В подполье можно встретить только крыс - Петр Григоренко

Выбор места для этого пункта явился целой проблемой. Надо было иметь надежную связь и сообщение с 151 полком и с артпульбатом. Надежное управление артпульбатом обеспечивалось с нынешнего командного пункта, но отсюда совсем было недостать полк. Чтобы надежнее управлять 151 полком, надо было вслед за ним преодолеть лес и идти за его боевыми порядками в Хыжне. Но в этом случае оставался без управления артпульбат. Поиски выхода долго не увенчивались успехом. Но однажды начальник разведки дивизии, который с самого начала не только по должности выполнял мои указания по разведке района Хыжне и леса, но и близко к сердцу принял мой план, наткнулся на заброшенную тропу, отходящую от трстэнского шоссе почти у самого переднего края. Он решил узнать, куда она ведет, и вышел к заброшенной лесной сторожке, расположенной на возвышенной сухой полянке. От этой сторожки всего около двух километров до южной окраины Хыжне и не более того, до опушки леса в районе уже упоминавшегося гребня высоты. В этот район с началом наступления мог перейти командир артпульбата и, следовательно, управление из района сторожки вполне обеспечивалось. Два километра по залитому водой лесу, при неоттаявшем еще болоте, не препятствие. С открытием этой сторожки решался и вопрос снабжения 151 полка в ходе боя. По тропе прошлись саперы, и она стала проезжей для повозок. Проехал даже мой "виллис". В районе сторожки создали перевалочную базу, чтобы с нее доставлять боеприпасы в полк носильщиками.

На рассвете второго марта саперы сняли минно-ракетные заграждения в районе между лесом и южной окраиной Хыжне. Но обеспечить полную бесшумность не удалось. Уже перед концом разминирования взлетела одна из настороженных ракет. Она и осветила наши передовые подразделения. В связи с этим комполка решил атаковать, не ожидая урочного часа. Один батальон атаковал вдоль восточного ряда домов, то есть справа от улицы, считая по ходу наступления. Второй батальон наступал по левой (западной) стороне улицы, а третий спустился в пойму, чтобы, наступая по лесу у речки, прикрывать левый фланг полка от контратак противника из глубины. В лес на противоположную сторону речки ушла разведрота дивизии.

В первом же броске два батальона захватили по 3 дома в своих рядах, и, в соответствии с ранее намеченным планом, начали закрепляться и готовиться к отражению неприятельских контратак. Я очень долго втолковывал Тонконогу и много раз повторял, что торопиться ему не надо. Продвигаться следует короткими бросками; после каждого броска закрепляться и дожидаться контратаки противника. Пока он не контратакует, дальше не двигаться. Отразив же контратаку, сразу провести хорошую огневую подготовку и совершить следующий бросок. Третий батальон, тот, что ушел к речке, должен был действовать иначе. Если противника в лесочке нет или силы его малы, то продвигаться к шоссе, захватом мостика перерезать его, укрепиться и удерживаться до подхода наших войск, не допуская отхода противника по шоссе. Если же противник силен и активен, то закрепиться и взять под обстрел всю пойму правого берега, чтобы не допустить контратаки противника во фланг батальонам, наступающим по селу.

С началом наступления 151 полка двинулся вперед и артпульбат. Противник открыл огонь из огневых сооружений, расположенных на гребне, но артпульбатовские артиллеристы, следуя в боевых порядках батальона метким огнем прямой наводки, подавили эти сооружения. Вражеское прикрытие, пользуясь уже отработанной тактикой, отошло за гребень и дальше - в траншею и село. Артпульбат вышел на гребень, но дальше, как предполагал противник, не пошел. Огневые средства артпульбата окопались и начали готовить данные для ведения огня. Командиру артпульбата была поставлена абсолютно простая задача: в случае контратаки противника в полосе между рубежом, который занял артпульбат, и селом Хыжне, все контратакующие должны быть уничтожены огнем артпульбата. Поэтому для всего личного состава - терпение, зоркое наблюдение и меткий огонь. Если контратаки не будет, батальон получит новую задачу.

До 10 часов проскучал я в своей лесной сторожке. Тонконог в селе помаленьку продвигался, чередуя броски с отражениями контратак. Его батальон, посланный к речке, захватил мостик на шоссе и перешел там к круговой обороне. Артпульбат продолжает совершенствовать огневую систему. Огня по траншее и селу, как ему и было приказано, не ведет. В общем, на хыжненском направлении царила звуковая обстановка обычных местных перестрелок, а не наступления. В 10 часов я доложил обстановку Николаю Степановичу и в штаб армии. А через несколько минут раздался звонок. Я не успел назваться, как послышался голос Гастиловича:

- Григоренко, сколько тебе надо времени, чтобы доехать до меня.

- Полчаса.

- А ты знаешь, где я нахожусь? - явно удивленный моим ответом, спрашивает Гастилович.

- Очень хорошо знаю. Если надо, через полчаса буду у вас.

- Да, надо. Примешь командование дивизией. Я этого дуроплета отстранил за очковтирательство.

Трясясь по ухабам лесной тропы и наблюдая, как "виллис" подобно катеру рассекает воду на залитых участках тропы, я размышлял, что же там могло произойти. Что Николай Степанович никаким очковтирательством заниматься не станет, в том не было у меня сомнений. Но что же произошло? Меня подмывало позвонить комдиву после того, как закончил разговор с Гастиловичем. Но я побоялся, что Угрюмов что-нибудь нелестное скажет в адрес командарма и тем навлечет на себя большую беду. Мне тоже могут быть неприятности - получил приказание немедленно выехать и тратит время в ненужных разговорах со штрафным комдивом.

Прибыв на НП командарма, я направился прямо к нему. Доложил о прибытии.

- Иди принимай дивизию, разберись, что там делается и доложишь. А то этот дуроплет докладывает: "Занял полустанок". Думает, что я сижу на своем КП, а я сам наблюдал с первого выстрела и сам видел, что пехота Угрюмова с исходного положения не пошла. У Васильева хоть поднималась, но залегла, а у Угрюмова и не поднималась, а он свое: "Занял полустанок". Иди, наводи порядок.

- Есть! Навести порядок и доложить вам, - откозырял я и ушел. Мне уже было все ясно. Но возражать командарму, когда он убежден в своей правоте, а я во время происшествия находился в десятке километров, было неразумно. А дело было вот в чем. Место, где находился НП командарма, первым обнаружил я, когда искал НП дивизии. Место чудесное. Буквально с неограниченным обзором. Полосы наступления обоих дивизий как на ладони до самой Трстэны. Но... одна странность. Я хорошо запомнил, что исходное положение дивизии в начале орошаемых полей. И идут эти поля на несколько километров. Я обратил внимание на них потому, что глубокие канавы и высокие гребни между канавами шли попутно нашему направлению наступления и могли быть использованы как защита от огня противника. Но с НП ни канав, ни гребней не видно. Гладкая безжизненная равнина. Спускаюсь ниже, перепробовал несколько мест и, наконец, нашел такое, откуда интересующие меня канавы и гребни хорошо видны. Николаю Степановичу я этого не рассказывал. Нашел хороший НП и все, что тут об этом говорить. Поэтому Николай Степанович не знал недостатка армейского НП, который развернулся на месте, забракованном мною. Организовался же он буквально в последний день. Командарм вначале рассчитывал использовать для себя один из НП дивизий, но потом передумал. И поручил начальнику разведки армии выбрать и подготовить армейский НП. Я видел начальника армейской разведки накануне дня наступления и, узнав, где они расположили свой НП, сказал: "Всем хорош НП, но с него не просматривается оросительная система. А по ней наступает наша дивизия". - Но тот не придал этому значения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});