Меч Шеола - Николай Ярославцев

— Лучше, чтобы или как! — Встрепенулась Влада, веселея глазами. — … Или как, или как!

— Там озерцо есть. Чуть боьше лужи, но тебе хватит.

— А тебе откуда это известно? — Спросила она, запоздало поняв, что кому бы еще знать, как не волхву.

— А ты разве не слышишь, как воздух водой пахнет?

Остановились на полянке и Влада облегченно вздохнула, увидев на ее краю ольху. Но тут же озабоченно сдвинула брови. Дерево в матери — ольхи, ну не как не годилось. Разве найдешьу такой приют. Хорошо еще, что ленты дальше везти с собой не придется.

Радогор с одного взгляда понял причину ее разочарования, и с еле заметной улыбкой посоветовал.

— А ты попроси, а вдруг откроет?

Нельзя казать, что все понравилось ей в голосе Радогора, но попробовать решилась. Попытка не пытка, а вдруг получится? Стараясь не глядеть в его сторону, прошептала заветное, ей одной известное слово, выждала время, с трудом сдерживая нетерпение, изакружилась вокруг дерева, разгребая траву руками.

Подняла голову и звонко засмеялась.

— Есть, Радо, есть! Услышала она меня. — Завертела головой и огорченно развела руками. — А озера и нет.

— Оно дальше. — Кивнул головой в сторону кустов, за которыми следовало искать озеро. — Сама увидишь.

Но Лада слушала его в пол — уха. Безбоязненно нырнула в темный лаз под ольхой. Сухо и светло. Выпрямилась в рост. Ей впору, а ему будет низко. Так и не стоять его приведет. Выбралась и принялась рвать траву, не обращая внимания на его насмешливую, как показалось, улыбку, Радогора, который снимал изрядно похудевшие мешки и расседлывал лошадей. Смеется тот, решила она, кому есть над чем смеяться. Утром посмотрим, кто смеяться будет.

— А ты на постоялый двор хоел меня заманить. — Вынырнув из норы, победно крикнула она. — Чтобы всякие Колоты к нам лезли в ночь — заполночь. Пошли к озеру…

К озеру не шла, бежала, хотя и ноги плохо слушались от долгого пребывания в седле. Разделась на бегу, разбрасывая дорогой одежду и, озорно сверкая глазами, обернулась.

— А ты почему медлишь? Ни кого же нет.

— Нельзя мне. Мавка здесь живет.

Уже и ногу над водой занесла, да так и застыла, как журавль на одной ноге.

— Ты иди без опасений. Но далеко не заплывай. Начнет печалиться, на людей жаловаться, а надумаешь выходить не дослушав, рассерчать может. Я тебя на берегу подожду.

— Если приманивать будет, тогда лучше не лезть в воду. За кустами схоронись и не показывайся ей на глаза. — И пальцем указала, где ему надежней всего схорониться. — А я быстро. Даже плавать не буду. К тебе и без воды грязь не липнет.

Обвела озерную гладь взглядом, наклонилась к воде и увидела ее, мавку. Совсем близко сидит на, упавшем в воду, дереве и с нее глаз не сводит. Лицо такой красоты, что и у нее, можно сказать, девки, сердце забилось и сознание от тихой зависти помутилось. Тряхнула головой, прогоняя наваждение, и похвалила себя за предусмотрительнось. Вовремя спрятала Радогора в кустах от этих черных, как омут урочливых глаз. А тело! Скажите на милость, у какого мужика хватит сил от такой красы отвести. Волосы, чернее воронова крыла, упали в воду. Закрывая грудь и сверкающий хост.

С усилием отвела взгляд от мавки и незаметно оглянулась на кусты, чтобы проверить, не засмотрелся ли на мавкй Радогор. И торопясь смыть дорожную пыль. Заплескалась в воде. Выскочила на берег, стараясь не видеть, как мавка тянет к ней свои руки и не слышать ее плача, заскочила в кусты и потащила Радогора прочь от озера.

— Не смотри, Радо, в ее сторону. Сама оторопела, как увидела. Так я девка. А где уж вам, мужакам, на такое диво глазеть. — И толко у самой ольхи нашла в себе силы пизнаться. — Такого страха натерпелась! А ну, думаю, разглядит тебя! Надо было дальше ехать.

— Мавка на берег не выходит.

Остановилась, о чем — то размышляя. И с жалостью поделилась горькой мыслью.

— Тоскливо ей здесь одной. А не переберешься туда, где подруги есть.

Радогор заулыбался.

— Пожалела! По глазам понял. Но тут ты ошибаешься. Редко она бывает одна. Место здесь приветливое. Не одни мы остановились, чтобы передохнуть. А кого — то ночь в пути застанет. Подойдет к озеру, да так и останется. Редкий наодит в себе силы устоять, когда она приманивать начинает. Там они все, а сколько их, кто скажет сейчас?

Лада зябко передернула плечами. И нырнув в укрытие, потащила его за собой.

Теперь не выпущу тебя отсюда, пока не поедем, чтобы не высмотрела она тебя. И не спорь. Знаю теперь, какие они, мавки. Своими глазами высмотрела.

Радогор тихо улыбнулся, глядя на ее озабоченное лицо.

— Ты моя мавка. — Сказал он, и попросил. А теперь раздевайся и ложись…

Договорить не успела. Круто повернулась к нему и всплеснула рукамию

— Диво дивное! Сам сказал.

Радогор смутился и побагровел.

— Лечить буду. — Пояснил он и увел взгляд в сторону. — Чтобы в седле не горбилась и не елозила. Красоту испортишь.

Наклонился к ней, пальцы теплые и послушные побежали по ее телу. От затылка до самых розовых пят волной разлился жар и она, не вытерпев, повернулась к нему и руки обвились вокруг его шеи…

— Лада! Не буди лихо…

— Вот уж не знала, где оно это лихо. Хорошо, что глаза раскрыл. А то так бы и пржила дура дурой. — Засмеялась она, дразня лукавым взглядом.

…Проснулась, а он уже затягивает поясной ремень.

— Так скоро? — Разочарованно сказала, потягиваясь. — Или сладкое все зубы отбило?

И поднялась на одной руке, игриво выгибая тело. Чтобы подразнить его.

— Не отбило, Лада. Загостились. Время подгоняет.

Спорить не стала. Сбросила рубашку и потянулась за портками. А он уже, не прячась, следит за ней жарким взглядом.

— Как посмотрю на тебя, словно крутым кипятком обольют. И глаза мутит. — будто извиняясь, сознался он.

— Это хорошо. Так и должно быть. — Удвлетворенно проговорила она. И засмеялась. — Ноги не держат. А доспех одевать больше не стану. Убережешь, если нужна тебе.

Кони встретили их нетерпеливым ржанием. А поодаль от них лежал Ягодка, с укоризной поглядывая в их сторону.

Усадил ее в седло. И с грустью оглянулся на дерево.

— Попрощайся, милая. Последний раз нам такое счастье выпало.

Влада вздрогнула и с тревогой повернулась к нему.

— За Смуровым городом в пол — глаза спать будем.

И с укоризной покачав головой, посмотрел на бэра.

— А ты, дурень, зачем сбежал от Ратимира? В родные края потянуло?

Бэр, повизгивая и порыкивая, запрыгал на всех четырех лапах, выражая крайнюю радость… и желание отведать долгожданного и вполне заслуженного угощения. И Радогор вытряхнул из мешка остаток окорока, который уже изрядно попахивал. И бэр, поворчав еще немного для приличия, сразу успокоился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});