Римская история - Аммиан Марцеллин

6. И вот, в надежде на перемены к лучшему, римские вожди, готовые, если представится случай, отважиться на славное дело, внимательно наблюдали за действиями готов. Их план был таков: если готы будут переходить на другое место, как это случалось весьма часто, напасть на них с тыла, в уверенности, что им удастся перебить множество народа и отнять большую часть добычи. 7. Поняв это сами или получив об этом известие от перебежчиков, благодаря которым ничто не оставалось в тайне, варвары долго оставались на одном и том же месте. Но они испытывали страх перед противопоставленной им армией, которая, как они предполагали, была усилена еще другими войсками. Поэтому они призвали к себе обычным у них зовом рассеянные повсюду грабительские шайки, которые, получив приказ старейшин, тотчас же, словно горящие маллеолы, вернулись с быстротой птичьего полета в табор – карраго, как они это называют – и придали огня своим соплеменникам для более крупных предприятий. 8. Теперь уже обе стороны были в бранном напряжении, которое стихало лишь на время. Когда вернулись те, которые до этого покинули лагерь в силу крайней необходимости, вся масса, все еще теснившаяся в пределах табора, страшно бушевала и в диком воодушевлении рвалась испытать крайние опасности, против чего не возражали и бывшие здесь главари племени. Но так как день уже склонялся к вечеру и приближавшаяся ночь задерживала их против воли и к {503} их огорчению в покое, то они на досуге подкрепились пищей, но провели ночь без сна. 9. Римляне, узнав об этом, сами не отходили ко сну: враг и бешеные его предводители нагоняли на них страх, как бешеные животные. Исход представлялся, правда, сомнительным, так как числом римлян было меньше; но, благодаря справедливости своего дела, они бесстрашно ждали, что он будет для них благоприятен.

10. Едва забрезжил следующий день, как на той и другой стороне раздался трубный сигнал к началу боя, и варвары, принеся по своему обычаю клятву, сделали попытку занять холмистые места, чтобы оттуда по склонам налетать, как катящееся колесо, с большим напором на противника. Увидев это, наши солдаты поспешили каждый к своему манипулу, встали в строй, и никто не оставался в стороне, не выдвигался вперед, покидая свое место в строю. 11. И вот, когда боевые линии на той и на другой стороне, осторожно выступая вперед, встали неподвижно на месте, бойцы оглядывали друг друга, бросая взгляды злобы и ожесточения. Римляне подняли по всей линии боевой клич, который становился все громче и громче – он называется варварским словом баррит 1075– и возбуждали тем свои мощные силы, а варвары грубыми голосами возглашали славу предков, и среди этого шума разноязычных голосов завязывались легкие схватки. 12. И вот уже, поражая друг друга издали веррутами и другим метательным оружием, грозно сошлись враги для рукопашного боя и, сдвинув щиты в форме черепахи, сошлись нога к ноге с противником. Варвары, легкие и подвижные в своем строю, метали в наших огромные обожженные палицы, поражали в грудь кинжалами наиболее упорно сопротивлявшихся и прорвали левое крыло. Сильный отряд из резерва, храбро двинувшийся с близкого места, оказал поддержку в ту пору, когда смерть уже висела над спинами людей. 13. Битва становилась все кровопролитнее. Люди похрабрее бросались на скучившихся, их встречали мечи и отовсюду летевшие градом стрелы; тут и там преследовали бегущих, поражая мощными ударами в затылки и спины, точно так же в других местах рассекали поджилки упавшим, которых сковывал страх. 14. Все поле битвы покрылось телами убитых; среди них лежали полуживые, тщетно цеплявшиеся за надежду сохранить жизнь, одни – пронзенные свинцом из пращи, другие – окованной железом стрелой, у некоторых были рассечены головы пополам и две половины свешивались на оба плеча, являя ужасающее зрелище. 15. Не истомившись еще в упорном бою, обе стороны взаимно напирали друг на друга с {504} равными шансами; крепость тела не сдавалась, пока возбуждение бодрило силы духа. Склонявшийся к вечеру день прекратил смертоубийственную брань: не соблюдая никакого порядка, все расходились куда кто мог, и уцелевшие в унынии вернулись в свои палатки. 16. Некоторые из павших, люди высших рангов, были преданы погребению, насколько позволяли это условия места и времени; хищные птицы привыкшие в ту пору кормиться трупами, сожрали тела остальных, о чем свидетельствуют и до сих пор белеющие костями поля. Известно, впрочем, что римляне, значительно уступавшие числом несметным полчищам варваров, с которыми они сражались, понесли тяжелый урон, но нанесли также жестокие потери варварам.

8.

1. После столь печального исхода сражения наши отошли в недалеко отстоявший Маркианополь. Готы без всякого внешнего принуждения засели в своем таборе и в течение семи дней не смели ни выйти, ни показаться оттуда. Поэтому наши войска, воспользовавшись этим удобным случаем заперли в теснинах Гемимонта огромные шайки других варваров, возведя высокие валы. Рассчитывали, конечно, что огромные полчища этих вредоносных врагов, будучи заперты между Истром и пустынями и не находя никаких выходов, погибнут от голода, так как все жизненные припасы были свезены в укрепленные города, из которых они не попытались доселе ни одного осадить из-за своего полного неведения в этого рода предприятиях. 2. После этого Рихомер отправился назад в Галлию, чтобы привести оттуда вспомогательные силы, из-за ожидаемых еще более грозных военных событий. Все это случилось в год консульства Грациана в четвертый раз и Меробавда, когда время шло уже к осени.

3. Между тем Валент, узнав о печальном исходе битвы и о грабежах, послал Сатурнина, бывшего в ту пору магистром конницы, на помощь Профутуру и Траяну. 4. В те же самые дни в местностях Скифии и Мезии, поскольку истреблено было все, что только было съедобного, варвары, стервенея от собственной ярости и голода, напрягали все силы, чтобы прорваться. После неоднократных попыток, которые были отражены сильным сопротивлением наших, засевших на высоких местах, они оказались в крайне затруднительном положении и призвали к себе шайки гуннов и аланов, соблазнив их надеждой на огромную добычу.

5. Когда об этом узнал Сатурнин – он уже прибыл и устанавливал линию постов и пикетов, – то стал мало-помалу стягивать своих и готовился отступить; то был разумный план, так как {505} можно было опасаться, что варвары, как прорвавшая плотину река, сметут без больших затруднений всех, заботливо охранявших подозрительные места. 6. Когда теснины были открыты и своевременно отошли наши войска, варвары повсюду, где кто мог, обратились, не встречая никакого сопротивления, к новым неистовствам. Безнаказанно рассыпались они для грабежа по всей равнине Фракии, начиная от местностей, которые омывает Истр, до Родопы и пролива между двумя огромными морями. Повсюду производили они убийства, кровопролития, пожары, совершали всякие насилия над свободными людьми. 7. Тут можно было наблюдать жалостные сцены, которые ужасно было видеть и о которых равно ужасно повествовать: гнали бичами пораженных ужасом женщин, и в их числе беременных, которые, прежде чем разрешиться от бремени, претерпевали всякие насилия; малые дети хватались за своих матерей, слышались стоны подростков и девушек благородного происхождения, уводимых в плен со скрученными за спиной руками. 8. За ними гнали взрослых девушек и замужних женщин с искаженными от плача чертами лица, которые готовы были предупредить свое бесчестие смертью, хотя бы самой жестокой. Тут же гнали, как дикого зверя, свободорожденного человека, который незадолго до этого был богат и свободен, а теперь изливал свои жалобы на тебя, Фортуна, за твою жестокость и слепоту: в один миг он лишился своего имущества, своей милой семьи, дома, который на его глазах пал в пепле и развалинах, и ты отдала его дикому победителю на растерзание или на рабство в побоях и муках.

9. Как дикие звери, сломавшие свои клетки, варвары рассеялись на огромном пространстве и подступили к городу Дибальту 1076где они наткнулись на Барцимера, трибуна скутариев со своим отрядом, корнутами и другими пешими отрядами, когда он разбивал свой лагерь. То был испытанный и бывалый в боях командир. 10. Немедленно, как требовала того необходимость, он приказал трубить боевой сигнал, укрепил свои фланги и двинулся в бой со своими храбрыми войсками. Мужественно отбивался он от неприятеля, и битва могла бы оказаться для него удачной, если бы конница, прибывавшая все в большем числе, не одолела его, когда он в конец уже изнемог. Итак, он пал, перебив немало варваров, потери которых делало, впрочем, незаметным их несметное количество. {506}

9.

1. После таких удач готы, не зная, что им делать дальше, разыскивали Фригерида, видя в нем мощного противника, чтобы уничтожить его там, где удастся найти. Покормившись и освежившись кратким сном, они шли за ним, как дикие звери: они знали, что по приказу Грациана он вернулся во Фракию и, укрепившись в Берое,1077наблюдал за сомнительным ходом дел. 2. Для осуществления этого плана они шли со всей возможной поспешностью. А тот, умевший и командовать, и щадить своих солдат, догадываясь о замыслах неприятеля, или точно об этом осведомленный из донесений лазутчиков, которых он послал, вернулся через крутые горы и лесные чащи в Иллирик. Непредвиденный случай предоставил ему тут большую удачу. Продвигаясь медленно вперед в своем отступлении и ведя свои войска в строю тесно связанных клиньев, он наткнулся на готского князя Фарнобия, который беспечно бродил с грабительскими шайками и вел с собой тайфалов, недавно принятых в союз. Тайфалы, если стоит сообщать об этом, когда наши разбежались в страхе перед неведомыми народами, перешли реку, чтобы грабить покинутые защитниками местности. 4. Внезапно увидев их, Фригерид, вообще весьма осторожный командир, стал готовиться вступить с ними в бой и напал на грабителей из того и другого племени, представлявших довольно грозную силу. Он мог уничтожить их всех до последнего человека, так что не оказалось бы и, вестника об этом поражении. Но когда было перебито множество народа и пал Фарнобий, который раньше являлся грозным зачинщиком злодейств, Фригерид внял мольбам уцелевших и дал им пощаду. Они были переселены в итальянские города Мутину, Регий и Парму и получили земли для обработки. 5. О тайфалах рассказывают, что это поганое племя погрязло в гадких пороках, так что у них мужчины вступают в мужеложную связь с юношами, которые и проводят свои молодые годы в этом позорном общении. Если же кто-то из этих последних, возмужав, один на один поймает кабана или убьет огромного медведя, то освобождается от этой противоестественной скверны.