Авантюры открытого моря - Николай Черкашин

Рассказывает один из участников спасательной операции командир глубоководного аппарата Михаил Севрюгин:

— Когда мы погрузились и приблизились к грунту, поняли, что найти «Аргус» будет сложно. Рельеф дна сильно пересечен: вымоины, обрывы, склоны… Гидролокатор в таких условиях почти бесполезен — идет сильный разброс эхо-сигнала. Однако, мы обнаружили кабель и выставили над ним буй. По звукоподводной связи удалось связаться с «Аргусом». Гидронавты сообщили, что чувствуют себя хорошо, слышат импульсы нашего гидролокатора. Воронов просил передать жене, чтобы не слишком переживала…

…340 метров. Почти столько же шагов отделяет домик Вороновых от эллинга «Аргуса». Людмила узнала о несчастье в числе первых. Сын — школьник и шестилетняя Олеся почувствовали недоброе лишь утром — папа не вернулся домой. Людмила провела бессонную ночь. Инженер-океанолог, она прекрасно понимала, что грозит Леониду и его товарищам.

Когда стало ясно, что своими силами не обойтись, из Академии наук позвонили в Главный штаб ВМФ. Аварийно-спасательная служба Краснознаменного Черноморского флота была поднята по тревоге.

Капитан 1-го ранга — инженер Н. Игнатьев не новичок в подобных делах. Но здесь случай особый. Если у подводных лодок есть целый набор стандартных аварийно-спасательных приспособлений, то «Аргус» — аппарат уникальный, существует в единственном числе. Игнатьев с трудом представлял даже, как он выглядит… На всякий случай включил в отряд спасательных кораблей кабельное судно «Цну».

«Цна» только что вернулась в Севастополь из трудного рейса, и ее капитан Ф. Китченко, объявив понедельник выходным днем, отпустил большую часть команды по домам. По счастью, Федор Терентьевич задержался в каюте и потому сам снял телефонную трубку. Звонил оперативный дежурный: «Вам срочный выход в район Геленджика!»

Тем временем на «Аргусе» встречали вторые подводные сутки. Павличенко открыл новую банку с регенерационными пластинами. Белые пластины, похожие на большие вафли, отдавая кислород, набухали, желтели. Аварийный запас пластин таял, как таяла и энергия в аккумуляторных батареях. Осветительные плафончики давно выключили. Горела лишь крохотная лампочка приборной подсветки. Ответные сигналы спасателям выстукивали молотком по запору люка. Дремали, стараясь как можно реже двигаться — неподвижный человек реже дышит. Провизионный бачок был набит домашними бутербродами, но есть не хотелось. Воронов вел бортовой журнал, отмечая события со скрупулезностью ученого. Аппарат поднимут. В этом никто не сомневался. И верили, что поднимут раньше, чем иссякнет последняя пластина. Лишь бы не разразился шторм…

«Цна» пришла в район спасения к исходу вторых суток. Здесь уже «толпилось» немало судов — спасательных, поисковых, научных. Свежело. Кое-где уже вскидывались первые «барашки».

Это только на первый взгляд просто — приподнять кабель и стащить его с аппарата. Во-первых, приподнять надо так, чтобы не перевернуть при этом сам «Аргус». Во-вторых, нащупать кабель на дне морском весьма трудно — чаще всего он врастает в мягкий грунт, уходит в ил… В-третьих, на карте значилось несколько кабельных ниток: под какой из них «Аргус»? Решили начать с той, что ближе к берегу.

На кабельный бак — носовую площадку с огромными ролами — вышел начальник кабельной партии Николай Ефименко со своими помощниками. Волновались.

— Дерзай, Яковлевич! — подбодрил капитан «Цны» Ф.Т. Китченко, — у тебя на кабель нюх особый!

Ушел за борт грапнель — кус цепи с рогатыми звеньями. Минут через 15 прыгнула стрелка динамометра — есть зацеп! Подняли кабель.

Но напрасно Воронов в «Аргусе» вглядывался в иллюминатор — стальная оплетка возле стекла даже не дрогнула.

Бросили грапнель во второй раз. Снова зацеп! Радоваться, однако, не спешили: вдруг опять не то?

Холмов уверял, что он первый заметил, как стрелка глубиномера сдвинулась «на микрон». Воронов прильнул к иллюминатору: тусклый свет светильника мерк в взбаламученной воде. Кабель не просматривался. Еще боясь поверить в то, что они свободны, гидронавты молчали. Потом сверху раздалась команда на всплытие. Продули цистерну. Но «Аргус», присосанный илом, не шевелился. Оставалось последнее — аварийный сброс груза. Семь свинцовых кругляшей упали на грунт, и аппарат дрогнул, качнулся…

Есть у гидронавтов своя песня (Холмов нередко пел ее под гитару):

За стеклом планктон летит,Как снег, —Это значит, мы идем наверх…

В иллюминаторах «Аргуса» бушевала планктоновая метель… Аппарат вынырнул в двух кабельтовых от правого борта «Цны». Стрелки показывали 4 часа 42 минуты. Когда отдраили люк, Холмов поразился красоте серых, чуть брезжащих сумерек.

Вот и все. В послесловии к спасательной операции надо бы сказать, что в мировой практике подобные случаи с глубоководными обитаемыми аппаратами нередки. Это естественно: наука штурмует гидросферу планеты, а штурм есть штурм.

Аппарат «Аргус» — отечественной постройки. Он прекрасно выдержал необычное испытание. Особенно хорошо показала себя система жизнеобеспечения. 44 часа 25 минут проведи гидронавты в небольшом по объему отсеке. Теплозащита не дала температуре внутри аппарата упасть ниже семнадцати градусов.

Главный успех спасательной операции приходится, конечно же, на долю кабельного судна «Цна». Говорят, в одном порту некий находчивый гид, который слыхом не слыхивал о тамбовской речке Цна, так перевел своим спутникам название судна: Центральная научная академия. Капитан Китченко смеется, но шутка отчасти справедлива, если бы судам, как и театрам, давали бы звание «академическое», «Цна», удостоилась бы его в первую очередь. Здесь подобрались редкостные мастера подводных трассвязей. Сам Федор Терентьевич бывший севастопольский юнга, опытнейший на черноморье капитан-кабельщик высоко ценит изобретательскую жилку своих подчиненных. Вот электрик по кабельным устройствам Александр Кутик решил придумать то, чего нет пока ни на одном кабельном судне мира. Устройство по механической укладке кабеля — в тэнксы — трюмы. Это тяжелейшая ручная работа. Кутик подготовил чертежи принципиальной схемы будущего устройства. Судовые инженеры нашли их дельными. Сейчас работают над схемами сообща. Мы сидим с Вороновым и Холмовым (Павличенко в Москве) внутри «Аргуса». На желтой рубке, потемневшей от черноморского сероводорода еще не стерт смолистый след злополучного кабеля. Пространства внутри столько, сколько в танковой башне.

В стенке эллинга гвоздик, на гвозде — поздравительные телеграммы из Москвы. Одна — за подписью заместителя директора института океанологии: «Ваше мужественное поведение послужит примером для всех гидронавтов страны». Думаю, что не только для гидронавтов…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});