История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

летописец, занося сведение об этом в свою хронику, относится к императору с большой похвалой за его старание очистить жизнь христиан от остатков старого язычества.[1268] В обоих панегириках, произнесенных пред императором в празднование 20-летия его правления, авторы их, грамматик Присциан и ученый ритор из Газы Прокопий, вменяют ему в большую заслугу искоренение борьбы человека с дикими зверями на потеху зрителей и запрещение развращающих народ языческих плясок.[1269]*

Помимо столицы особенно ожесточенный характер борьба партий имела в Антиохии, причем прасины проявляли свою дерзость в отношении представителей верховной власти. Так, в первый год правления Анастасия вновь назначенный комит Востока, Каллиопий, был вынужден бежать из города вследствие открытого выступления против него прасинов. Вместо Каллиопия был назначен Константин из Тарса, которому были предоставлены чрезвычайные полномочия для водворения порядка в городе, и ему удалось обуздать своеволие прасинов.[1270] Помимо непосредственной причины народных волнений, соперничества партий, в Антиохии дело осложнялось тем, что иудеи представляли весьма значительную часть населения города, и взаимные отношения христиан и иудеев были издавна весьма враждебны. Разного рода взаимные обиды были явлением обычным, как и уличные свалки вследствие соперничества партий. Только более резкие нарушения порядка попали в заметки хронистов, и Малала сохранил подробное описание того, что случилось в 507 году. — В Антиохию явился известный возница Каллиопа из Константинополя. У прасинов в эту пору не было своего возницы, и комит Эдессы Василий помог им нанять этого опытного и искусного в своем деле мастера. Он одерживал победы и поднял настроение партии.

В роскошном предместии Антиохии, Дафне, справляли Олимпии — праздник, вызывавший большое стечение народа. Каллиопа со своими приверженцами поджег стоявшую там синагогу, толпа разграбила все, что там было, и перебила много иудеев. На развалинах был водружен крест, и принято решение превратить синагогу в храм св. Лаврентия. Узнав об этих бесчинствах, Анастасий послал в Антиохию в звании комита Востока антиохийца Прокопия, который попросил назначить никтепархом города, т. е. начальником ночной охраны, византийца Мину. Однажды, когда прасины произвел большие беспорядки, Мина арестовал нескольких буянов. Прасины сбежались в храм св. Иоанна за городом. Взяв с собою отряд готов, Мина отправился туда, чтобы разогнать толпу. Воины вошли в церковь, где искали убежища бунтари, и у самого алтаря Мина пронзил мечом некоего Елевферия, так что кровь убитого обрызгала алтарь. Труп был вынесен из церкви; туловище оставили на месте, а голову взял с собою Мина. Проходя через мост на Оронте, он бросил ее в реку. После полудня толпа принесла в город труп Елевферия. Подле общественных бань, называвшихся Ольвия, Мина встретил прасинов с отрядом войска и врагами прасинов, венетами. Произошла схватка, и победа осталась за прасинами, которые затем сожгли две базилики и преторий комита Востока. Прокопий бежал из города, а Миной овладела толпа. Ему обрили голову, оскопили, таскали по городу и, наконец, повесили, а потом сожгли его труп за городом. Когда в Константинополе было получено об этом известие, Анастасий назначил комитом Востока антиохийца Иринея Пентадиаста, который произвел экзекуцию над своими провинившимися земляками и на время успокоил город.[1271]

ДЕЛА НА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЕ ИМПЕРИИ

В тот самый год, когда в Константинополе была отпразднована победа над исаврами, восточная граница империи подверглась нашествию со стороны всегда неспокойных арабов. Племена, находившиеся под властью филарха Наамана, признававшего над собой верховную власть персидского царя, вторглись в провинцию Евфратезию, но были отражены и разбиты дуксом этой области Евгением. Поражение было нанесено в местности ближайшего к границе персидского города Бифрапсы. Одновременно с тем Роман, командир военных сил в Палестине, вел войну с арабами, которые вторглись в пределы империи из пустыни. Он имел дело с филархами — сначала Огаром, потом Габалой. Не ограничившись отражением последнего, Роман сам перешел в наступление и отвоевал остров Иотабу, который был некогда уступлен имп. Львом филарху Аморкесу. Этот остров имел значение важного промежуточного порта в торговых сношениях с Индией. Восстановив зависимость его от империи, Роман предоставил его в ведение купцам, которые плавали в индийские порты, и установил пошлины, взимавшиеся в пользу имперской казны.[1272]

За два года раньше в Константинополь были присланы великолепный слон и два «камелопардала», т. е. жирафа.[1273] Записавший это событие в свою хронику комит Марцеллин считал их подарком Индии.[1274] Но в хронике Иешуа Стилита, проживавшего в Эдессе и ближе осведомленного о делах в Персии, есть упоминание о великолепном слоне, которого отправлял в Константинополь царь персидский Кавад в подарок императору в ту пору, когда шла война в Исаврии.[1275]

Три года спустя, по смерти Огара, брат его Бадихарим начал опять тревожить Сирию и Финикию и совершал свои набеги с такой стремительной быстротой, что римские войска не могли настигнуть арабов при отступлении. Тревожное положение на границе с арабами прекратилось после того, как Анастасий заключил мир с отцом Бадихарима, Аретой (502 г.).[1276]

В том же самом году началась серьезная война с персами. Долгий мир, не нарушавшийся с 442 года на восточной границе, имел своей причиной войны, которые приходилось вести персидским царям с их северо-восточными соседями, эфталитами, а также и те внутренние настроения в персидском царстве, которыми сопровождалась смена царей. Современник Анастасия, царь Кавад, был обязан восстановлением на престоле, после временного удаления, царю эфталитов, которому он обязался выплатить большую сумму денег. По договору 442 года, как и по прежним, империя обязывалась выплачивать персам известную сумму денег за охрану кавказских проходов от вторжений северных варваров. Тревожное положение дел в Персии позволяло византийскому двору уклоняться от исполнения этого обязательства, и персидские цари уже давно не получали условленной платы. Нуждаясь в деньгах для сведения своих счетов с эфталитами, Кавад потребовал от Анастасия уплаты сумм, которые персы считали в долгу за империей. Но император предложил ему заключить заем с письменным обязательством и не соглашался иначе помочь ему в его затруднениях. Кавад со своей стороны отказался от каких-либо обязательств для получения от империи того, что персы имели право считать долгом, и немедленно начал военные действия вторжением в Армению.[1277]

С большим войском, в котором, кроме персов, было много гуннов, Кавад подступил к Феодосиополю (Эрзерум). Командиром гарнизона в этом городе состоял Константин, член синклита, питавший вражду к императору. Он сдал Каваду город без сопротивления, и тот, опустошив окрестности, оставил начальником гарнизона того же Константина, а сам вступил в армянскую область, Софанену,