Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

***

Игорь Никольский возвращался из театрального общежития, окрыленный первой удачей, и сгорал от нетерпения, спеша поделиться своим успехом с Ефимом.

В комнате Томилина, куда его провел комендант общежития, Игорь сразу увидел на кресле белый с красным принтом пакет из "Ашана", в котором оказался смятый кассовый чек. Игорь натянул на руку целлофановую перчатку, достал бумажку и развернул ее.

Так, две пары носков "Каждый день", шариковые ручки, пена для бритья, два пакетика овсяной каши, тоже "Каждый день", бутылка "Эдельвейса" без газа. Дата, время. А вот и имя кассира: "Фетюкова Антонина Ивановна". "Отдам следователю, - Игорь бережно убрал чек в пакетик для улик, благоразумно прихваченный в общежитие. - Да, это та самая экскурсантка, из-за которой весь сыр-бор разгорелся!"

Бутылка из-под воды нашлась в маленьком мусорном ведерке в углу комнатки. Очевидно, Томилин сменил мешок для мусора перед тем, как его скрутило недомогание. Пустая бутылка "Эдельвейс" тосковала в ведерке в компании такого же одинокого беленького пакетика из-под овсяной каши. "Классический вкус, без добавок, совсем пресная, - отметил Никольский, - после операции ему нужно было пару недель выдерживать диету. Бедолага! Всем хороши диетпродукты для больных, кроме одного: на вкус напоминают мокрую бумагу".

Иногда Никольскому сильно досаждал заработанный в студенчестве на гамбургерах и "быстрых супчиках" гастрит, и адвокату какое-то время приходилось тоже питаться такой вот овсянкой, заливая ее кипятком, так что Игорь хорошо знал, каков "классический" вкус "моментальной" каши и от души посочувствовал Томилину.

Бутылку и пакетик Игорь аккуратно извлек из ведра и тоже упаковал в пакетики. Их надо будет проверить на наличие проколов и следов яда. Нужно установить, могла ли Антонина незаметно от покупателя и старшей по смене, сидящей поблизости, проколоть упаковку, пропуская покупки Вячеслава через сканер. Может, Фима что-то накопает на Фетюкову в магазине.

Глядя на вещи Томилина, оставленные так, будто хозяин отлучился ненадолго и вечером придет как обычно, Никольский ощутил легкую грусть. Он был с женой в театре Лаврецкого и видел этого паренька на сцене - сгусток энергии с задорно блестящими глазами. Не верилось, что его жизнь могла вот так внезапно оборваться по чьей-то злой воле. "Сколько работаю с уголовными делами, а никак носорожью шкуру не наращу, - подумал адвокат, - да и наши все, похоже, тоже - Фима, Витя, Белла... Не умеем быть пофигистами. Просто помним, что дело - в первую очередь, а раскисать некогда, но равнодушными стать не можем. Невозможно привыкнуть к чужому горю, потерям, бедам. Нормальный человек не может воспринимать это, как нечто обыденное, как обычную работу, которую можно выполнять с гоготком и прибауточкой..."

Никольский поблагодарил коменданта и постучался в дверь второй комнаты в мансарде, к звукорежиссеру Софье Завьяловой. "Она была его соседкой, они дружили, и девушка может что-то знать..." Но на его стук никто не ответил.

- А она уехала, - сказал стоящий за его спиной комендант, - взяла две недели за свой счет. В Новгород, в женский монастырь. Там есть гостиница для паломниц. Хочет помолиться за Вячеслава, - скорбно понизил голос мужчина и тут же снова заговорил как обычно, деловито:

- Да еще у нас тут, в ночь с четверга на пятницу, как раз когда Слава заболел, еще одно ЧП было. Какие-то отморозки залезли на крышу, разбили стекло в форточке у Сони и пытались открыть окно... Она проснулась, закричала; ребята с этажа прибежали, пытались догнать эту шпану. А те на соседнюю крышу перебежали, в чердачный люк сквозанули - и ищи ветра в поле. У нас на крыше уже тропа нахоженная - руферы любят гулять, экскурсии водят. Но такого, чтобы окна в мансардах бить и в комнаты лезть - такого ни разу еще не было!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Разбили форточку и пытались влезть в комнату? - навострил уши Игорь. - И убежали, когда Завьялова подняла крик? А можно мне поговорить с жильцами, которые пытались догнать хулиганов?

Он уже почувствовал обостренным шестым чувством профессионала, что это почти наверняка - не обычная хулиганская выходка. Ноябрь - не лучшее время для прогулок по крышам. Тем более пасмурная ночь, когда в двух шагах уже ничего не видно и кровля уже может быть прихвачена первой наледью... "Чует моя чуйка", - говорит в таких случаях Ефим. И сейчас Игорю пришли на ум эти слова.

***

Выслушав Игоря, Ефим тут же решил ехать в соседнюю область, чтобы разыскать в Варлаамо-Хутынском монастыре Софью и все-таки поговорить с ней. Конечно, едва ли обычный посетитель сможет пройти на жилое подворье и побеседовать с паломницей, но "ксива" члена Федеральной палаты адвокатов не раз открывала перед ним любые двери быстрее заклятия "Алохомора" в любимых Белкиных книгах о Гарри Поттере. Ждать возвращения Завьяловой из Новгорода не хотелось - время дорого, Виктор томится в СИЗО, а подлинный убийца разгуливает на воле и кто знает, что еще придет в голову этому сукиному сыну.

- Молодец, - кивнул Коган помощнику. - Теперь дуй на Мойку, добивайся, чтобы эти улики приобщили к делу и занялись ими в первую очередь, а то Мальцев, утырок, один раз их уже прошляпил. А я завтра с утреца рвану в Новгород. Надо поговорить с Завьяловой об этих руках в форточке... Чует моя чуйка, тут-то собака и зарыта!

***

Рано утром Ефим сел в свой "Хаммер" и направился в соседнюю область. Шоссе тонуло в молочном тумане и предутреннем полумраке, небо было ровного серого цвета и асфальт опасно поблескивал в свете фар от инея. Приходилось даже по межгороду ехать на малой скорости, включив противотуманные фары и "переговариваясь" сигналами с другими водителями. Проезжая редеющие деревушки на окраине Ленобласти, Ефим подумал: "Летом на недельку сюда завеяться, отдохнуть от бешеного, так сказать, ритма мегаполиса - это еще куда ни шло. Но жить здесь постоянно?! Брррр! Тут, наверное, и сети нет, и в магазине только "Дымок", "Частик в томате" и хозяйственное мыло... Как можно так жить? Сюда еще собаки Баскервилей с болот не забредают?"

Увидев в тумане огни заправки на границе областей, Коган радостно устремился туда. "Здравствуй, родная цивилизация! А то в последние полчаса я уже думал, что в тумане зарулил не туда и попал в какой-то, блин, XVII век!"

Выпив кофе с двумя кусками пиццы, приобретя бутылку воды, сигареты, коробку новгородской "Вишни в глазури" для Беллы и очаровательную птичку-свистульку для Таши, Ефим заправил бак "Хаммера" и поехал дальше.

Новгородская область встретила его неярким позднеосенним солнцем, облетающим с деревьев "багрецом и золотом" и белыми от инея обочинами.

Деревушки выглядели более аккуратными и даже идиллическими. Но урбанист Коган сразу отметил: "Кое-где дома даже друг от друга не отгорожены, и на дорогу окнами смотрят... Колоть дрова, топить печь, зимой, простите, на двор бегать или ведро "ароматное" в доме ставить?! А после бани через двор к крыльцу бежать - это уже атас, весели рабочий класс! Нет, спасибо, не нужна мне такая пастораль. Летом, может, со своими девочками на несколько дней заедем, попробуем пейзанскую романтику, а жить тут постоянно... Данк ир зейер фил! Я бы уехал в город назавтра после получения школьного аттестата!"