Смерть любит танцы - Клара

Ну, Дэрр, ну, сволочь! Уважаю…

— Кто-то грохнул старых извращенцев? Что ж, я рад. Но почему именно мне была предоставлена такая великая честь — остаться в истории героем, освободившим мир от их безумств?

— Ты… Думаешь, я не почую отпечатков твоей ауры?

Я стиснул зубы. Ну, Повелитель, вы у меня попляшете…

— Сел, зачем? Жрецы тебя заставили?! Ответь… Я вырастила тебя, ты мне как сын!

И тут у меня внутри что-то порвалось. Я выругался и метнулся к ней, схватив за плечи:

— Ну, хватит, мамочка, сыночку надоели твои выкидоны! Ты знаешь, и я знаю, что мы с тобой, мама, редкостные извращенцы! Я — точно, потому что мне жизнь не в радость без тебя! Ты веришь, что я их убил?! Веришь?!

Она, как завороженная, поглядела в мои глаза и покачала головой:

— Не верю. Но знаю: ты — причастен. Потому пришла сама. Никому ничего не говоря. Прости, мне пора к мужу…

С этими словами она вывернулась у меня из рук и повернулась, чтоб уйти.

У меня поехала крыша.

Иначе не объяснишь тот факт, что я резко поймал её, схватил в охапку и поцеловал в губы. Всего секунду она отвечала мне, потом опомнилась, дёрнулась…

Я отпустил.

— Удачи, мам, — как ни в чём ни бывало, отворачиваюсь и иду к столу, стараясь скрыть чувства. За спиной хлопает дверь.

— Дэрр, ты — сволочь! — шепчу я.

— Я старался… — ответил мне негромкий насмешливый голос. Я только покачал головой:

— Дэрр, я в упор не понимаю тебя. Зачем ты выставил меня в её глазах убийцей?! Ещё и на эмоциональный фон влиял! Она же теперь меня ненавидит!

— Угу, очень. Сел, не будь дураком! Ненавидит! Ха! Просто теперь она воспринимает она тебя как нечто опасное, что придает чувствам остроту.

— Но…

— Тихо! Не спорь со старшими!

— Нашёлся старший…

— Ох, не напоминай… Это тело меня слегка раздражает, ну да ладно! Слушай, насчёт её мужа… Я так понимаю, ты сам займёшься?

Я впал в ступор. Дэрр, вздёрнув бровь, ждал ответа. Пришлось, подгребя челюсть с пола, выдать:

— Э… Ты о чём?

— Ты что, извращенец — свою женщину с другим делить?

Я кашлянул, подавил противный голосок в груди, согласившийся с Повелителем, и заметил:

— Убивать его я не буду. Она…

— Тебе этого не простит? Чушь! Она его не любит! Помнится, Тан всегда…

— Дэрр, Зетана — не настолько больная!

По наступившей вязкой тишине я понял, что перегнул палку, но просить прощения не стал.

— Посмотрим, — прошелестел холодный голос, и ощущение чужого присутствия исчезло.

Хани

В себя я приходила тяжело. Во-первых, было холодно, во-вторых, дико болело всё тело. Наверно, я б ещё долго пролежала в подвешенном состоянии, на грани между сном и явью, если б меня не укусили. Вот так взяли и впились в кожу маленькими острыми зубками! Я охнула и отчаянно замолотила рукой, распахивая глаза. Крыска, почуявшая кровь и, очевидно, принявшая меня за труп, испуганно отпрянула. Я поднялась и всхлипнула: болела, казалось, каждая клеточка тела. Ноздри щекотал запах крови, к которому я привыкла ещё со времён бытности Жрицей, только теперь в нём было что-то неправильное…

Ну, разумеется. Ведь это моя кровь…

Руки почти не двигаются, всюду на теле синяки и ссадины, хребет болит, бок тоже. Вот урод! Надеюсь, хоть почку совсем не отбил! Стиснув зубы, я с третьей попытки встала и, пошатываясь, схватилась за стенку. Беглый осмотр показал, что для вполне обычной пятнадцатилетней девчонки, с которой здоровенный мужик поразвлекся, а потом отпинал ногами, я относительно нормально сохранилась.

От том, жив ли ребёнок, я старалась не задумываться.

Превратиться не пыталась. Боялась, что смогу…

Да уж, неплохо он меня… И хуже бывало, конечно, но так мерзко — ещё ни разу. Меня шатнуло, и я сползла по стеночке.

Внутри всё болит, но это ерунда — в детстве хуже было! В детстве…

Я сжала зубы и, молясь всем богам, попыталась достучаться до Жреческой силы.

Впервые в жизни молясь, чтоб она не отозвалась…

Я позвала сущность Жрицы. В крови закипел привычный огонь, и по моим щекам потекли слёзы. Тело скрутила судорога трансформации. Я зажмурилась, закусила губу… Ничего не случилось. Слава богам!!

— Пока жив щенок, ты не получишь моё благословение. Впрочем, теперь для тебя всё намного проще, верно?

Я вздрогнула, услышав этот насмешливый холодный женский голос, и подняла глаза.

Она стояла в углу грязной камеры, опершись на стенку, и чертила хвостом узоры на камне. Алые глаза блестели, и чистая белая кожа резко выделялась на фоне грязных стен.

Да, Тарра, богиня войны, жестокости и разрушений, всегда умела выглядеть красивой. Вспомнив свою жреческую бытность, я склонила перед ней голову. Богиня усмехнулась:

— Да, детка, и до чего ты дошла? Смотри, какая я, — насмешливо вздёрнутый подбородок, — И во что теперь превратилась ты, — кончик хвоста приподнял мою голову, и богиня презрительно усмехнулась, рассматривая, видимо, ссадины и синяки на лице.

— Мне далеко до вас, моя Богиня, — отозвалась я, слизнув что-то солёное с разбитых губ. Голос получился тихим, мерзким и хриплым, а воздух, набранный в грудь, отозвался болью в ребрах. Она, кажется, тоже обратила на это внимание, поскольку голос её стал откровенно насмешливым:

— Ну, как, убедилась? Не помог тебе любовничек? Жених! Смех да и только! Думала, ты ему нужна? Он из-за выродка тебя обхаживал! Впрочем, все мужчины такие, с одной поправкой: многим из них вообще никто не нужен… И на это ты променяла моё покровительство? Дурочка! Но всё ещё можно исправить. Попроси прощения — и я закрою глаза на твои странности, быстро и безболезненно уничтожу выродка, чей папаша погубил столько молоденьких Жриц, а взамен отдам тебе твою Силу. Что скажешь?

Я смотрела на ту, которой поклонялась долгие годы, и чувствовала, как что-то ломается в глубине души. В сырой, холодной камере, с трудом дыша от крови, морщась от боли между ног, я, кажется, в кои-то веки поняла, что значит быть взрослой. Вопрос не в том, есть ли у тебя когти, клыки и нечеловеческая сила, не в том, насколько ты наделён могуществом. Нет, всё просто: ты взрослеешь, когда тебе приходится отвечать не только за себя, но и за тех, кого ты любишь…

Я весело улыбнулась богине, кашлянула, чтоб голос не так хрипел, и холодно сказала, глядя Тарре в глаза:

— Да пошла ты, сука чокнутая. Трясись над своей Силой, сколько хочешь, а я тебе ни ребёнка, ни любимого не отдам!

Богиня зашипела, и хвост обвился вокруг моей шеи.

— Что?! Да как ты смеешь, дерзкая букашка?!

— Тар, детка, расслабься, — пропел насмешливый низкий голос, то и дело срываясь в мурлыкающие нотки, — Мы не имеем права напрямую вредить людям, забыла?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});