аэровокзала Хитроу (30 миллионов пассажиров в год!). Заблудшими мы оставались, впрочем, недолго, до тех пор, пока нас не выудил из космополитической толпы наш пастырь в образе молодой хрупкой женщины в простеньком черном пальтишке и с порывистыми движениями. Ее светло-голубые глаза излучали доброжелательность и теплоту. Это была наш гид мисс Вайлори. Погрузив чемоданы на специальные тележки, в изобилии стоящие на первом этаже вокзала, и толкая их перед собой (эта «малая механизация» весьма удобна), вся процессия гуськом последовала к автобусу. Здесь молодой смуглолицый водитель быстро забросил нехитрый туристский скарб в багажник, мы вошли в автобус с непривычной левой стороны, там, где у нас сидит шофер, и он повез нас в Лондон по левой стороне дороги. Казалось, что встречные автомобили обязательно врежутся нам в передок или в борт. Пожалуй, это и было первым самым сильным ощущением на английской земле. Еще полбеды, если встречным окажется какой-нибудь легковес — «Пежо» или «Датсун». А если им будет вон тот двухпалубный красный автобус дабл-деккер, словно мастодонт, возвышающийся над своими меньшими собратьями, число которых по мере приближения к центру растет в геометрической прогрессии.