Эсперанса. Изгнанники в лесу. Жилище в пустыне. - Майн Рид

случай приближения оленей мы держали карабины наготове.

Иногда противники падали на землю, но тотчас вскакивали и с дикой яростью бросались друг на друга.

Больше всех нас заинтересовали двое самцов, самые крупные и старые, судя по ветвистым рогам. Остальные четверо избегали их, и под конец старики отделились и вступили в единоборство. Нанеся друг другу несколько ударов, они, словно по взаимному соглашению, отошли шагов на двадцать от поля битвы; потом, вытянув шеи и опустив головы, как быки, бросились друг на друга. Услышав треск, мы с Генри подумали, что рога обломались; однако мы ошиблись.

После минутного боя олени остановились перевести дыхание, но не отпрянули друг от друга, как делали раньше. Вот они снова приступили к сражению и вскоре опять застыли на месте; казалось, что воспаленные ноздри исторгают пламя, а головы у врагов склеились.

Между их единоборством и дракой остальных оленей было так же мало общего, как между беспорядочной уличной свалкой и дуэлью.

Тем временем четверка оленей приблизилась к нам, и мы приготовились достойно их встретить.

Вот они подходят. Мы с Генри спустили курки. Один из оленей упал. Остальные, перед лицом опасности забыв о вражде, дружно умчались в лес.

Мы подбежали к упавшему животному и, считая, что второй самец, в которого метил Генри, тоже ранен, спустили вдогонку собак, сняв с них предварительно намордники.

Занятые приготовлениями к травле, мы позабыли о старых оленях. Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что двое стариков с прежним ожесточением сражаются на поляне.

Первым нашим движением было зарядить карабины; но нам не пришлось пустить их в ход, так как собаки, забыв о преследовании раненого оленя, стремительно набросились на драчунов и одним прыжком отрезали им отступление.

Что за чудо! Старые самцы по-прежнему стояли друг против друга, склонив головы и не обращая внимания на собак; они так увлеклись поединком, что даже не заметили опасности.

Приблизившись, мы поняли причину их мнимого героизма: они сцепились рогами и не могли распутаться.

Враждебные действия давно прекратились, должно быть, с той минуты, как старики в последний раз сшиблись рогами. Сейчас, опустив головы, они стояли друг против друга, напуганные и посрамленные. Наверно, они раскаивались в своем безумии.

Оленьи рога эластичны. Они искривились от страшного удара и сейчас, как причудливое дерево, возвышались над склоненными головами врагов.

Послав Генри домой за Куджо, я приказал захватить пилу и вернуться с повозкой, чтобы погрузить на нее убитого оленя. Кроме того, Генри должен был привезти веревок, чтобы стреножить двух пленников.

Когда он удалился, я начал свежевать убитого оленя, оставив в покое его уцелевших товарищей.

Старики явно смущались своей беспомощностью. Они бы, несомненно, погибли, если бы мы их покинули на произвол судьбы. Не появись в роковую минуту люди, соперники пали бы жертвой волков или других хищников; в лучшем случае они должны были околеть от голода и жажды.

Наконец приехал Куджо с пилой и веревками. Крепко связав матерых самцов, мы распутали сцепившиеся рога и разъединили злополучных бойцов. Затем мы взвалили всех трех – убитого и двух живых – на повозку и с богатой добычей вернулись домой.

37. Западня

Куджо обнес оградой оленье пастбище. Изгородь была настолько высока, что олени не могли перескочить через нее.

С одной стороны пастбище выходило на озеро. Мы пустили оленей за ограду, и, почувствовав себя на свободе, они несказанно обрадовались.

Мы мечтали заполучить самку, чтобы наши старые драчуны не скучали.

Однажды вечером, сидя у очага, мы измышляли способы ловли и строили тысячи проектов. Генри предложил пристрелить самку, окруженную телятами, чтобы завладеть ее детенышами. Мы знали, что они не покидают мать, даже убитую, и потому их легко будет поймать. Но жена моя и Франк энергично запротестовали против ненужной и отвратительной, как они выразились, жестокости.

Не знаю, какими аргументами поддержали бы они свое гуманное выступление. В последнее время Франк и его мать сделались энтомологами и немало насекомых загубили для своих коллекций, о чем свидетельствовали ящики, куда они прятали свои находки.

Почему можно безнаказанно убивать жуков и муравьев, а нельзя даже в случае нужды пристрелить оленью самку? Это по меньшей мере непоследовательно. К счастью для Франка, спор не завязался, так как Генри и я отказались от первоначального плана, но не из гуманных соображений, а потому, что нам пришлось бы слишком долго ждать, пока вырастут телята. Нам нужны не маленькие, а две взрослые самки.

– Отец, – сказал Генри. – Почему бы нам не построить загон на манер нашего оленьего парка? Мы бы сделали только один выход. Два высоких забора врезаются в глубь леса и постепенно суживаются, как ножки циркуля. Загнанные в широкие ворота олени никуда не смогут удрать. Давайте попробуем. По-моему, это отличная идея.

– Знаю, но только она невыполнима. Во-первых, нам понадобится несколько недель на одну только рубку деревьев для изгороди; во-вторых, откуда мы созовем охотников со сворами гончих и лошадьми для оленьей травли?.. Я придумал другое. Не помнишь ли, где мы видели между двумя деревьями множество следов от оленьих копыт?

– Да, да. У соленого источника.

– Отлично. Выроем между этими деревьями глубокий ров, замаскируем его листьями, травой и хворостом – и посмотрим, что из этого выйдет. Что ты возразишь на это предложение?

– Волчья западня? Это очень остроумно.

На следующее утро, захватив лопату и кирку, мы поехали с Куджо в лес. В намеченном месте мы первым долгом отметили границы рва; в длину он имел восемь футов, а в ширину граничил с обоими деревьями.

Куджо рыл землю, а я рубил