Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Паг часто прерывал ее рассказ вопросами и просил, чтобы она пояснила какую-то мысль или сообщила дополнительную подробность; в других случаях он хотел уточнить, какие мотивы стояли за тем или иным действием. Мару поражала цепкая память собеседника, ибо он то и дело требовал новых сведений о чем-то, что было мельком упомянуто более получаса тому назад. Когда она коснулась последних изысканий Аракаси, предпринятых в связи с необъяснимыми пробелами в хрониках цуранской древности, вопросы Пага стали еще более острыми.

— Почему ты захотела моей помощи в этих делах? — спросил он наконец обманчиво мягким тоном.

Мара поняла, что сейчас не нужно ничего, кроме полнейшей честности:

— Время шло, и становилось все более ясно: Ассамблея ополчилась против меня не ради сохранения мира, а для противодействия переменам в Империи. Всемогущие держали в узде народы, населяющие нашу страну, не давая им двигаться вперед, и это продолжается уже более тысячи лет, если мой Мастер тайного знания не ошибается в своих расчетах.

Мара понимала, что ее могут осудить и уничтожить за столь дерзкие обвинения, но она полностью отбросила всяческие колебания. Если она не воспользуется этой возможностью раздобыть ценные для нее знания — Акоме придет конец. Она заставила себя подобрать точные слова, в которых был выражен смысл ее жизни с тех пор, как погиб Айяки:

— Знакомство с вашим мидкемийским образом мыслей помогло мне увидеть, что освященные временем традиции, которые мы, цурани, почитаем превыше всего, становятся разрушительными и ведут к застою. Со времен Золотого Моста мы превратились в жестоких людей. Взамен человеческих достоинств мы возвели на пьедестал сложные кодексы чести и окостенелое кастовое устройство. Я хотела бы стать свидетельницей перемен, я хотела бы, чтобы безжалостная политика уступила место личной чести. Я хотела бы, чтобы наши властители стали ответственными за свои деяния, и, чтобы наши рабы обрели свободу. Но я подозреваю, что, Ассамблея пойдет даже против Света Небес, если он сделает эти перемены целью своей политики.

Взглянув на чародея, Мара обнаружила, что он сидит, уставившись глазами в пустую чашку. Лучи предзакатного солнца заливали деревянные полы; куски сыра на подносах сплавились. Часы протекли незаметно. Мара была вынуждена признать, что расспросы мидкемийского мага не только вынудили ее раскрыть больше, чем она собиралась, но и ей самой помогли более четко выразить собственные соображения, привести в порядок рассудок и точно обрисовать задачи, требующие решения. Преисполнившись к нему еще большим благоговением, чем прежде, Мара стиснула руки. В тревоге, сжигающей ее как жар лихорадки, Мара ожидала ужасного приговора — или бесценного дара, каким могла стать его помощь.

В парадном зале все замерло: только легкий ветерок шевелил военные знамена. Наконец Паг нарушил молчание:

— Сказанное тобой заставило меня вспомнить некие вещи, которые я чувствовал… нет, которые я делал. Мара тревожно призналась:

— Я не совсем поняла…

Паг улыбнулся:

— Давай для простоты скажем так: Ассамблея полна противоречий и разногласий. Со стороны сообщество магов может выглядеть как монолитная группа, которая лишь время от времени вмешивается в дела Империи, но большей частью держится особняком. — Он выразительно жестикулировал, что вообще было свойственно людям из его народа. — Такое представление весьма далеко от истины. В любой ситуации каждый Всемогущий может действовать так, как сам считает нужным. Вместе с тем в основу его обучения и воспитания было положено понятие о служении Империи.

Мара кивнула.

Их взгляды встретились; в его темных глазах читалась ирония, которую можно было бы истолковать как насмешку, не будь предмет их разговора столь серьезным.

— Однако, — продолжал он, — порою бывает так, что даже два мага не могут столковаться насчет того, какой именно способ послужить державе окажется наилучшим. Редко, но все-таки случается, что подобные разногласия порождают раздор.

Мара отважилась высказать предположение:

— Значит, некоторые из Всемогущих могут и не одобрить вмешательство в мою войну против Анасати?

— Но они оказались бы в меньшинстве, — признал Паг. Вероятно, на него нахлынули воспоминания об изгнании из Ассамблеи. — Я также уверен, что другие сочли бы твою смерть самым быстрым способом распутать этот узел. — Обдуманно подбирая каждое слово, он не подтверждал, но и не опровергал ее рассуждений о влиянии Ассамблеи на развитие Империи. По существу, он мало открыл ей нового по сравнению с тем, что сказал Фумита на похоронах Камацу.

Мара ничем не выразила разочарования, когда Паг встал с явным намерением завершить беседу. Чувствуя, что ускользает последняя надежда на помощь, готовая бороться до конца, она в отчаянии выпалила:

— Я писала тебе… потому что, может быть, ты знаешь, как я могла бы защитить себя от Ассамблеи, если в том возникнет нужда.

— Я думал об этом. — Теперь в его голосе звучал металл. Сцепив пальцы в широких рукавах, он пристально вглядывался в лицо Мары, пока она также поднималась с подушек. — Проводи меня до геральдического узора.

Мара жестом отослала слуг, которые явились, чтобы собрать подносы с едой, и двоих воинов, стоявших на страже у наружной двери и двинувшихся было за госпожой, чтобы составить ее эскорт. Чтобы покинуть Акому, Пагу вовсе не требовалось перебираться из зала в комнату прибытия: маг мог исчезнуть из любого помещения, и Маре это было известно. Она догадалась, что его просьба порождена желанием остаться с ней наедине. Когда они перешли из парадного зала в более темный внутренний коридор, Паг коснулся ее плеча и поманил ее поближе к себе.

— Почему ты так озабочена своей безопасностью, Мара Акома? — Более мягким тоном он добавил:

— Будь ты послушным, не причиняющим хлопот родителям ребенком, тебе и в голову не пришло бы бояться наказания.

В лучшие времена Мара могла бы улыбнуться в ответ на это сравнение.

— Последний агент, которого я послала в имперские архивы для исследования значительных расхождений в финансовых документах, относящихся к определенным историческим периодам, был уничтожен Ассамблеей у всех на виду.

— В знании может таиться опасность, Мара Акома, — откликнулся маг.

Он не спросил, какие годы истории Империи интересовали ее агента; не полюбопытствовал, какие сведения удалось раскопать; его молчание лишь усилило страхи Мары. Идя бок о бок рядом с гостем, она перешагнула порог комнаты прибытия. Паг повернулся и закрыл дверь. Она не увидела, какую фигуру он очертил руками в воздухе, но по коже у нее пробежал озноб, словно ее коснулось дуновение холодного ветра, и она поняла, что Паг вызвал какие-то чары. Он выпрямился; лицо его было серьезным и суровым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});