Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников

До Порт-Артура наш отряд добрался в начале мая. И тут выяснилось, что вроде как слегка устаканившаяся к зиме ситуация за время нашего путешествия резко обострилась. Ихэтуани, или «боксеры», как их называли европейские газеты из-за того, что многие повстанческие отряды были образованы на базе школ цюань, традиционного китайского кулачного боя, сожгли храм и школу русской православной миссии. В Мукдене произошли нападения на иностранцев и китайцев-христиан, а в городах Ляоян, Инкоу, Гирин и нескольких других огромные толпы возбужденного народа носились по улицам и громили лавки и магазины. И все это под лозунгами изгнания «длинноносых дьяволов».

Вице-адмирал Евгений Алексеев, главный начальник Квантунской области и командующий Тихоокеанским флотом, на плечи которого все это навалилось, встретил меня с огромным облегчением.

— Все развивается просто катастрофически, ваше высочество, — взволнованно начал он, едва усевшись передо мной в моей адмиральской каюте на «Рюрике». — Между тем войск для подавления восстания у меня крайне мало…

Я выслушал его доклад и задумался. Похоже, мысль, возникшая у меня в Сингапуре после получения телеграммы Каца о наших филиппинских делах, реализуется куда раньше, чем я рассчитывал. Этим восстанием можно воспользоваться, чтобы выдавить максимально возможное число людей, однозначно идентифицирующих себя с Китаем и готовых за него сражаться, из Маньчжурии как можно дальше на юг. Но вот с войсками-то для этого, судя по докладам Алексеева, дела действительно обстоят худо. Нет, бунтовщиков-то мы раздавим. Насколько мне помнится, китайцев во всех войнах и восстаниях второй половины XIX — первой половины XX веков с легкостью громили войска европейских держав в соотношении один к ста и даже более. И восстание «боксеров», о котором я имел крайне смутное представление (ну слабо я знаю историю даже родной страны, чего уж тут о Китае говорить), также было разгромлено едва ли не молниеносно. И это теми силами, которые по-любому меньше нынешних. А уж сейчас, когда у меня под рукой имеются дополнительно как минимум два полка морской пехоты да со своими пулеметными ротами… Но вот для проведения операции масштабного вытеснения китайцев доступных мне войск мало — вряд ли удастся собрать более двадцати пяти тысяч. Критически мало. Значит — что? Значит, придется истребовать их из центральной части страны… Вот дьявол, знать бы еще, дадут мне их или нет! Пойдет Николай мне навстречу или послушает поднявшее вой окружение во главе с Витте? А в том, что вой поднимется и Витте будет играть в этом хоре роль ведущего, у меня лично не было сомнений. Ибо я собирался истребовать не менее двух-трех корпусов, то есть более ста тысяч штыков, переброска которых сюда, на Дальний Восток, обойдется в кругленькую сумму. Миллиона в два-три как минимум. А в бюджете таких средств не предусмотрено… Да и хрен с ним! На то Сергей Юльевич и министр финансов, чтобы деньги сыскать. Я вон тоже всё планировал к 1902 году, а переться на Дальний Восток пришлось аж на два года раньше, проклиная собственную тупость и еще не созданную вследствие оной инфраструктуру. Вот и он перетопчется… К тому же Транссиб уже технически почти готов. Согласно последним данным, нитка рельсов полностью уложена, хотя на довольно большом участке по временным схемам. Недостает только части объектов инфраструктуры — всяких там водокачек, угольных складов, погрузочно-разгрузочных станций. Но для переброски войск это не критично. Обойдутся подручными средствами. Будут по два тендера к паровозу цеплять или еще что придумают… Да и служба военных перевозок обретет столь необходимый для будущей войны практический опыт, а многие солдаты и офицеры познакомятся с дальневосточным театром боевых действий.

Решено! Переброску войск надо продавить любой ценой…

— Хорошо, Евгений Иванович, я понял, — обратился я к Алексееву. — Вы не возражаете, если к лично приму на себя ответственность за все действия наших сил в китайских пределах?

На лице адмирала нарисовалась радость:

— Никаких возражений и быть не может, ваше высочество! Сказать откровенно, моей власти для успешных действий против этих бунтовщиков совершенно недостаточно. А все мои призывы к приамурскому генерал-губернатору помочь войсками остаются без ответа. Своих же сил — кот наплакал.

Ну, тут он, пожалуй, слегка слукавил, но я не собирался его подлавливать. Передо мной стояли куда более сложные задачи.

— Ничего, и с этим справимся, — успокоил я Алексеева.

А через два часа в Санкт-Петербург ушли две телеграммы: Николаю, с подробным планом действий по усмирению бунтовщиков в Китае и потребным для сего расчетом сил и средств, и Кацу, с требованием немедленно развернуть еще несколько десятков вербовочных пунктов на Самаре, а также и на других островах Филиппинского архипелага для скорейшего обеспечения рабочей силой всех русских проектов в Маньчжурии. Естественно, в телеграмме Николаю я указал не все детали своих действий, ведь он несомненно доведет ее содержание до множества заинтересованных лиц. И Витте в этом списке стоит первым номером, а ему совершенно незачем знать, что я собираюсь на какое-то время лишить его любимые стройки — Транссиб и коммерческий порт в Дальнем — рабочей силы. К тому же я прекрасно понимал, что первым результатом моей телеграммы станут не действия по предложенному плану, а ответные телеграммы с просьбами уточнить, подтвердить обоснованность, предоставить более развернутые расчеты и так далее. Что ж, с неделю поиграть в эти игры я был готов. А вот потом Николая ждала бы еще одна телеграмма с жестким ультиматумом: либо мои требования будут приняты в полном объеме, либо я подаю в отставку со всех своих постов. Не думаю, что сейчас он готов пойти на это…

Третья телеграмма ушла в Хабаровск, столицу Приамурского генерал-губернаторства, где ныне начальствовал соратник и помощник моего близкого знакомца и даже приятеля Духовского — Николай Иванович Городеков. Я потребовал мобилизовать не менее двадцати тысяч солдат и казаков и отправить их в мое распоряжение. Поскольку Городеков был неким образом обязан мне своим назначением, ибо именно я помог Сергею Михайловичу Духовскому протолкнуть, так сказать, на оставляемую им должность генерал-губернатора своего помощника Городекова, я был уверен, что Николай Иванович исполнит мое требование со всей старательностью и уже через пару недель можно ожидать прибытия первых частей усиления.

Кроме того, ближе к вечеру, после расширенного совещания, я отправил телеграммы начальнику отдельного корпуса жандармов князю Святополку-Мирскому и министру внутренних дел Сипягину с требованием немедленно увеличить контингент полиции и жандармерии на Дальнем Востоке, поскольку вполне вероятны волнения в китайских общинах на территориях, принадлежащих Российской империи, а имеющихся сил для их предупреждения и пресечения, по докладу приамурского генерал-губернатора, явно недостаточно. Еще я попросил отправить в мое распоряжение группу полицейских и жандармских чинов в составе не менее сорока человек для действий на территории Китая. Предпочтение должно быть отдано лицам, знающим китайский или маньчжурский языки, а в случае отсутствия таковых командированных ко мне офицеров надлежит обеспечить переводчиками «из числа лояльных Российскому государству лиц маньчжурского или китайского происхождения» в соотношении не менее одного переводчика на трех офицеров.

Я понимал, что до получения высочайшего одобрения моего плана никто никаких действий предпринимать не будет. Более того, было совершенно не исключено, а наоборот, весьма вероятно, что после получения подобных телеграмм, вносящих в размеренную жизнь Министерства внутренних дел изрядную сумятицу, и Святополк-Мирский, и Сипягин тут же начнут всеми силами противодействовать принятию императором моих предложений. Но я рассчитывал, что даже при негативном развитии ситуации мой запланированный ультиматум Николаю перевесит суммарное противодействие. Получение же подобных телеграмм заранее,по моим расчетам, должно было заметно ускорить действия послепринятия племянником положительного решения. Ради чего я им потом еще по одной телеграммке отправлю — с недвусмысленным намеком на то, что лиц, отнесшихся к высказанным мною требованиям спустя рукава и подошедшим к ним лишь с формальной точки зрения, буду считать личными врагами.

А потом события понеслись вскачь. Бунтовщики атаковали российские и иностранные миссии и объекты по всей Маньчжурии, 14 мая была сожжена русская православная миссия в Бэйгуане, атаке подверглась Китайско-Восточная железная дорога — в первую очередь станции и капитальные сооружения, но бунтовщики начали даже разбирать пути. Не менее быстро обострилась обстановка и в столице страны, Пекине. Вследствие чего все обошлось даже без моего ультиматума. После пяти дней проволочек и согласований Николай II принял мой план и наделил меня полномочиями наместника Дальнего Востока. И уже в 20-х числах мая по основным адресам полетели грозные телеграммы, требующие установить персональную ответственность должностных лиц за соблюдение графиков переброски войск и поставки грузов. Я собирался использовать эту ситуацию еще и для дрессировки нашей непробиваемой бюрократии. Авось после того как по итогам их деятельности в процессе этого конфликта я упеку десяток-другой чинуш туда, куда Макар телят не гонял, поставки и перевозки во время Русско-японской войны будут осуществляться четко и аккуратно.