Раз за разом. Doing it All over (СИ) - "Al Steiner"

Хотя мои родители были кричащими либералами и регулярно канонизировали усилия таких групп, как ACLU, они не оспаривали аргумент полицейского. Я тоже.

«В любом случае, — продолжал он, — я думаю, что на этот раз он по крайней мере проведет немного времени в округе. У него также отнимут лицензию на взлом. Хотел бы я пообещать вам, что он никогда больше этого не сделает». но вы же знаете, что алкоголизм — это «болезнь», и на самом деле это не его вина. Во всяком случае, нам так говорят». Он многозначительно посмотрел на Трейси. — Ты УВЕРЕН, что ничего не помнишь?

Она покачала головой, усилие было явно болезненным. — Ничего, — тихо сказала она, ее глаз, который был открыт, скользнул в сторону от лица копа.

Он задумчиво кивнул. — Неважно, — наконец сказал он. «Я рад, что у вас все будет хорошо. Возможно, вам даже не придется давать показания. Я уверен, что сделка о признании вины будет заключена». Он произнес слова «сделка о признании вины» так же, как другие люди говорят «венерическая болезнь».

Мы пробыли в больнице большую часть дня. Мама принесла Трейси цветы, а папа – большого плюшевого медведя с гипсовой ногой. Ее подруга Линда, которая сопровождала ее на озере Тахо, тоже остановилась, и мы все встретились с ней. Линда была милой блондинкой, очень милой, хотя и немного застенчивой. Она была бизнес-майором и членом клуба молодых республиканцев. Очевидно, она сама пережила немало потрясений во время аварии с Трейси. Она вернулась в их комнату, ожидая найти там Трейси, но не нашла. В тот момент она лишь слегка волновалась, полагая, что ее подруга поспала, а затем вернулась в казино.

Но когда она так и не вернулась на следующее утро, то серьезно забеспокоилась. Она начала звонить в полицию и в местную больницу. В местной больнице, конечно же, ничего о ней не слышали с тех пор, как ее увезли в Рино, и с кем бы она ни разговаривала в полицейском управлении, имя Трейси не было известно в связи с аварией. Она пришла в бешенство, когда пришло и прошло время их возвращения, а Трейси все еще не появлялась в комнате. Был сделан еще один звонок в полицию, и кто-то, наконец, смог установить связь и сообщить Линде, где Трейси и что она жива.

Линда задержалась ненадолго, ровно настолько, чтобы убедиться, что с Трейси все в порядке, обменяться парой объятий и сообщить моей сестре, что она забрала все свои вещи из мотеля и оставит их для нее. Она сказала всем нам, что была рада познакомиться с нами, а затем исчезла.

Когда Трейси получила свой последний обезболивающий укол и уснула, мы тоже решили исчезнуть. Мы снова погрузились в взятую напрокат «Тойоту» и направились обратно в наш гостиничный номер.

Мама легла сама и быстро заснула. Папа, утверждая, что он слишком взволнован, чтобы спать, решил, что он спустится вниз ненадолго и, может быть, выпьет пива. Я одарил его понимающим взглядом, когда он ушел.

Я попытался лечь, но не смог заснуть. В моей голове крутилось много вопросов без ответов. Наконец я встал и выполз из комнаты, поймав лифт в вестибюль. Папы в баре не было, но меня это не удивило. Я начал бродить по казино, время от времени уворачиваясь от охранников, чтобы меня не выбросили. Я прошел мимо звенящих игровых автоматов, гудящих покерных автоматов и сотен людей, наконец, найдя папу, сидящего за двухдолларовым столом для игры в блэкджек. Перед ним стояла кружка пива и стопка пятидолларовых фишек, и он уже собирал четырнадцать, когда я положил руку ему на плечо.

Он поднял голову и одарил меня виноватой улыбкой. Крупье, не обращая внимания на мое присутствие, поставил пятерку поверх своих четырнадцати. Он бросил быстрый взгляд, а затем спрятал свои карты под свою ставку.

— Играешь в азартные игры? — спросил я его с притворной строгостью.

Он пожал плечами. «Пока мы здесь, — сказал он, — я решил немного попытать счастья. Это забавно. Твоя мать смотрит на все это как на трагедию, и, конечно, это так, но я знаю, что такое настоящая трагедия это должно было случиться. Это должно было случиться в ее выпускной вечер, и это должно было случиться на днях, не так ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Конечно, это кажется не просто совпадением», — сказал я ему, понизив голос, чтобы другие игроки не заметили, о чем мы говорим. Мне действительно не о чем было беспокоиться. Все они смотрели на дилера, который отчитывал старика на третьей базе за то, что он прикоснулся к своей ставке после того, как карты были в игре. «Там были все элементы. Пьяный водитель, машина, вода. Каким-то образом Трейси выбралась оттуда. Она не утонула.

— Ага, — кивнул папа. «И это заставляет меня чувствовать вину, что я чувствую себя хорошо из-за того, что моя дочь была просто ранена. Нам повезло, Билл. Каким-то образом нам это удалось. ."

"И это?" Я спросил его.

Прежде чем он успел мне ответить, дилер, закончив свое нежное изучение третьего игрока с низов, возобновила игру. Когда показалась десятка, она перевернула свою закрытую карту. Это была пятерка. Она дала себе еще одну карту, шестерку, и стол застонал. Со скорбным видом она собрала все ставки.

«Как видишь, — сказал мне папа, — теория ошибочна. Я теряю задницу». Он положил на стол еще одну пятидолларовую фишку. — Что привело тебя сюда? Он одарил меня злой улыбкой. — Жаль, что ты в Рино и слишком молод, чтобы играть в азартные игры, а?

Я слегка рассмеялся. «Вы должны принимать плохое вместе с хорошим. Но в любом случае, я хотел одолжить машину, — сказал я ему, — мне нужно поговорить с Трейси».

Он стал серьезным. — Ты же не думаешь, что она рассказывает все, что знает, не так ли?

— Я не уверен, — сказал я. «Я не думаю, что она лжет о чем-то, но я просто хотел поговорить с ней наедине, чтобы узнать, расскажет ли она мне что-нибудь еще, если тебя и мамы не будет рядом. Она не знает, что ты все-таки знаешь». ."

Дилер дал ему два туза. Сама она имела четверку показов. Папа улыбнулся и взял еще одну пятидолларовую фишку, разделив свою ставку. «Это хорошая идея», — сказал он мне, наблюдая за тем, как ему дали восьмерку и девятку вместе с каждым из его тузов. Какое-то время он удовлетворенно смотрел на это, а затем полез в карман и достал ключи от машины, пока дилер занимался другими игроками.

«Спасибо», — сказал я, беря у него и сунув в карман. "Я не буду слишком долго."

"Кто знает?" — сказал папа. «Может быть, я выиграю так много, пока тебя нет, что мне не придется беспокоиться о таких вещах, как акции и инвестиции».

За столом дилер подбросил десятку вместо четырех. Она сдала себе двойку, а затем пятерку. Еще одна извиняющаяся улыбка стонущей толпе, и она начала собирать деньги. Папа посмотрел на это с недоверием. Двое других игроков встали и ушли.

«Я бы пока не пошел обналичивать какие-либо акции», — сказал я ему, посмеиваясь про себя и направляясь к двери.

Трейси не спала, когда я вошел в ее комнату. Она выглядела так, как будто ждала меня. Я воспользовался моментом, чтобы поразиться состоянию ее лица. Через два с половиной дня после аварии он был очень распухшим, и на нем вспыхнуло впечатляющее множество цветов. Оттенки фиолетового, черного, синего и желтого соперничали за счет, сосредоточившись вокруг ее правого глаза, который все еще был опухшим и плотно закрытым. Хотя я провел восемь лет, наблюдая за людьми, которые были избиты всем, от бейсбольных бит до рулей автомобилей и ломов, у меня никогда не было возможности наблюдать эти травмы после того, как они успели набухнуть и обесцветиться. Теперь я понял, почему полицейские фотографы любят ждать двадцать четыре часа, прежде чем сделать снимки жертв нападения. Трудно было поверить, что через неделю или около того ее лицо вернется к своему нормальному состоянию.

"Насколько плохо сегодня?" — спросила Трейси. «Они не дадут мне зеркало».

— Довольно плохо, — признал я. — Но ты жив. Становится лучше.

Она кивнула, немного поморщившись при этом. "Ты один?"

— Да, — ответила я, подходя и занимая место рядом с кроватью.