Путь шута - Кирилл Бенедиктов

Ухмылка медленно сползла с лица Скандербега.

— Успели навести справки? Вы, конечно, можете считать меня кем угодно, но я предпочитаю думать о себе как о спасителе страны. Вам известно, для кого первоначально предназначался «ящик Пандоры»?

Президент промолчал. По-видимому, об этом ему еще не сообщили.

— Слышали такое имя — Хаддар? — спросил Скандербег. — Конечно, слышали. «Ящик» должны были доставить именно ему, Я только перехватил посылочку. А теперь на минуту представьте, что случилось бы, попади эта штука в руки Мясника Приштины.

— Надеюсь, вы не обидитесь, Хризопулос, — устало сказал президент, — но в данный момент я не вижу особой разницы между вами и этим Хаддаром.

— Разница в том, что я не стану открывать «ящик», если мы с вами придем к соглашению, господин президент. А Хаддар открыл бы его в любом случае.

Скандербег откинулся на спинку кресла и подмигнул Ардиану.

— Изложите ваши условия, Хризопулос. Только имейте в виду: мне понадобится время, чтобы их рассмотреть.

— Первое условие — никаких задержек, господин президент, — немедленно отозвался Скандербег, — Все решения принимаются сегодня до рассвета. Иначе на юге вспыхнет война, и даже я не смогу ее остановить.

— Война идет все время, — возразил президент, и Хачкай впервые подумал, что тихий голос и совсем не начальственная манера говорить — только удачная маскировка. — Два часа назад я объявил в Гирокастре чрезвычайное положение. Вашим сторонникам придется иметь дело с двумя тысячами миротворцев, Хризопулос.

Скандербег сжал титановый кулак и с грохотом обрушил его на стол. Рация подпрыгнула и едва не упала на пол.

— Миротворцы! Ваш режим только на них и держится! Уберите их, и вас тут же сметут с лица земли! Но даже миротворцы бессильны перед «ящиком Пандоры», Именно поэтому вы и выслушаете меня, и не просто выслушаете, а сделаете все, что я скажу!

В соседней комнате что-то тяжело упало на пол. Ардиан вздрогнул, но Скандербег, захваченный своим поединком с президентом, даже головы не повернул.

— Еще раз повторяю, Хризопулос: я готов выслушать ваши условия.

— Вы отменяете закон о национальных меньшинствах! Немедленно!

— Законы принимает парламент, — произнес президент. — Вам нужно обратиться к депутатам, а не ко мне.

— Оставьте эти сказки детям, — ощерился Скандербег. — Вы можете наложить на закон вето, и вы так и поступите, Грекам должны быть возвращены все их права. Это справедливое требование, господин президент, и я не собираюсь с вами торговаться. Либо вы выполняете мои условия, либо Тирана превратится в кладбище.

— Допустим, — нехотя согласился его собеседник, — Это ваше единственное условие?

— Конечно, нет. Второе — юг становится автономной республикой Северная Греция.

— Надеюсь, вы понимаете, что просите невозможного, Хризопулос. Однако продолжайте.

За стеной слышалась какая-то возня, и это все больше беспокоило Ардиана. Он представил себе, что отец неожиданно набросился на Горана, и теперь они борются, пытаясь добраться до упавшео на пол карабина. Возможно, отцу требуется его помощь… а он как дурак сидит здесь и слушает разговор, в котором все равно ничего не понимает.

— Третий пункт: я передаю вам список из пяти человек. Они должны войти в состав правительства. Каким образом — меня не интересует.

Скандербег, казалось, вообще перестал замечать, что происходит вокруг. Ардиан осторожно привстал со стула — никакой реакции. И в этот момент дверь в соседнюю комнату распахнулась.

Точнее, ее распахнули ударом ноги. Шум наконец привлек внимание Скандербега — он выпрямился в кресле, воинственно выставив вперед свою пиратскую бороду. Видно было, что он едва сдерживает себя, чтобы не зарычать на наглеца, осмелившегося так бесцеремонно прервать его беседу с самим президентом республики.

Ардиан замер, затаив дыхание. Через порог шагнул Горан, мазнул по нему быстрым, все замечающим взглядом, и торопливо проговорил что-то на незнакомом Хачкаю языке. Его высокая сутуловатая фигура загораживала проем двери, не позволяя Ардиану разглядеть, что же делается в комнате.

— Что? — страшным голосом спросил Скандербег, поднимаясь из-за стола. — Что ты сказал?

Македонец пожал плечами.

— Да, босс, — с жутким акцентом проговорил он по-албански. — Он умер. Думаю, сердце. Я его не трогал, клянусь.

«Папа? — подумал Ардиан. — Не может быть… Папа… Как же это?»

— Прошу извинить, господин президент, — ледяным тоном произнес Скандербег, обращаясь к рации. — Я выйду на связь через несколько минут.

И, не дожидаясь ответа, выключил рацию.

— Он сидел на стуле, — развел длинными руками Горан. — Потом говорит: «Ох…» и начинает падать. Я хотел подхватить, но не успел. Он очень быстро упал.

Скандербег мощным движением оттолкнул стол, сделал два шага по направлению к двери. Горан быстро отодвинулся, освобождая ему дорогу. В этот момент Ардиан увидел отца — тот лежал навзничь, разбросав руки, как сломанная и брошенная на землю кукла. Затем отца загородила широченная спина Скандербега — великан наклонился над телом, кряхтя от натуги, попытался приложить ухо к груди Ибрагима Хачкая. Послушал, затем рывком поднялся, зачем-то отряхивая ладони.

— Ты что, старый хрен, не видел, что ему плохо? У самого сердце больное, наверняка ведь таблетки с собой таскаешь!

Горан с достоинством пригладил длинные седые усы.

— Мы оба немолоды, друг мой, это правда. Но ты же и сам знаешь: если хочешь обмануть того, кто тебя стережет, нет способа лучше, чем притвориться больным. Я думал, он просто хочет убежать.

— Вот он и убежал, — огрызнулся Скандербег и пнул тело Ибрагима Хачкая носком своего дорогого итальянского ботинка. — Теперь уже не догонишь…

Удар этот, не особенно сильный сам по себе, внезапно вывел Ардиана из ледяного оцепенения. Пусть он уже никого не мог спасти, но отомстить за смерть брата и вот за этот трусливый, подлый пинок, которым Скандербег наградил напоследок его папу, все еще было в его силах. Тем более что поводок, на котором держал его Скандербег, только что оборвался.

Горан стоял к нему вполоборота, карабина у него в руке не было. Ардиан на всякий случай отступил на шаг, вытащил из-за пояса ставший очень тяжелым пистолет и направил на Скандербега.

Он много раз представлял себе, как целится в грудь или огромное брюхо босса, как бросает ему в лицо какую-нибудь красивую фразу, наподобие тех, что любят произносить герои боевиков, а потом нажимает на спусковой крючок. Но теперь все слова вылетели у Хачкая из головы. Он просто стоял и держал пистолет двумя руками. Расстояние между ним и Скандербегом было не больше пяти метров, промахнуться он не мог. Но и выстрелить тоже не мог — ему болезненно хотелось увидеть глаза Скандербега. А тот, как назло, смотрел на распростертое на полу тело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});