Степь. Кровь первая Арья. Трилогия - Бер Саша

   - Несу, несу, несу, - тихонько тараторила она на ходу.

   Все вновь окружили Краснушку.

   Через какое-то время в баню подошли Дануха с Неважной. Все были в сборе. Хохотушка стоя у камня варила очередную порцию отвара, на этот раз для всех, остальные расселись кружочком и начались длинные рассказы, закончившиеся далеко затемно.

   Первой рассказ начала естественно Краснушка. Всем опять пришлось выслушать уже известное: как вязали, как тащили, как делили. Отличия от предыдущих рассказов было в мелочах личного восприятия и не более. А вот дальше уже было интересно всем. Краснушку забрали вместе с бабой Кнохой, мамой Малхушки и двумя мелкими девченятами. Малха, как услышала о маме, сразу стала прежней Малхушкой. Засуетилась, задёргалась невпопад и начала заваливать глупыми вопросами, но Дануха тут же пресекла:

   - Цыц. Пусть сказыват всё по порядку. Остальным молчок.

   Малха насупилась, но перечить не стала. Краснушка продолжила. Привели их в коровник и сразу расселили по землянкам. Краснушке выделили отдельную, а девченят определили с Кнохой. Землянки были обычные, только помимо шкур входных, со стороны двора проход закрывался толстой деревянной решёткой. Первые несколько дней мазали какой-то дрянью каждый синяк, каждую царапину. Мазь эта была липкая, как мёд, но пахла говном почему-то. Каждый вечер выводили во двор, обнесённый высоким забором из кольев и мыли цветочным отваром. Каждый раз как выводили, во дворе кроме неё и аровых смотрительниц никого не было. Дня через три-четыре после такой обмывки её нарядили в красивые аровы наряды и навешали дорогие украшения. То, что украшения были дорогими Краснушка сразу поняла, так как толк в них знала. Тогда сверкнула радостная мысль, что её готовят замуж за ара и она тогда размечталась до такого состояния от будущего счастья, что аж дух захватило. Вечером пришёл он. Молодой, красивый, статный. Краснушка в самом начале чуть сознание не потеряла, а потом сразу влюбилась не раздумывая. Разговоры вёл красивые, обходительные, умные. В общем в первую же ночь сама ему отдалась по желанию, чуть ли не собственноручно затащив его на себя, находясь на небе от счастья. Он приходил ещё и ещё. А затем раз, и перестал ходить. Краснушка извелась вся, места себе не находила. Хотела уж к реке бежать топиться. А потом узнала, что беременна и успокоилась, а тут и он вновь появился, но уже совсем другой. Холодный, чужой, напыщенный. Смотрел и говорил с Краснушкой, как со свиноматкой дородной, не более. Тогда-то она всё и поняла, хотя в душе оставалась надежда, связанная с их будущим ребёнком, но она понимала, что надежда призрачна. Её опять закрыли решёткой. Он больше не приходил. Так и сидела она, пузо отращивала. Сроков не знала, не следила. А луну с половиной назад у неё вдруг роды преждевременные начались. Как всё было не помнит. Почти всё время без чувств была. Помнит только, что очень больно было. Помнит, что Кноха помогала, ещё какие-то бабы. Родила мальца, но он почти тут же умер. И вот тогда-то и началось страшное. Она ещё в себя не пришла и помнила всё лишь урывками, то и дело проваливаясь в сон. А какое-то время вообще не понимала где сон, а где явь. Он толи во сне приходил, толи наяву, но следы от плетей, которыми он её хлестал, на теле остались по-настоящему. Он постоянно орал, обзывал по-всякому, а в конце крикнул кому-то, чтоб закрыли и ни воды, ни еды не давали, он видите ли хочет, чтоб она подохла. И подохла бы, если бы не баба Кноха. Только она тайком к решётке пробиралась. Воду носила. С голоду помереть не дала. То и дело пропихивая под шкурой какой-нибудь кусок. Дрова кончились и очаг потух. Так она и жила всё последнее время. Тут Краснушка начала Малхе за маму её благодарить, коль если б не она, не жить бы ей. Малха разрыдалась. Они начали обниматься и рыдать вместе. Но выждав положенное время на нежности, народ возмутился, требуя продолжения. Молодухи расцепились, заняли исходные места и Краснушка продолжила. Дня три назад её открыли. Видать труп хотели выбросить. Глянули, а она жива. Потом пришли странные мужики какие-то, чужие, таких она раньше не видела. Одежду верхнюю отобрали, сапожки стянули. Так в одной рубахе, босиком, за волосы вытащили и поволокли. По пути от слабости то и дело падала. Руки все ободрала, подошвы о лёд порезала, колени с локтями сшибла. И она тут же всё это продемонстрировала, продолжая рассказ не останавливаясь. Долго тащили и приволокли к кому-то холму, будто как специально насыпанному, а на вершине дерево сухое. Только когда на верх затащили, Краснушка поняла, что это не дерево, а ствол засохший в землю вкопан. К нему и привязали. Тут пришли ещё более странные мужики в белых длинных одеждах и давай по кругу с песнями ходить, ну и доходились. Нагнали тучу чёрную, подняли ветер лютый и тут давай гроза сверкать. Её прошибло сразу. Очухалась она уже на земле под столбом и без верёвок. Поднялась на ноги, глядь, а перед ней Облачная Дева стоит красоты невиданной и улыбается. А вокруг мрак, что творится. Колдуны, что по кругу с песнями ходили угольками так по кругу и валяются.

   - Ощупала я себя, - продолжала Краснушка, - вроде всё цело, даже ничего не болит. Подолы задрала, глянуть на колени, а как узоры то на ногах углядела аж в зобе перехватило. Ноги разрисованы, руки размалёваны. За пазуху на титьки глянула и поняла, что у меня теперь всё тело писано этой красотой. Ну я на Деву то глянула, а та довольна стоит, как мёду объелась. Здравствуй Дева Облачна, говорю, Громница Небесная. Я как на том уже свете аль ещё на этом? А та крылья свои за спиной расправила, да как захохочет, да звонко так, аж по ушам резануло. Я к ней внимательно то присмотрелась, а она точно такой же узор имеет, как и мой. Красивая она, да ладная такая. Стан гибкий, грудь высокая. А когда смеялась из глазок искорки такие голубенькие сыпались. Вот век бы на эту красоту любовалась, не налюбовалась бы. А она посмеялась и говорит, у тебя, мол, и на этом свете ещё дел делать не переделать. С этим мол справься для начала, а уж потом о том свете думать будешь. Ну и рассказала, что я должна к тебе прийти, - обратилась она к Данухе, - помочь в делах твоих и твоих сестёр. Я возразила, мол у Данухи брат есть, а о сёстрах я не слышала, так она опять в смехе залилась, да крыльями замахала на меня, мол не смеши, а то надорвусь. Потом подошла ко мне, обняла за плечи и сказала пойдём, по дороге расскажу. Ну мы и пошли. Только не по земле, а прямо с этого холма по воздуху, да не пошли, а полетели, хотя я ногами то чувствовала, что иду, только не поняла по чему ступала. Так и пришли мы сюда. По пути о вас рассказала, - Краснушка обсела всех сидящих девок, - о том какой дар я получила, да как им пользоваться. Потом мы с ней распрощались, она поцеловала меня и сказала, чтоб я поспала. Ну я тут же уснула, а когда проснулась Девы уже не было, а вместо её Дануха меня зачем-то в шкуры крутит.

   Она замолчала, давая понять, что рассказ её закончен. Тут же подсуетилась Белянка, принеся с кухни мясной отвар и сунув миску в руки Краснушки.

   - А какой дар то она тебе дала? - первой прервала молчание Неважна.

   - Как какой? - удивилась Краснушка, - грозовую тучу творить, стену из ветра делать. Вы что не видели, что ли?

   - А ты только вокруг себя это можешь сделать? - тут же полюбопытствовала Голубава, которая в отличие от других видела эту стену воочию.

   - Нет, - ответила девка самодовольно улыбнувшись, - где угодно далеко от себя. Так далеко, докуда глаз дотянется.

   - Здорово, - восхищённо проговорила Буря, - а ты молнией пришибить кого-нибудь можешь?

   - Наверное, - как-то не уверенно сказала Краснушка, - коли под тучу попадёт, то наверняка хоть одна достанется.

   - Нет, - не успокаивалась Буря, - ты можешь вот так, вжик, - и она изобразила рукой бросок, - и бабах молнией кого-нибудь.

   - Нет, - протянула, улыбаясь Краснушка, - швырять просто молнией не могу. Я только тучу родить могу, а там уж как кому на роду писано.

   Тут посыпались вопросы со всех сторон. Молчала только Малха, которая сидела сама, как чёрная туча и что-то явно замышляла. Молчала и Дануха с Данавой, сверля девку глазами и явно понимая, что Малха задумала, что-то не хорошее. Первой решилась на разговор Дануха:

   - Чё призадумалася, Малха? О чём башку мучишь?

   Та хмуро зыркнула на Дануху и пробурчала в ответ:

   - Думаю сходить мне надо кой куда.

   - Куды? Ты чё забыла кто тябя ко мне послал и зачем? - начала баба, постепенно включая в себе большуху.

   - Да мне насрать, - злобно парировала Малха, сверля глазами бывшую большуху, - мне маму из полона вынимать надо.

   Только тут все поняли, что в бане стоит полная тишина. Замолчали все, тревожно смотря на Малху и Дануху. Но тут неожиданно встрял Данава:

   - Малха, а ты знаешь на каком удалении твой дар действует?

   Молодуха перевела злобный взгляд на колдуна, но злость сбавила, призадумавшись, к чему это он? Колдун же сидел, ковыряясь пальцами в шерсти у самых ног и на Малху не смотрел.