Наследие чародея - Сара Зеттел

— Ты… Ты… — Последние силы оставили Микеля, колени его подогнулись, и он медленно осел на пол, зарывшись лицом в ладони. — Ты Ананда…

— Ну, где же ваши мечи? — взвизгнул кто-то — Она ведьма, это она его…

Но паникера кто-то веско оборвал:

— Подождем!

— Да, Микель! — не слыша ничего, кроме его слов, Ананда встала перед ним на колени, взяла за руки и мягко отняла их от лица. Слезы текли по впалым щекам императора, лицо его превратилось в гримасу отчаяния. — Да, я Ананда. Скажи это снова!

Но из его губ не доносилось ни звука. Наконец он прошептал:

— Помоги мне…

— Да, Микель. — Ананда с такой силой рванула манжеты рубашки, что пуговицы сами осыпались на пол. Затем она принялась расстегивать воротник, из-за дрожи в руках с трудом справляясь с пуговицами и петлями.

Микель застонал, словно от боли, и вцепился в ее руку.

— Нет. Не надо, мне нельзя!

— Отпусти его, ведьма! — Чьи-то руки схватили Ананду за плечи и оттащили от Микеля. Она закричала и стала отбиваться, но кто-то ударил ее по лицу, заставив замолчать.

— Что вы делаете!

Все обернулись. В дверях стоял капитан Чадек с секирой в руках. Слуги дружно попятились назад при его приближении.

— Отпустите Ее Императорское Величество!

— Но… — начал было один из слуг, которые, как теперь увидела Ананда, держали ее за руки. «Интересно, который из них ударил? — безразлично подумала Ананда. — Вообще-то за это могут и казнить…»

— Я сказал, отпустите Ее Императорское Величество! — повторил капитан Чадек, замахиваясь топором. — Или мне снести головы с ваших плеч?

Слуги отпустили Ананду, и она с трудом поднялась на ноги. Чадек поклонился ей, в то же время быстро оглядывая комнату, собравшихся людей, груду одежды на полу и императора в одной рубашке.

— Ваше Величество, что здесь происходит?

— Доблестный капитан, я понимаю ваше удивление, — сказала Ананда, пытаясь сохранять достоинство. — Я пытаюсь исцелить императора от его душевного недуга. Он околдован, и мне известен источник этого колдовства.

Чадек посмотрел на нее долгим усталым взглядом. Ананда сочувствовала ему всем сердцем.

— Ваше Величество, — сказал он. — Я уже не знаю, что и думать. Лорд-чародей под арестом. Ее Величество вдовствующая императрица исчезла. Вашего слугу Сакру и дочь Аваназия тоже нигде не могут найти.

Сакра-то в ее комнате, но об этом, пожалуй, говорить не стоит. А вот дочь Аваназия… Куда она могла деться?

«Не имеет значения, — напомнила себе Ананда. — За пределами этой комнаты ничто не имеет значения».

— А теперь еще и это… — Чадек обвел рукой комнату, толпу слуг и солдат, разбросанную одежду. — Что прикажете обо всем этом думать?

Ананда покачала головой:

— Не знаю, капитан. Я знаю одно: если вы позволите, я смогу все исправить. Если же мне это не удастся — я расплачусь своей кровью, как уже пообещала этим людям.

Чадек взглянул Ананде в лицо, и она позволила ему это. Теперь всё во власти этого человека. Все до единого в этой комнате будут беспрекословно ему подчиняться. Он может приказать ее убить, и никто не скажет ни слова в ее защиту.

Чадек обернулся к своим подчиненным:

— Вы все, вон отсюда! Это уже переходит всякие границы. Вон!

— Но, капитан… — начал один из солдат.

— Мои приказы не подлежат обсуждению, младший лейтенант, — отчеканил Чадек, прежде чем солдат успел сказать что-либо еще.

Как все просто! Стражники и слуги потянулись прочь из комнаты. На протяжении всей этой сцены Микель по-прежнему стоял на коленях, и Ананде казалось, что сердце у нее разорвется от нечеловеческого усилия казаться спокойной. Она видела секиру Чадека: острое лезвие и поблескивающий наконечник. Видела, как трудно далось ему это решение. Привычный мир разваливался на глазах, и он пытался удержать его своими руками.

Наконец дверь закрылась.

— Приступайте, — не оборачиваясь произнес Чадек.

Не медля ни секунды, Ананда опустилась на колени рядом с Микелем. Он трясся, словно от озноба, крепко обхватив себя руками.

— Нет, нет, любовь моя. — Ананда обняла его дрожащие плечи. — Все будет хорошо, клянусь тебе. Клянусь Семью Матерями, все будет хорошо.

Но Микель по-прежнему дрожал и смотрел прямо перед собой: какие ужасы ему чудились, можно было только догадываться. Ананда погладила его по плечу, но от этого прикосновения стало только хуже. Из груди Микеля вырвался болезненный стон, и Ананда на секунду зажмурила глаза, чтобы не разрыдаться самой. Закусив губу, она обняла мужа за талию.

Теперь ее пальцы чувствовали тугой тяжелый пояс там, где глаза видели только светлую кожу. Вот оно, проклятье Микеля. Все эти долгие, черные годы, когда Ананда не решалась к нему прикоснуться, он носил на себе эту чудовищную отраву.

Не помня себя от ярости, Ананда вцепилась в пояс обеими руками, пытаясь оторвать его от тела Микеля. Он закричал и, размахнувшись, ударил ее. Капитан Чадек не шелохнулся. Ананда заметила блеск стали, мелькнувший в ворохе одежды, и схватила церемониальный кинжал, который выпал из ножен Микеля.

Император скорчился на полу, закрыв руками голову, и Ананда подкралась к нему с ножом в руке. Вдруг что-то холодное коснулась ее затылка, и она замерла. Чадек опустил секиру, теперь ее острие упиралось Ананде в шею. Одно резкое движение — и она умрет.

— Положите нож на пол, Ваше Величество, — приказал Чадек.

«О Святые Матери!» Ананда прыгнула на Микеля, повалив его на спину. Они покатились по полу, рука Ананды нащупала под рубашкой пояс и вспорола его лезвием ножа. Микель закричал, Ананда тоже. Она успела откатиться в сторону, прежде чем почувствовала, как над ней со свистом пронесся топор и звонко ударился о камень. Ананда отбросила подальше пояс и съежилась на полу, приготовившись умереть — или жить.

Однако удара не последовало, и Ананда осмелилась открыть глаза. Первым, что она увидела, был пояс, лежащий на каменном полу, он был сплетен из завязанных узелками серебряных нитей, с которых свисали тысячи сверкающих кисточек, и каждая была украшена стеклянной бусинкой. Беспристрастному взгляду эта вещь показалась бы очаровательной.

Над поясом, упершись руками в пол, склонился Микель. Он дышал часто и тяжело, с ужасом глядя на эту прекрасную, эту омерзительную штуку, так долго сковывавшую его жизнь. Но его лицо… Оно порозовело от обуревавших его чувств, а глаза были ясны и видели. ОНИ ВИДЕЛИ!

У Ананды перехватило дыхание.

— Микель, — позвала она почти шепотом. — О Микель, муж мой, взгляни на меня.

Медленно, морщась от боли, Микель оторвал руки от пола, поднял голову, и впервые со дня свадьбы их взгляды встретились.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});