Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале - Алексей Ракитин

Не было в тот день никакого зимнего шторма и в помине, и леденящего ветра при -25 °C не было тоже!

В 14:34 солнце, пусть даже и не видимое из-за низкой облачности, опустилось ниже 6°30′ над горизонтом и скрылось за отрогами Уральского хребта. И хотя это не был закат в астрономически точном значении этого слова, тем не менее для участников похода Игоря Дятлова это событие оказалось равноценно настоящему закату — солнечный свет никогда более не мог осветить окружающий их пейзаж даже в условиях прозрачной атмосферы. Это был в высшей степени неприятный сюрприз для всех связанных с выполнением спецоперации КГБ, поскольку фотографирование агентов иностранной разведки, явившихся за грузом, являлось важнейшим этапом операции. С одной стороны, инструктаж, полученный в Свердловске, предписывал осуществить фотосъемку при любой освещенности, хоть в полной темноте («ваша задача сделать фотоснимки, а уж наши специалисты получат изображение!»), но, с другой стороны, было понятно, что темнота никак не могла явиться оптимальным условием для фотосъемки.

Закат солнца в нерассчетное время спутал все карты и, возможно, вызвал определенную нервозность Колеватова, Золотарева и Кривонищенко. При подъеме на склон Холат-Сяхыл последний сделал те самые фотографии, на которых мы видим колонну лыжников, бредущих сквозь снежную пелену. Возможно, эти фотографии были сделаны в последние минуты до захода солнца, когда еще оставалась надежда зафиксировать на пленке с невысокой светочувствительностью (всего-то 65 единиц), заправленной в фотоаппарат Кривонищенко, более-менее разборчивое изображение. В этом месте необходимо сказать несколько слов и о так называемых фотоснимках «установки палатки на склоне», которые, наряду с последними фотоснимками Кри-вонищенко, также широко известны и обычно преподносятся сторонниками «лавинной версии» как свидетельство заглубления палатки в снег при ее постановке и ужасных условий погоды во второй половине дня 1 февраля 1959 г. Из этих фотоснимков делается вывод, что туристы, подрезав снежный пласт, создали стенку выше по склону, которая после накопления критичной массы съехала на палатку, заживо похоронив находившихся внутри. Это-то сползание стенки, якобы, и запустило механизм «лавинной аварии» со всеми ее последствиями — разрезанием скатов в разных местах, извлечением из-под снега раненых, их утеплением, уходом по склону и пр.

Все эти размышлизмы, конечно, весьма занятны, но внимательный читатель наверняка обратил внимание на то, что упомянутые два фотоснимка в данном исследовании не отнесены к числу «последних фотографий» группы и, возможно, испытал по этому поводу недоумение. Между тем никаких оснований считать, что туристы на этих двух фотоснимках заняты именно постановкой палатки, нет. Самой палатки нигде не видно, туристов меньше девяти, и чем они занимаются, однозначно объяснить, вообще-то, нельзя. В самом общем виде можно сказать, что они отбрасывают снег… Либо что-то откапывают. Но дело даже не в этом — главная проблема этих фотоснимков заключается в том, что они относятся к тем фотографиям, которые невозможно точно датировать. Они из числа так называемых «снимков россыпью», о которых было упомянуто в 26-й главе настоящего исследования. Поэтому считать, что на них мы видим именно момент постановки палатки 1 февраля на склоне Холат-Сяхыл — значит выдавать желаемое за действительное. Еще раз подчеркнем, что, безусловно, последними фотоснимками группы Игоря Дятлова могут считаться только кадры «фотопленки № 1», сделанные Георгием Кривонищенко.

Можно предположить, как именно инициаторы операции из КГБ планировали провести встречу с иностранными агентами и какие инструкции получили Золотарев, Колеватов и Кривонищенко. Разумеется, в точности изложить все эти нюансы невозможно, но некоторые моменты очевидны из самой специфики операции «контролируемой поставки», подразумевающей передачу некоего груза и возможность последующего контроля как за его перемещением, так и за лицами, перевозящими этот груз. Важный нюанс, который надо уточнить, сводится к вопросу: почему чекисты использовали в качестве «груза-приманки» одежду, сильно загрязненную радиоактивной пылью? Логика очевидна — передача одежды не вызывает таких подозрений, как, скажем, передача рваного тряпья, камней или пакетов с землей. В туристическом походе может возникнуть масса ситуаций, вынуждающих попросить одежду у того, кто может поделиться, — от ее, одежды, намокания в болоте летом до порчи у костра в зимнее время («дневальный вздремнул у костра, прожег валенки и штаны на коленях! Одеть вообще невозможно… братишки, спасайте дурилу!»). Выручить брата-туриста запасным свитером и штанами — это не просто красивый поступок, но благородный и по-мужски достойный. Более того, подобный случай является прекрасным поводом для формального завязывания знакомства. Мы не знаем, как Комитет государственной безопасности предполагал строить оперативную игру в дальнейшем, вполне возможно, что через некоторое время планировалась якобы «случайная» встреча Кривонищенко с кем-то из иностранных агентов, увиденных на перевале. Понятно, что при повторной встрече он выступал в роли лица, уже доказавшего свою надежность. На языке оперативной работы это называется «закрепление установленной ранее агентурной связи». В этом случае доверие к нему оказывалось много выше, нежели к незнакомому человеку, что облегчало его включение в оперативную игру иностранных агентов и очень помогало развитию той комбинации, которую готовил КГБ.

Разумеется, все это голая теория оперативно-розыскной деятельности, мы не можем знать, что именно готовил Комитет иностранным агентам и какую дальнейшую судьбу должна была иметь операция, затевавшаяся на склоне Холат-Сяхыл 1 февраля 1959 г. Но все эти соображения надо держать в голове, если мы хотим правильно понимать поведение в той ситуации Золотарева, Кривонищенко и Колеватова, поскольку оно — это поведение — всецело диктовалось инструкциями их кураторов из Комитета.

Для организации слежки за иностранными агентами в местах их возможного появления (железнодорожные станции и вокзалы, поезда, автовокзалы, торговые и пивные точки в населенных пунктах и пр.) необходимы были как можно более полные сведения об их внешности, лучше всего фотографии. А значит, советские контрразведчики, во-первых, требовали от Золотарева, Колеватова и Кривонищенко поддержания доброжелательной манеры общения с лицами, явившимися за радиоактивным грузом. Причина этого требования очевидна — необходимость максимального затягивания встречи. Во-вторых, следовало добиться вовлечения в беседу всех агентов, вступивших в контакт, дабы запомнить их голоса и по возможности выяснить характерную для каждого манеру разговора. В-третьих, Колеватов и Кривонищенко должны были «работать на Золотарева» в качестве статистов, обеспечивая ему оптимальные условия фотосъемки, для чего им требовалось максимально переключить внимание встреченной группы на себя. Несомненно, перед Золотаревым ставилась задача сделать фотографии иностранных агентов в полный рост, причем в кадр должны были попасть предметы с точно известной размерностью (например, лыжные палки или другие люди, чей рост был известен). Соблюдение этого требования позволило бы с высокой точностью определить рост неизвестных даже в том случае, если бы те оказались сфотографированы по колено в снегу.

Все эти требования определенным образом диктовали поведение Кривонищенко, Колеватова и Золотарева при контакте с иностранными агентами.

Первый такой контакт произошел на склоне Холат-Сяхыл, причем скорее всего неподалеку от того места, где была установлена (и впоследствии найдена) палатка дятловцев. Многие поисковики, побывавшие в марте 1959 г. на том месте, говорили, что выбор Игоря Дятлова понять трудно, ибо место для разбивки лагеря кажется неудачным. Оно не выглядело опасным (крутизна вышележащего склона, напомним, всего 15°, что меньше крутизны лестницы в жилом многоквартирном доме типовой постройки или эскалатора в метро, сама же палатка была поставлена на почти горизонтальной площадке), скорее это место можно было назвать неуютным и неудобным. Это ощущение «неудобности» очень емко выразил Масленников, сказавший на допросе 10 марта 1959 г. дословно следующее: «намеренно остановиться на ночевку в этом месте, зная о том, что это склон главного хребта, Дятлов не мог». И это ощущение кажется совершенно логичным и интутивно точным — Игорь Дятлов действительно не захотел бы остановиться в этом месте добровольно. Палатка была разбита там, где ее нашли, вынужденно. Сразу надо оговориться, что слово «вынужденно» в данном контексте вовсе не означает «под принуждением».

Нет, принуждения никакого не было и в помине! Просто-напросто была неожиданная (якобы «неожиданная»!) встреча на склоне Холат-Сяхыл с некими симпатичными туристами, которые вывалились из сумеречной снежной мглы с криками «привет, братишки! Вы откуда?» или что-то в этом роде. Последовал спонтанный разговор, вполне доброжелательный на первый взгляд, с общими расспросами, кто, откуда и куда идет… Может быть, Игорь Дятлов и не желал бы задерживаться на этом месте, может, он намеревался увести группу со склона вниз, в долину Лозьвы, где не было дурацкого ветра, задувающего, казалось, со всех сторон, да только вот Колеватов и Кривонищенко зацепились языками с этими непонятно откуда появившимися мужиками…