Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Война была еще далека от победы. Она еще даже не пришла к равновесию. Оресту предстояла долгая и темная ночь, перед тем как наступит рассвет и избавление. Хотя и отброшенные в этот раз, силы врага уже подошли к Гоксу. Теперь их отделяло от Великих Южных ворот менее десяти часов.

Версия событий в Подгоксовом Крае, подготовленная для широких масс, была дополнена архивными съемками «Никомах Игникс» на обычных маневрах в Восточных провинциях вместе с часто повторяющимися изображениями махин Инвикты в разгрузочных лесах. Каждый раз, как проигрывались моменты с «Игниксом», над переполненными общественными центрами улья взлетал эпический гул одобрительных возгласов.

В пыльной задней комнате «Анатометы» на восемьдесят восьмом уровне коммерции Манфред Цембер тихо посмеивался, откупоривая отверткой крышку новой банки геральдической охры. На небольшом очаге в задней комнате начал посвистывать чайник. Цембер отнес банку на верстак, потом подошел и снял чайник с огня сложенной тряпкой. Дорогой импортный листовой чай «Хулан». Цембер не мог себе позволить подобной роскоши уже много лет.

На рабочем верстаке стоял небольшой пикт-проигрыватель. Проекция была выставлена на паузу. Цембер записал эпизоды из публичных передач и теперь останавливал разные кадры, копируя расцветку и детали знаменитых махин. Он глотнул чаю, поставил чашку, взял тонкую кисточку и осторожно и старательно принялся наносить индивидуальные знаки отличия на последнюю партию заводных игрушек.

Они стояли перед ним на верстаке. Когда этим утром игрушки прибыли от механика в переложенных соломой ящиках, они были лишь голым железом. Он потратил целый день между визитами клиентов, напыляя на них слои лака и грунтовки, а затем нанося основные цвета: темно-красный и латунный — для отважной Инвикты, синий и серебряный ― для доблестного Темпестуса.

Сейчас он готовил десять копий «Дивинитус Монструм» — махины Бормана, десять «Разбойников», которые все станут «Филопос Маникс» — принцептурой лихого красавца Стента Расина, дюжину копий «Инвиктус Антагонистес» — печально известной махины Красной Фурии и двадцать гордых миниатюр «Никомах Игникс» — героя Подгоксового Края. Цембер вполне резонно предполагал, что последние будут продаваться лучше всего.

Он нанес кисточкой дорогое сусальное золото на прокрашенные когти «Никомах Игникс», просто чтобы сделать их безупречными. Тут важны детали.

Когда он откроет утром лавку, явятся толпы клиентов. А пока весь вечер раздавался стук в дверь. Он брал ключ и открывал магазин: «Только для вас, вы же понимаете, в порядке исключения».

— Гигант! Гигант! — хихикал Цембер, заведя недокрашенный «Никомах Игникс» и пустив его по верстаку.

Поблекшие куклы глазели на него с полок, забытые, пустоглазые и безразличные.

>

В Саду Достойных под Канцелярией бывший модерати Цинк поглядел на бледно-серое небо. Стаи щебечущих зефирид исчезли в сумерках. Где-то глубоко внутри иссохшего тела Цинк ощущал тревогу. Еще одна ночь шума в огромном улье? Опять Сретение? Сколько раз Сретение наступало в этом году? Он не мог вспомнить. Может, это был День Кузницы или Фестиваль сбора минералов. Независимо от причины, улицы района внизу были полны блеющих дураков. Музыка, ликование и фейерверки. Цинк морщился каждый раз, как взлетал фейерверк и взрывался громким хлопком, распускаясь, словно разноцветный цветок. Они напоминали ему… они напоминали ему о… Чем-то, что ранило его, очень давно.

Он не мог вспомнить — что.

Прямо над краем западной стены сада Цинку была видна верхняя часть светящегося публичного экрана на Постном Ряду. Экран вспыхивал и светился, прокручивая строчки текста. Цинк вытер губы. Он принял решение.

Калека добрался до будки самым полным ходом, на ка кой были способны его старые ноги. Вытащил потрепанную лестницу, которой пользовался, когда подрезал сучья на плойновых деревьях, и вернулся с ней к западной стене. Исполнение заняло больше получаса, и Цинку приходилось останавливаться и переводить дух дважды. Больше чем единожды он забывал, что собирался сделать, и порывался нести лестницу обратно к будке. Добравшись до стены, он переложил курс — два румба, малый ход, поворот на запад — и втащил лестницу на влажную клумбу. Приставил лестницу к стене и отклонился назад, воззрившись на нее.

Лестница: у нее должна быть цель. Он посмотрел вокруг на пустой сад, на длинные тени, смешивающиеся с темнотой. Вокруг никого, кто мог бы сказать ему, что делать, — ни раки, ни принцепса, ни гудящего манифольда.

Цинк вспомнил свою цель. Ухватился за стойки лестницы дрожащими руками, вдавливая ее в мягкую землю, и начал взбираться наверх.

«Вперед, модерати! Самый полный шаг!»

Команда озадачила его. Цинк помедлил, остановившись на второй ступеньке. Кто такой «модерати»? Что такое «самый полный шаг»?

Он лез наверх, пока не выглянул за край старой стены. Моргнул. Теперь он видел публичный экран полностью. Яркие колонки слов скользили по нему, янтарные и светящиеся. Цинк не мог их прочесть. Восемьдесят лет назад он потерял способность что-либо читать, каптировать или загружать.

Но был еще и голос — грохочущий голос диктора. И картинки. Картинки…

Цинк вгляделся. Тонкие губы безмолвно шевельнулись.

«Никомах Игникс» шагает на войну! Не бойся, народ Принципала: махины, такие как «Игникс», помогут нам! Полный ход, вот так! С такой броней, что ведет нас к славе, пожалеем несчастных, что восстали против нас! Покорение Архиврага — это обыденная работа для таких, как «Никомах Игникс»!

— Цинк? Служитель Цинк?

Цинк глянул вниз. Надзиратель Племил с Канцелярского Уступа спешил к нему по садовой дорожке. Племил кутался в свои красные одежды, ограждая себя от вечерней прохлады.

— Я принес тебе ужин, Цинк. Там, в будке. Становится холодно. Суп, Цинк. Суп. Ты помнишь суп?

Цинк на мгновение глянул на него сверху, затем повернулся обратно к экрану.

— Ради Деуса, Цинк, слезай оттуда! — позвал Племил. — Ты упадешь и поранишься! А там суп. Ммм, теплый суп.

Он изобразил потягивание из ложки и погладил ладонью живот.

Цинк, не обращая на него никакого внимания, произнес одно слово. Три слога.

— Что? Цинк? Что ты сказал?

Цинк пристально вглядывался в картинки на публичном экране. Медленно и очень тщательно он повторил то, что сказал.

Три слога.

— Ма-хи-на.

>

Стефан Замстак прикончил то, что оставалось в стакане, и припечатал его к барной стойке.

— Хорош. Спокойной ночи, парни.

— Стой! — раздался товарищеский хор.

Стефан помотал головой:

— Я всё.

Он выпил первый амасек, потому что его угостил Райнхарт, и Райнхарт был единственной причиной, почему Стеф вообще сюда пришел. «Помоги себе отвлечься, Стеф, — сказал Райнхарт. — Пойдем, забудешь про свои проблемы».

Второй и третий амасек пошел легче. После этого он сбился со счета.

— Увидимся на работе, — произнес Стефан и слез с барного табурета. Райнхарт поднялся и подошел к нему.

— Оставайся с нами, — сказал он, положив руку на плечо Стефу. — Мне сказали, что флот Инвикты завтра отправляет вниз следующую партию снаряжения. Пополняют запасы. Будем таскать грузы много часов. Я рассчитываю на доплату за переработку и опасность.

— Значит, надо поспать.

— Стеф, сегодня особенный день. Мы раздавили их в Подгоксовом Крае. Все празднуют.

— Я особого праздника не чувствую. Но чувствую, что напился, — возразил Стеф Замстак.

Райнхарт вытер губы тыльной стороной ладони и прикурил лхо-сигарету.

— Как друг другу: есть что-нибудь от нее?

— Нет.

— Бедная девочка. Плохо дело. Но с ней все будет в порядке. Третья очередь — им всегда достается всякая хренотень, если позволишь так выразиться. У меня кузен служил в третьем резерве девятнадцать лет, с младых ногтей. Они занимались погрузкой-разгрузкой, клеили квитанции на посылки, сортировали снаряжение, если повезет, — всякое такое. Поверь мне, ее даже близко нет от передовой.

— Наверное.

— Именно так. Еще амасек сюда для моего друга!

Стефан рассеянно улыбнулся:

— Ладно, еще одну на посошок.

— Вот это молодец! Парни все за тебя, ты знаешь? У Липла племянник в третьем.

— Правда?

— СПО, все дела, — осклабился Райнхарт, зажав лхо-сигарету в зубах и расплачиваясь за выпивку.

— СПО — фесовые дилетанты, — раздался голос от барной стойки за спиной у Стефа.

Стеф обернулся.

— Брось, Стеф, — буркнул Райнхарт, забирая сдачу.

Человек был эмигрантом с Танит — звероподобный здоровяк, покрытый фиолетовыми татуировками. Тяжелые руки бугрились мышцами. Он носил кольцо лицензированного грузчика. Танит сгорела дотла много лет назад, и это был один из последних представителей мертвого мира. Он потягивал выпивку.