Звезда смерти - Джордж Мартин

— Неразумное животное осознает только то, что непосредственно преподносит сознание, а реагирует оно автоматически. Оно будет осознавать и понимать происходящее примерно так: это хорошо, это ощущение неприятно, это сексуальное удовлетворение, это опасность. С другой стороны, думающие разумно думают сознательно обо всех этих чувственных возбудителях, выстраивая логические цепочки. На моем столе лежит структурный дифференциал, если мне принесут его…

— Пустяки, доктор Мейлин. Когда мы начнем обсуждать, вы покажите все, что сочтете нужным. Сейчас же мы хотим, чтобы вы высказались в общих терминах.

— Хорошо. Разумную мысль можно обобщить. Для неразумного животного каждый новый эксперимент является или совершенно новым, или ассоциируется с чем-то уже известным. Кролик будет бежать от собаки, потому что в его памяти есть другая собака, которая гнала его. Птицу привлекает яблоко, потому что каждое яблоко — это вещь, которую надо клевать. Разумное существо подумает: «Эти красные объекты — яблоки, они съедобны и вкусны». Различным сортам яблок оно даст разные названия. Это ведет к формированию абстрактных идей. Например, идея «плоды», отличная от фруктов.

Шар по-прежнему оставался голубым. Судьи ждали, и он продолжал:

— Формирование абстрактных идей неизбежно приводит к их символизации, что позволяет охарактеризовать объект, не видя его. Разумное существо символизирует, оно способно в символической форме сообщить свою мысль другому существу.

— Например, «Па-пии Джек»? — спросил судья с черными усами.

Шар подмигнул красным.

— Ваша Честь, я не могу принимать во внимание сказанные наугад или заученные наизусть слова. Пушистики просто связали эти звуки с человеком и заучили их. Они использовали это как сигнал, а не как символ.

Шар стал красным. Главный Судья стукнул молотком.

— Доктор Мейлин! Все люди на этой планете знают, что невозможно лгать под детектором лжи. Никто и не пытался лгать, почему вы решили, что вам это можно? Я перефразирую вопрос и надеюсь, что вы ответите правдиво. Если вы не сделаете этого, я буду презирать вас. Как вы полагаете, когда Пушистики кричали «Папи Джек», этот термин являлся для них символом мистера Хеллоуэя или нет?

Он не должен говорить правды. Пушистики должны остаться маленькими неразумными животными.

Но сам он так не считал. Он знал это лучше любого другого.

— Да, Ваша Честь. Термин «Папи Джек» в их памяти символизирует мистера Хеллоуэя.

Он взглянул на шар. Из красного он сделался лилово-розовым, потом фиолетовым и, наконец, чисто голубым.

— Значит, Пушистики думают сознательно, доктор Мейлин? — спросил Пэндервис.

— Да. Факт, что они пользуются буквальными символами, убеждает в этом даже без других доказательств и служит более выразительным доказательством, чем все остальные. Картины процесса мышления, которые мы получили на энцефалографе, очень похожи на подобные же картины десяти-двенадцатилетних детей. Они так же любознательны и так же любят решать головоломки. Они всегда выдумывают какие-то проблемы, выискивают технические работы, говорят и, беря пример с человека, моют руки и завязывают узлы.

Шар был небесно-голубым. Мейлин попытался лгать, но потом просто излил все, о чем думал.

Леонард Келлог уронил голову и закрыл лицо руками. Несчастья водопадом обрушились на него.

«Я УБИЙЦА, Я УБИЛ ЛИЧНОСТЬ. ЗАБАВНОГО МАЛЕНЬКОГО ЗВЕРЬКА, ПОКРЫТОГО МЕХОМ, НО ОН БЫЛ ЛИЧНОСТЬЮ, И Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УБИВАЛ ЕГО. Я УЗНАЛ ЭТО, КОГДА УВИДЕЛ МАЛЕНЬКУЮ МОГИЛКУ ИЗ КАМНЕЙ НА КРАЮ ЛЕСА. ТЕПЕРЬ ОНИ ПОСАДЯТ МЕНЯ НА ЭТОТ СТУЛ И ЗАСТАВЯТ ПРИЗНАТЬСЯ ВО ВСЕМ. ЗАТЕМ ОНИ ВЫВЕДУТ МЕНЯ НА ТЮРЕМНЫЙ ДВОР, ВЫСТРЕЛЯТ МНЕ В ГОЛОВУ ИЗ ПИСТОЛЕТА И…

НИ ОДНО ИЗ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ БЕДНЫХ СУЩЕСТВ НЕ ЗАХОЧЕТ БОЛЬШЕ ПОКАЗАТЬ МНЕ СВОЮ НОВУЮ ИГРУШКУ!»

* * *

— Будут ли еще вопросы к свидетелю? — спросил Главный Судья.

— Нет, — сказал капитан Грибенфельд. — У вас, лейтенант?

— Нет, — сказал лейтенант Убарра. — Теперь мы имеем ясное представление о мнении доктора Мейлина.

Когда Мейлин перестал лгать под детектором лжи, Джек даже почувствовал к нему симпатию. Сначала он испытывал к нему неприязнь, но теперь он смотрел на него по-другому. Мейлин очистился и отмылся изнутри. Возможно, каждый человек рано или поздно должен быть допрошен под детектором лжи, чтобы каждый мог понять, что честность по отношению к другим начинается с честности перед самим собой.

— Мистер Кумбес? — Кумбес сделал такой вид, словно они нигде и никогда не собирался задавать вопросы каким-то свидетелям. — Мистер Бранхард?

Гус поднялся, поддерживая разумного члена разумной расы, висевшего на его бороде, и поблагодарил Эрнста Мейлина.

— В таком случае суд объявляет перерыв до девяти часов утра. Мистер Кумбес, здесь есть иск к Компании Заратуштры на двадцать пять тысяч солей. Я передаю его вам. К тому же я аннулировал залог доктора Келлога, — сказал судья Пэндервис, как только двое представителей суда стали освобождать Мейлина от проводов, опутавших его и ведущих к детектору лжи.

— Залог Джека Хеллоуэя вы тоже аннулировали?

— Нет, мистер Кумбес, и не надо делать из этого никаких выводов. Я не могу отклонить обвинение против Джека Хеллоуэя и не хочу ставить вас в невыгодное положение. Я не считаю риском выпустить мистера Хеллоуэя под залог. Я думаю, доктор Келлог, ваш клиент, согласится со мной.

— Если откровенно, Ваша Честь, я тоже с вами согласен, — сказал Кумбес. — Мой протест является примером условного рефлекса, о котором только что так хорошо говорил доктор Мейлин.

Вокруг стола Джекса столпились Бен Рейнсфорд, Джордж Лант и его полицейские. В середину протиснулись державшиеся за руки Герд и Рут.

— Джек, мы приедем в отель немного позже, — сказал Герд.

— Мы с Рут захватив чего-нибудь поесть и выпить, а потом заберем ее Пушистиков.

Теперь Герд снова обрел свою девушку, а его девушка — свое семейство Пушистиков. Они действительно были забавны. Как же их теперь зовут? Синдром, Комплекс, Идея и Суперэгоизм. Некая раса, названная Пушистиками.

Глава 16

Они встали в дверях, пошептались и, повернувшись, пошли к своим местам. Первым шел Руиз, за ним Главный Судья, и замыкал процессию Джанивер. Они несколько мгновений постояли, чтобы публика, которой они служат, могла увидеть их лица на большом экране, потом сели. Секретарь начал традиционное вступление. В зале заседаний чувствовалось напряжение. Авес Джанивер наклонился и прошептал:

— Они все знают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});