Семь камней радуги - Диана Удовиченко

А в своей комнате скорчился над книгами Рамир: еще на несколько лет откладывается осуществление его тайной мечты, еще на несколько лет позже он получит то, чего вожделеет больше всего на свете. Еще на несколько лет больше пройдет до того времени, когда он получит Айрис…

Глава 61.

Макс проснулся, и некоторое время не мог сообразить, где он находится. В голове прокручивались отрывки сна: демон, заклинания, кровавые ритуалы… Он брезгливо передернулся, представив демона в обличье маленькой девочки, и потряс головой, стараясь освободиться от ночных впечатлений. Потянувшись, Макс опустил ноги с кровати и принялся натягивать на себя костюм. К его удивлению, все вещи были постиранными и отглаженными. В дверь постучали, и через секунду в комнату вошел Велемир.

– Идите, я баню затопил, - сказал он.

Макс растолкал Эдика и Гольдштейна, и втроем они прошли из комнаты в залу, где вчера ужинали с семьей Велемира. За столом уже сидели девушки с мокрыми волосами и веселыми распаренными лицами.

– Банька - прелесть! - воскликнула Милана.

Баня стояла во дворе, из ее трубы шел игривый дымок. Войдя внутрь, Макс быстро разделся, взял в предбаннике что-то вроде мочалки, плошку с жидким мылом, и набрал из дубовой бочки большую шайку воды. Он принялся истово намываться, яростно намыливая слипшиеся от грязи волосы и пропыленное в дороге тело. Рядом фыркал и отплевывался Гольдштейн. Эдик задерживался в предбаннике. Наконец, он как-то неловко, боком, вошел в баню и скромно расположился в сторонке, присев на деревянную скамью. Сквозь потоки мыльной пены Макс разглядел его неудобно скрюченную на лавке фигуру. "Странный какой-то", - подумал он, - "Стесняется, что ли?"

– Пойдемте в парную! - позвал Гольдштейн.

Макс никогда раньше не был в парной, и сомневался, что ему доставит удовольствие избиение веником, но отказываться не стал.

– Эдик, а ты?

– Нет-нет, я не люблю… - пробормотал тот.

В парной Макс едва не задохнулся от горячего влажного воздуха, и решительно пресек все поползновения Гольдштейна отстегать его веником. Зато сам Гольдштейн разлегся на лавке, и потребовал, чтобы Макс его попарил. Когда, распаренные и уставшие они вышли наружу, Эдик стоял к ним спиной, выпрямившись во весь рост, и окатывал себя водой. Макс невольно обратил внимание на то, что он хорошо сложен: под гладкой смуглой кожей перекатывались литые мускулы, явно результат длительных и регулярных занятий в спортзале. Макс, который ленился заниматься спортом, в душе позавидовал и собрался было отвести глаза, чтобы не выглядеть неприлично, но тут его взгляд зацепился за странное пятно над правой лопаткой Эдика. Присмотревшись, он понял, что это татуировка, изображающая летучую мышь. Гольдштейн тоже обратил на нее внимание и спросил:

– А что это у тебя за тату? Оно что-то значит?

От неожиданности Эдик уронил шайку и резко обернулся. Секунду он молча смотрел на товарищей, потом, придя в себя, ответил:

– Да так, ошибки молодости… Никак не соберусь свести.

После бани жизнь для Макса заиграла новыми красками, он почувствовал себя полноценно отдохнувшим и готовым к любым свершениям. После сытного завтрака он весело сказал:

– Ну что, вперед?

– Да, пора уже, - поддержала его Виктория.

Велемир решительно встал из-за стола:

– Я пойду с вами.

– Зачем? - удивился Гольдштейн.

– Без меня вы Дикую пустошь не пройдете, сожрут вас в первую же ночь.

После столь исчерпывающего ответа никто не решился возразить, и путники отправились на конюшню. Лошади встретили их бодрым ржанием, они тоже хорошо отдохнули в теплой сухой конюшне. Макс обратил внимание, что их кормушки наполнены отборным овсом.

– Пустошь пересечем через четыре дня, - сказал Велемир, - Нужно взять еды для себя и корм для лошадей.

Чтобы не перегружать коней, взяли всего по минимуму. Милана радостно трещала:

– Вот и хорошо, разгрузочные дни проведем! Зато фигура сохранится!

Макс, в глубине души считавший, что для сохранения фигуры Милане надо очень много есть, молча навьючил на Малыша поклажу, засунул наряженного в комбинезон Роки в мешок, и вскочил в седло. Велемир оседлал своего коня - мощного и низкорослого - и, сказав:

– Ну что ж, с богом! - выехал за ворота.

Отъехав немного, Макс оглянулся: Странствующее селение, переливаясь в перламутровой дымке, постепенно таяло в воздухе. Наконец, оно исчезло вовсе, и вокруг, насколько охватывал взгляд, не осталось ничего, кроме унылой серой пустоши.

Погода стояла ветреная, над головой висели низкие темные тучи, холодный ветер трепал волосы, норовил пробраться под теплый плащ, неприятно леденил шею. Макс завернулся в плащ поплотнее, почувствовав под ним слабое шевеление: Михалыч, замерзнув в кармане, куда он влез после завтрака, пробирался поближе к человеческому теплу.

День прошел тоскливо, окружающий пейзаж не радовал разнообразием. Ко всему прочему, под вечер с неба посыпались мелкие колючие снежинки, которые таяли, падая на землю, и превращались в грязную кашу под копытами лошадей. Макс накинул капюшон плаща, пробормотав:

– Зима скоро…

– И где же тут те, кто может нас сожрать? - недоверчиво спросил Эдик.

– Днем пустошь неопасна, - ответил Велемир, - Они приходят ночью.

Он всмотрелся вдаль, отыскивая что-то, ему одному известное, и добавил:

– Скоро остановимся на ночлег.

Когда небо начало темнеть, путники подъехали к старому полуразвалившемуся колодцу, который выглядел странно на этой выжженной бесплодной земле. Велемир спешился и распорядился:

– Ночуем здесь.

Он подошел к колодцу, на котором каким-то чудом сохранился журавль с деревянной бадьей, и заглянул внутрь. Макс подошел к нему и спросил:

– Там что, вода есть?

– Есть, - ответил Велемир и спустил в колодец бадью.

Из глубины донесся слабый всплеск, и старик принялся крутить натужно скрипящий от старости ворот. Вытащив бадью, он опустил в нее руку, затем понюхал пальцы.

– Лошадей напоить сгодится.

Велемир достал из своего дорожного мешка мешочек, зачерпнул из него горсть нежно пахнущей сушеной травы, и раскрошил ее над бадьей.

– Пусть постоит чуток, потом лошадям дадим.

Гольдштейн с Эдиком принялись раскладывать дорожный шатер, Аня с Миланой, зябко ежась, жались друг к другу. Макс вытряхнул из мешка Роки, который тут же принялся обнюхивать сырую от талого снега землю. Пес так увлекся этим занятием, что отошел довольно далеко от колодца. Велемир резко окрикнул его, и, когда Роки подбежал, сказал Максу:

– Не отпускай его, скоро здесь станет опасно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});