Ветер разлуки - Соня Мармен

– Прости, мне не надо было… – пробормотал он и осекся. – Нет, не надо было…

– Ты – мужчина, Алекс, и у тебя есть потребности, которые нужно удовлетворять. Это нормально.

Пристыженный, он схватился за стол, чтобы подняться на ноги. В теле по-прежнему ощущалась странная слабость. Эмили, время от времени печально поглядывая на него, принялась шнуровать корсаж.

– Жаль, что ты влюбился в девчонку, которая тебе не ровня. А я могла бы стать для тебя хорошей женой. Я верна своему мужчине…

Она подошла к нему и стала неторопливо поправлять на нем одежду. Александер не шевелился.

– Ты мне очень нравишься, – нежно произнесла Эмили.

– Не трать на меня время. Я не заслуживаю твоего внимания.

«А внимания дочки торговца, значит, заслуживаешь?» – подумала девушка и, сжав губы, отступила в сторону.

Александер злился на себя, сам себе был противен. Он воспользовался симпатией Эмили и обманул доверие Изабель. Впервые в жизни телесное удовольствие оставило после себя горькое послевкусие. Потрепав Эмили по щеке и пробормотав извинения, он подобрал с пола свою красную форменную куртку и вышел из трактира.

Морозный воздух обжигал лицо и шею, но ощущение показалось Александеру приятным. Изабель… Она одна занимала его мысли, к ней стремилось его тело и сердце. Грустно было осознавать, что он влюбился в женщину, которая никогда не будет его женой… Он решил пройтись немного, чтобы развеяться, и совсем не удивился, когда ноги сами привели его на улицу Сен-Жан. Там, притаившись в тени ворот, он какое-то время смотрел на каменный дом семьи Лакруа. Пальцы его теребили спорран, в котором лежал медальон. Александер рассчитывал преподнести его Изабель при первой же возможности.

Он все-таки вернулся в кузницу. Мсье Дежарден, получив заверения в том, что Александер ничего никому не расскажет, отнесся к заказу с должным вниманием. Разумеется, можно изготовить оправу по рисунку! Его зять служит подмастерьем у ювелира в городе Труа-Ривьер, и он, Дежарден, возьмется передать ему заказ, если только мсье английский солдат пообещает, что не станет распространяться о связях старого кузнеца с канадскими ополченцами… Послание зятю передадут индейцы, они частенько наведываются в кузню. Вот им за услугу придется заплатить. Одного фунта хватит, если, конечно, он у мсье солдата имеется… Александер согласился. Готовый медальон он получил вчера и был вполне доволен работой. Костяной овал оправили в бронзу, которая была намного красивее и прочнее олова. Конечно, безделушке далеко до изделий эдинбургских ювелиров, таких как его прадед Кеннет Данн, но и ее создатель, несомненно, был мастером своего дела.

Из-за поворота на улицу вышли трое молодых людей в толстых накидках и меховых шапках. Остановившись у дверей дома Лакруа, они постучали, и дверь сразу же распахнулась. Из дома донеслись музыка и смех. Молодые люди вошли, оббив предварительно о порог снег, налипший на башмаки и гетры, которые, по местным обычаям, изготавливались из кожи, валяной шерсти или же плотного полотна. Черт побери, зачем они явились? Судя по всему, сегодня Изабель проведет вечер в приятной компании и не станет по нему скучать. «An donas ort, Alasdair!»[144] – пробормотал он сквозь зубы. Благоразумнее будет вернуться к своим, в свой мир. Похоже, Колл прав.

В тот самый миг, когда молодой солдат, понурив голову, вышел из тени и побрел в сторону Нижнего города, занавески на одном из окон в большом доме дрогнули. Изабель прижала ладошки к покрытому морозными рисунками стеклу и стала смотреть вслед удаляющейся посреди холода и метели фигуре. Полы накидки развевались и хлопали на ветру. Солдат? Сердце девушки сжалось.

С рассвета все ее мысли были только об Александере. За день у нее не было и пары свободных минут, чтобы выйти из дома. Предстояло столько всего приготовить к празднику, что Сидонии с Перреной понадобилась ее помощь на кухне. А ведь ей так хотелось увидеться с Александером, пожелать ему счастливого нового года! Интересно, а в Шотландии празднуют Новый год? Он католик, значит, обычаи у них должны быть такие же. Чем же он может быть сейчас занят? Наверняка пирует где-то с товарищами.

Девушка машинально погладила рукой шарф у себя на шее. Мать требовала его снять. «Он не идет к твоему платью!» Но Изабель заупрямилась и заявила, что у нее болит горло. Жюстина, которая опасалась рецидива, не стала настаивать. Этот шарфик согревал Изабель сердце. Она связала его для Александера и надеялась, что подарок ему понравится. Но ей придется подождать день-два, прежде чем представится случай преподнести подарок. Она вздохнула, принимая из рук Мадлен хрустальный бокал с теплым пуншем и наслаждаясь ароматом корицы и мускатного ореха.

– Иза, идем! Тебя снова просят помузицировать. Твои прелестные пальчики делают праздник еще веселее!

– Иду!

Но сердце ее не лежало к шумному веселью. Изабель отошла от окна, села за клавесин и заиграла печальную мелодию, когда из кухни раздался пронзительный крик. Все побежали туда и обнаружили Ти-Поля в слезах. Мальчик, рыдая, указал на коронное блюдо вечера – заливного поросенка с яблоком во рту, удобно устроившегося на оловянном блюде и обложенного яблоками. Никто не счел нужным объяснить мальчику, какая участь уготована его четвероногому приятелю Блезу. Теперь Изабель стало совсем не до веселья.

* * *

Увиделись влюбленные только четыре дня спустя, да и то случайно: Изабель отправилась навестить свою невестку Франсуазу, которой нездоровилось. Спрятавшись в арке дома, они бросились друг другу в объятия. Изабель прижалась щекой к красной куртке из грубой шерстяной ткани и стояла так, вдыхая запах своего шотландца, руки которого в это время торопливо скользили по изгибам ее тела.

Прислонившись спиной к каменной стене, Изабель смежила веки и вздохнула. Придерживаться приличий становилось все труднее – руки Александера с каждым разом вели себя все более дерзко. Очнувшись от приятного забытья, девушка заставила себя оттолкнуть солдата.

– Алекс, я так рада тебя видеть! На Новый год мне хотелось вырваться из дома хоть на минутку, но не получилось.

– Зато сегодня мы вместе, и этим надо воспользоваться!

Молодой солдат потянулся, чтобы поцеловать ее, но Изабель снова отстранилась от него и сняла со своей шеи голубой шарф. Она надевала его на улицу каждый день в надежде, что встретит Александера.

– Это тебе! – тихо сказала она, повязывая шарфик ему на шею. – Я сама связала.

– Для меня? – воскликнул он, вдыхая исходивший от шарфа тонкий аромат. – Спасибо. Он очень красивый.

– И тебе в нем будет тепло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});