Путешествие Иранон (СИ) - Мелисса Альсури

себе касаться.

— Ах!

— Тише, обними меня ногами, вот так будет удобнее.

Послушно стиснув бедрами талию Давида, я ощутила новое движение и не смогла сдержать стон, тело подрагивало будто бы против воли.

— Ой-ой…

— Как же ты мило звучишь.

— Хах… Давид!

Впиваясь в мои губы, он продолжил ласку, пробуя касаться настойчивее и словно изучая мою реакцию на это. Едва не задыхаясь от нахлынувших чувств, я разорвала поцелуй, уткнувшись в плечо и отчаянно пытаясь восстановить дыхание.

— Мне прекратить?

— Нет-нет…

— Еще?

— Еще!

— Подожди-ка секунду.

Чмокнув висок, Давид отстранился, проследив, чтобы я смогла усидеть без его помощи, а затем вдруг опустился на колени, задирая подол платья и бесстыдно прильнув губами к другим моим губам. Потеряв дар речи, я даже пикнуть не успела, как знакомые ощущения, уже не такие сильные и резкие, как раньше, заставили окончательно потерять себя в блаженном забытье. Казалось, что можно наслаждаться этим целую вечность, пока язык южанина занят работой.

В какой-то момент нахлынувших чувств, стало настолько много, что я не знала куда деться от них, так много всего, что вот-вот захлебнешься в этом без остатка. Громче застонав и запрокинув голову, я стиснула в руках край тумбы, надеясь удержаться и не упасть от нахлынувшей волны переживаний. Давид сильнее сжал в объятьях бедра, поддерживая меня, но стоило безумному приливу страсти схлынуть, оставив в сознании лишь шум, я будто потеряла все силы, резко обмякнув и гулко ударившись затылком о подвесной шкаф за спиной.

Вынырнув из-под подола, Давид не смог удержаться, тихо засмеявшись и утешительно чмокнув внутреннюю сторону бедра.

— Что ж, это тоже придется учесть в следующий раз. В постели будет явно удобнее.

Краснея за собственную неуклюжесть, я послушно закивала, отводя взгляд. Действительно удобнее, в следующий раз всё будет еще лучше.

Сакрис

Где-то под боком послышался тонкий горестный всхлип, тихий и будто изо всех сил сдерживаемый.

За то время, пока мы едем вместе, я мог бы к этому уже привыкнуть, но никак не выходило. Не получалось осознать, что кудряшка, с улыбкой засыпающая в моих объятьях, каждое утро просыпается в слезах, бормоча что-то невнятное, переживая о чем-то, что забывается так же легко, как ускользающая дымка рассветного тумана. Стоит открыть глаза, и она уже не расскажет о своих тревогах, не поделится горестями и не вспомнит о них. Снова будет суетиться на кухне, заниматься уборкой, удивленно хлопая ресницами при упоминании ночных кошмаров. Не понимает и не хочет понимать, что не так, будто сознательно избегая любых догадок.

И я не в силах на это повлиять. Как и не в силах узнать, что стало с магией, со снами и той частью Иранон, что жила в грёзах. На любые вопросы о магии песков кудряшка пожимала плечами, растерянно качая головой, совершенно не так, как делала это в выстроенных ей снах.

— Т-с… я здесь, я рядом.

Обняв веснушчатые плечи, я покрепче укутал хрупкую фигурку Иранон. Невесомый поцелуй оставил на покрасневшей от солнца щеке. Тепло томного, ленного утра еще не сбежало из нашей крохотной спальни, и, несмотря на тесноту, я надеялся еще немного полежать, украдкой наблюдая, как трепещут розовые веки, как пухлые ото сна зацелованные губы прихотливо поджимаются, а на рыжих волосах играют первые лучи света. Единственный рог чуть сиял в блестящих золотом локонах. Драгоценность среди драгоценности.

— Прости…

Послышался новый вздох. Пришлось немного потревожить кошмары. Склонившись к вихрастому виску, я оставил на нем поцелуй, а затем еще один чуть ниже на скуле и еще один, обязательный, на тонкой бледной шее, где от щекотки Иранон начинала смеяться, прячась от моей ласки и отчаянно втягивая голову.

— Дави-ид…

Недовольный хрипловатый голос раздался сквозь пелену последних видений. Завозившись в руках, кудряшка повернулась лицом ко мне, утыкаясь в плечо, будто бы прячась от света, с шумом вздохнула, съеживаясь на груди. Никакого стыда и смущения, как было в первые дни, и никакого сна на полу, к моей радости.

Запустив ладонь в непослушные кудри, я принялся слегка массажировать кожу, особенно возле основания рога.

— Я уйду к обеду, надеюсь, что вернусь скоро.

— А как же погулять по столице? Я опять не увижу центр Сакриса?

— Увидишь, только дай время, и… мне нужно достать оберег для тебя.

— Но зачем?

— Для безопасности, Солария неспокойное место и, чем больше магии теряет земля, тем страшнее находиться среди эльфов. Не выходи из дома, запри окна, не открывай никому, даже мне. В случае чего Деми поможет. Боги, странное же имя ты выбрала демону.

— Нормальное, он почти что семья.

— Да я понял. Ты запомнила инструкции?

Под рыжей взъерошенной копной послышался тяжелый вздох, защекотавший плечо. Лениво обнимая меня, Иранон кивнула.

— Сидеть тихо и не высовываться.

— Даже если услышишь что-то на улице, особенно если кто-то будет кричать о помощи.

— Это жестоко, Давид.

— Это правильно в условиях, когда серая гниль заставляет жителей бежать из дома и бороться за жизнь в другом месте.

— Неужели король ничего с этим не хочет делать?

— Ну… как сказать, не хочет. Я попозже тебе всё объясню, как уедем.

— Угу.

Маленькая ладошка погладила меня по груди и опустилась ниже, но недостаточно низко, как мне хотелось бы, остановившись на животе и очерчивая пальчиками затянувшийся свежий шрам. Чудесные лекарства ведьмы и кристаллы кудряшки сделали свое дело, я мог передвигаться без проблем, лишь иногда при растяжках еще ощущая дискомфорт, но и это было настоящим достижением, невозможным без жертвы Иранон. Бросив взгляд на пятно коротких волос в месте бывшего рога, я мысленно напомнил себе отдать часть магического запаса хотя бы в качестве эксперимента. В душе еще теплилась надежда возместить утраченное, даже если для этого потребуется лишиться на какое-то время всех сил.

— Будем вставать?

— Да, наверное, пора.

— Можешь еще поспать, пока меня не будет.

— Это будет не то, хотя