Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

– Я под присягой клянусь, что снова стану твоей женой! – мягко сказала она. – Но мне нужно время, милорд… Время, чтобы прийти в себя. Позвольте мне пока поехать в мой Грасмер хоть ненадолго. Хокхарст будет казаться слишком пустым без вас… Кэрливела и всех остальных.

Воррику требовалось некоторое время остаться при дворе, чтобы уладить некоторые дела с королем. А Кэрливел… он был мертв, как Гил и Мэдог.

Наконец, Воррик согласился.

– Я приеду к тебе весной, любимая, – сказал он ей. – Я очень люблю тебя.

Изабелла с разрывающимся от боли сердцем ответила:

– А я… я люблю тебя. Но… мне стыдно, что я не могу справиться с этой слабостью.

Теперь, при мысли о нем, ее охватила тоска по прошлой жизни, и когда в туманном свете перед ней предстал Грасмер, ей показалось, что даже здесь ее настигали призраки прошлого. Изабелла увидела свою бабушку, стоявшую перед ней, как наяву, и машущую ей с крыльца дома, мать и отца, которые улыбались дочери. Смеясь, целый и невредимый, к ней бежал Гил. Она увидела и себя совсем маленькой девочкой, радостно бегущей к его протянутым рукам, распахнутым для объятий. Когда пошел снег, образы поблекли, как акварель, размытая дождем. Они исчезли, перейдя в замок Рашден. Там на мощеном дворе замка она сидела на коленях перед Ричардом, герцогом Глостером, потом встала и взяла золотой соверен, который он протянул ей. Изабелла от боли закрыла глаза при этом воспоминании, а когда открыла их снова, то видение исчезло. Его сменило видение лунной поляны, где на коленях перед ней стоял-Лионел и собирался признаться ей в любви.

Розы – белые розы – были разбросаны по земле, Изабелла наклонилась, чтобы собрать их, и услышала смех придворных, которые тщетно пытались ухаживать за ней: сердце девушки было отдано навсегда Воррику Тремейну, графу Хокхарсту. Она явственно ощутила запах свежескошенного сена, которое лежало в конюшнях в то лето, когда она впервые встретила его. Вот и теперь он идет к ней, как и тогда, хмурый и симпатичный, а чуть поодаль от него идет Кэрливел, который держит в руках шляпу и провожает ее в ложу на Королевском Турнире.

Снежинки танцевали и вились вокруг нее, но Изабелла не обращала на их никакого внимания: она утонула в воспоминаниях, и белая лужайка Грасмера превратилась в поле, где состоялся турнир. Ей улыбнулась Анна настолько живой, естественной улыбкой, что глаза Изабеллы наполнились слезами.

Когда Джоселин, Эдрик, Тегн и Беовульф заговорили с ней, Изабелла не слышала их, она не видела их озабоченных лиц, когда они в недоумении смотрели на нее, не понимая, зачем она остановилась. Их смутило странное застывшее выражение ее лица.

Изабелла вспомнила, как Мэдог раздевал ее своим горячим взглядом, полным желания, перешедшим в раскаяние, когда он узнал, что это жена его брата.

О Боже, Боже! Она попыталась прогнать воспоминания, но они преследовали ее. Изабелла почувствовала на губах соленый кристалл и поняла, что на ее щеках замерзли слезы. Девушка заставила себя поехать вперед к Грасмеру и ее призракам.

Они пришли так же неожиданно, как в тот день, несколько лет назад, пришли люди Лионела, одетые в простые черные одежды, которые не позволяли определить, кому они принадлежат. Но Изабелла ничего не заподозрила, потому что Тюдор запретил носить одежду с эмблемами. Только когда отряд приблизился, она почувствовала, как от страха у нее по спине побежали мурашки. Леди Хокхарст, подстегиваемая каким-то инстинктом, побежала с лужайки, где только что лепила снеговика, подхватив сына Кэрливела Артура, который, не понимая опасности, поднял крик. Изабелла крепко прижала голову малыша к груди, чтобы успокоить его, и неслась к дому. Быстро захлопнув за собой дверь, заперла ее на засов и дико закричала, призывая на помощь.

Ее преданные доблестные рыцари готовы были сражаться за ее жизнь и честь, но Грасмер не был крепостью. Это был обычный дом, построенный не для защиты, а люди, атаковавшие его, были жестокими и беспощадными.

Битва была короткой, хотя Изабелле она показалась кошмарным сном, который продолжался бесконечно и от которого было трудно пробудиться. Девушка не могла оправиться от потрясения и ужаса, не, смея верить своим глазам, она уставилась на разбитые стекла, разбросанные по полу большого зала. Эти осколки, смешанные с кровью ее любимых рыцарей, лежали рядом с их телами. Глаза ее любимого Эдрика ничего невидящим взором уставились на нее. А дорогого ей Тегна можно было узнать только по запятнанной кровью одежде. Смертельно раненный Беовульф, хромая, шел к ней, умоляя ее бежать.

– Вы… вы должны… вы должны попытаться добраться до… до конюшен, ми… миледи… это… это для вас единственный шанс.

Но Изабелла знала, что это бесполезно. Дом был окружен, и люди в черной одежде продолжали колотить в мощные двери, прокладывая себе дорогу. Спрятаться было просто некуда, кроме верхних комнат. В любом случае эти дикие вторженцы быстро найдут ее там. Нет. Изабелла не оставит своих преданных рыцарей, которые так защищали ее всю жизнь. Хватит того, что Изабелла оставила их раньше во время борьбы, когда они приказали ей спрятаться в безопасное место.

Этого просто не могло быть. Все казалось нереальным. Кто-то хотел причинить ей боль, внезапно обрушив на нее все свое зло. Но кто? Почему?

Изабелла смутно понимала, что Алиса и Джоселин прижались в одном углу, пытаясь защитить Артура от этого ужасного побоища и тех людей, которые уже ворвались в большой зал. Изабелла слепо выхватила из-за пояса кинжал и угрожающе занесла его. Она не позволит сдаться без борьбы, в худшем случае – убьет себя, ноне позволит быть изнасилованной этими ужасными людьми.

– Если вы – грабители, то возьмите все, что хотите, и уезжайте, – сказала она. – Вам незачем здесь останавливаться.

Но облаченные в черные одежды люди только рассмеялись в ответ и угрожающе стали приближаться к ней, безжалостно зарубив Беовульфа, сделавшего последнюю попытку защитить свою госпожу.

– Беовульф! Беовульф! – Но рыцарь уже был мертв. Она в ужасе посмотрела на этих безжалостных людей, которые только что убили ее рыцаря.

– По крайней мере… по крайней мере, скажите, кто вы? Почему вы натворили столько бед? – воскликнула Изабелла, когда самозванцы стали осторожно надвигаться на нее, посматривая на занесенный кинжал. – Я… я не хочу умереть в незнании.

– Не бойтесь, сеньора, лорд хотел, чтобы мы не причинили вам вреда, поэтому уберите этот нож и пойдемте с миром. Если мы причиним вам зло, то он снесет наши головы.

Изабелла была настолько поражена и ошеломлена словами этих людей, что с трудом сообразила: ее титул был произнесен по-итальянски. Где-то в подсознании девушка удивилась, но так как знала только одного итальянца – лорда Монтекатини, который всегда был так добр к ней, она не увидела между ними никакой связи. Леди Хокхарст стала отступать от людей, которые продолжали надвигаться на нее, пока, наконец, не прижалась в стене и ей было больше некуда деваться. Неожиданно мужчина, который казался добрее, чем все остальные, попытался выхватить у нее кинжал, и она настолько удивилась, что трое остальных людей успели выхватить его и взять девушку в плен, хотя она яростно им сопротивлялась. Рагнор, который теперь был неотъемлемой ее частью и которого теперь она забыла, издал пронзительный крик и бросился на них, своим клювом нанося им удары, и они были вынуждены отступить. Но в конце концов Изабеллу все-таки схватили и она закрыла глаза, приготовившись к тому, что ее изнасилуют. Она не верила тому, что ей сказали.