Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон - Роберт Лейси

Возвращению жизни Каролины в нормальное русло способствовало сделанное Ватиканом в мае 1992 года заявление о том, что ее брак с Филиппом Жюно аннулирован. Чтобы вынести этот вердикт, потребовалось двенадцать лет, два заседания папской комиссии и, как ходили упорные слухи, отказ Ренье платить церкви многомиллионную ежегодную десятину.

Объявление ее первого брака недействительным означало, что Каролине возвращалось право принимать причастие и снова выйти замуж в лоне церкви. Однако, что еще важнее для Монако, ее брак со Стефано Касираги стал во всех отношениях законным и трое детей от этого брака — Андреа, восьми лет, Шарлотта, шести, и Пьер, пяти, — признавались законными как с гражданской, так и с церковной точки зрения. В случае, если принц Альбер не оставит после себя наследников, клан Гримальди возглавит один из этих двух здоровых и симпатичных мальчиков Каролины.

Итак, возник вопрос об Альбере. Когда в шестидесятые годы трое юных отпрысков Ренье и Грейс начали подрастать и проявлять совершенно разные характеры, окружающие обычно сходились во мнении, что Монако повезло с наследником. Мальчик был вежлив, послушен, серьезен и очарователен. Из трех детей именно он унаследовал лучшие качества Грейс. Правда, легкое заикание наводило на мысль о каких-то подспудных конфликтах (Ренье всегда был более строг с Альбером, чем с дочерьми). Однако заикание прошло, когда принц повзрослел. Никто не заметил, как приятный в общении подросток вырос в приятного в общении юношу. Годы учебы Альбер провел в Америке, сначала в Амхерсте, а затем проходил практику в одном из нью-йоркских рекламных агентств и торговом банке. Когда погибла мать, Альберу было уже двадцать пять. Казалось, что пройдет не столь уж много лет — и принц примет на себя ответственность за судьбу княжества.

Ренье пришел к убеждению, что чем раньше это произойдет, тем лучше. Он никогда не собирался держаться за свой титул до самого конца. У князей нет трона или короны, а также торжественной церемонии коронации. Для них куда проще отойти от дел, и поэтому, когда в мае 1983 года Ренье стукнуло шестьдесят, он стал все чаще задумываться об отречении.

— Я отрекусь в пользу Альбера, — заявил он Шеридану Морли в сентябре 1984 года, — как только почувствую, что он способен и готов принять на себя ответственность за судьбу Монако. Ему уже двадцать шесть, и я не хочу, чтобы он дожидался моей смерти… Я не могу вам точно сказать, как долго ему еще ждать, но, как мне кажется, этот момент не за горами…

В то время Ренье высказывал подобные намерения и в других своих интервью и даже специально пригласил из Лондона Тима Трэма, фотографа британского королевского семейства, чтобы тот отснял серию фотографий, которые можно будет опубликовать, когда будет официально объявлено об отречении.

Было это в 1984 году, с тех пор минуло десять лет, однако Ренье все еще крепко держит в руках бразды правления княжеством и не слышно никаких разговоров о том, чтобы князь торопился передать их сыну.

— Я бы сказал так, — заметил как-то раз Ренье по этому поводу, — только Альбер будет в состоянии это сделать. Как только он обретет моральную устойчивость, я не стану стоять ему поперек дороги.

Моральная устойчивость и есть то самое качество, до которого Альбер так и не дорос. «Милый», «приятный в общении», «добрый», «отзывчивый» — все, кто знаком с принцем, твердят то же самое. Однако определения, которые подчеркивали достоинства молодого человека двадцати с небольшим, имеют несколько грустный оттенок применительно к лысеющему мужчине тридцати шести лет. Альбер занимает во дворце бывший офис матери, неизменно присутствует на официальных мероприятиях, произносит речи, которые готовят для него секретари, и с чувством долга появляется на всевозможных церемониях. Однако, если не считать его участия моторалли и соревнованиях по бобслею, будущий князь еще не совершил в жизни ничего выдающегося. У Грейс была склонность к уступчивости, и Альбер, к своему несчастью, унаследовал ее в полной мере. И если Каролина унаследовала от матери гены стойкости, Стефания — необузданности, то Альберу не осталось ничего другого, кроме стремления угождать другим. Он — вечный бойскаут их семейства.

Ходят слухи, будто принц Альбер — гомосексуалист. Однако подобное мнение лишено каких-либо оснований, и если судить по тем многочисленным искам об установлении отцовства, что были поданы против него, скорее всего, верно обратное. В марте 1991 года Бек Фидлер — тридцатитрехлетняя, фотомодель, часто позирующая обнаженной, — поведала европейской прессе о страстной ночи, проведенной ею с Альбером в Мюнхене: «Он сорвал с меня трусики зубами». В ноябре 1992 года принцу были переданы материалы судебного иска некой Тамары Ратоло, жительницы Калифорнии, которая провела с Альбером целый месяц летом 1991 года и поэтому утверждала, что тот является отцом ее дочери Джасмин.

Тот факт, что Альбер спал с обеими этими женщинами, ни у кого не вызывает сомнений. До того как на него посыпались иски об установлении отцовства, принц не делал секрета из своих побед, а Ренье только снисходительно посмеивался над любовными похождениями сына. И вот теперь семейные адвокаты были вынуждены с пеной у рта оспаривать заявления его бывших подружек, будто эти романтические приключения повлекли за собой появление на свет потомства. Ведь окажись Джасмин Ратоло дочерью Альбера, она сможет претендовать на Монако, оттеснив на второй план детей Каролины. Положение Джасмин в чем-то напоминает положение Маму — матери Ренье, незаконнорожденной дочери князя и алжирской прачки. Обеспечить Монако законным наследником является для Альбера задачей номер один, однако его беспорядочные связи дают основание полагать, что, в сущности, они не что иное, как проявление бунтарства.

Традиционное лекарство, применяемое в подобных случаях, — поскорее женить запутавшегося в своих чувствах принца на какой-нибудь добропорядочной особе, однако подыскать для Альбера достойную супругу оказалось не столь легким делом. Принцу не составляет труда затащить даму в постель, однако он, по всей видимости, не способен привести ее к алтарю. Возможно, причина этого кроется в нем самом, поскольку в детстве он стал свидетелем того, как тяжело отразилось на жизни обоих родителей стремление играть на публику. Вот почему нет ничего удивительного в том, что Альбер не торопился связать себя брачными узами.

Но это говорит еще и о том, что в наши дни стать княгиней Монакской не так-то легко, как прежде. Какая разумная молодая женщина согласится иметь рядом с собой двух заносчивых золовок, которые сделали больше, чем кто-либо другой, чтобы подорвать престиж княжеского титула? И, самое главное, кто рискнет бросить вызов памяти женщины, которая была его воплощением?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});