Убийца - Олег Бубела

Дальнейший обход я производил только потому, что версия о нескольких независимых информаторах тоже имела право на существование. Но следующие полчаса были потрачены впустую, так как других имперских амулетов в лагере не было. Вернувшись к штабной палатке, я миновал стражу и вошел к Фариаму. Тот крепко спал на небольшой кушетке в углу, наверняка специально для этого притащенной из города. Вспомнив его удар по ребрам, я хмыкнул, но решил обойтись без подобных жестокостей и просто потряс короля за плечо.

– Что? – пробормотал тот, открывая глаза. – Алекс, это ты?

– Да, – ответил я, зажигая светляк.

Совсем забыл, что Фариам не обладает ночным зрением, поэтому вполне мог предположить, что он подумал, когда его разбудили в кромешной тьме.

– Я нашел имперский разговорник в одной из палаток. В ней обитают двое...

По-быстрому описав внешность подозреваемых в измене, я узнал от короля их имена – Харон и Эльв. Один из них был командиром пятисот отборных лучников, а второй – начальником отряда ветеранов. По их поводу у Фариама никогда не возникало ни малейшего подозрения, и сейчас он был очень расстроен, что проявилось в сжатых губах и сердитом взгляде, обращенном на меня. Почувствовав себя немного неуютно, я отметил, что предавать могут и самые верные, но подарил королю надежду, предположив, что осведомитель мог оказаться хитрее, чем мы думали, и просто использовать палатку проверенных людей как место для хранения амулета. Мои слова Фариама не очень убедили, но я напомнил ему, что сейчас спешить не нужно. Все будет точно ясно завтра вечером. Да и вообще, сообщил я о своих находках только потому, что завтра королю придется провернуть операцию по уничтожению ближайшего отряда степняков. Теперь же, уверенно зная о том, что предатель обретается среди командного состава, Фариам сможет уничтожить кочевников, не позволив тому сообщить об этом Викерну раньше времени.

Пожелав напоследок ему спокойной ночи и получив в ответ недовольную гримасу, я повернулся и уже было собрался удалиться, когда Фариан поинтересовался, когда же я планирую отправиться на юг.

– Прямо сейчас, – ответил я и, тяжко вздохнув, вышел из палатки.

Нет, в последнее время мне явно не везло. А особенно не везло моему копчику, потому что все больше и больше времени я проводил не в мягких креслах, а в седле лошади, иногда не слезая с него целыми сутками. Вот и сейчас посреди ночи мне опять придется куда-то скакать, вместо того чтобы спать, как все нормальные люди. Как же мне это надоело! Реквизировав конягу у сонных лошадников, сославшись на королевский приказ, я запрыгнул в ненавистное седло, показавшееся мне еще более неудобным, чем прежние, активировал плетение и помчался на юг.

Сперва мой путь пролегал через лесные заросли, но потом я смекнул, что лучше всего скакать по пограничной территории, которая почти на всем своем протяжении представляла собой выжженную бесплодную землю, и свернул. Дальше дело пошло на лад, вырвавшись в степь, я почувствовал облегчение от того, что не нужно было больше следить за тем, чтобы какая-нибудь ветка не лишила меня зрения. Так, находясь в седле обреченного скакуна, я стремительно перемещался к тому месту, где, по данным разведчиков, еще вечером находился третий отряд кочевников.

Время тянулось со скоростью хромой беременной черепахи. Попробовав было прорабатывать подробности предстоящего дела, я бросил это занятие, так как у меня начала вдруг появляться неуверенность в его некоторых деталях, а менять что-либо было уже поздно. Поэтому я просто бездумно смотрел вперед, а через несколько часов встретил рассвет, полюбовавшись на то, как величественно поднимается солнце над горизонтом. Ну а потом началась скука смертная. Я пробовал считать каменные глыбы, попадавшиеся по пути, потом вспоминал любимые песни. Спустя какое-то время меня наконец осенило, и я связался с Алоной.

Следующие часы пролетели незаметно. Мы с ней поговорили о многом, важном и не очень, приятном и грустном. Этот разговор принес мне ощущение домашнего тепла и уюта, всколыхнув позабытые чувства. Смеясь над забавными историями, произошедшими в Подгорном королевстве за это время, я недоумевал, отчего же раньше не общался с сестренкой. Времени не было? Чушь собачья! Просто я с головой окунулся в работу, которая придавила меня своей ответственностью. У меня не возникало никаких мыслей, кроме как о войне, и я не мог даже допустить того, чтобы наслаждаться простыми радостями жизни, такими как общение с сестрой. Слушая ее голос, я вспоминал, кем был еще недавно, и поражался тем изменениям, которые произошли в моем характере. Да, я огрубел, стал более черствым и безжалостным, узнал, что такое быть ответственным за целый народ, но меня несказанно радовало, что я сохранил такое приятное чувство, как любовь к родному человеку. И, может быть, именно она позволила мне остаться собой, а не превратиться в бездушную машину смерти?

Когда мы уже наговорились до хрипоты, а солнце заползло в вышину, я вспомнил-таки, зачем, собственно, еду на юг, и простился с Алоной, пообещав связаться, как только все закончится. Достав карту, я понял, что спустя несколько часов приеду прямиком в то место, где разведчики Ваза засекли степняков. Связавшись с Фариамом, я поспешил узнать последние данные и выматерился, услышав ответ. Оказывается, третий отряд с самого утра побывал уже в двух городах, уменьшив число их защитников на пару-тройку сотен, и сейчас нацелился на третий – Рекон, который находился совсем рядом с тем местом, где я сейчас был.

Повернув лошадь, я поскакал к Рекону, моля всех демонов о том, чтобы успеть. Как сообщил Ваз, сейчас там находилось всего несколько полков, поэтому степняки могли с легкостью его захватить. А все это произошло из-за того, что никто не рассчитывал, что отряд, орудующий на крайнем юге, вдруг бросится в совсем противоположном направлении. Поэтому получилась такая брешь в обороне, которую просто нечем было заткнуть, кроме как мной.

Увеличивая силу плетения, я надеялся, что карта меня не подведет и город вот-вот появится перед глазами, но сегодня удача была явно не на моей стороне. Мой путь преградила широкая река, которую я попытался переплыть, не тратя времени на поиски моста. Увы, жеребец под воздействием наложенного на него плетения плавать отчего-то разучился, а река была глубокой. Мне составило больших трудов вытащить коня из воды, используя захваты и левитацию, после чего я добрых две минуты извлекал жидкость из его легких, ожидая, что тот в любой момент откинет копыта. Но все обошлось, и жеребец вскоре был готов к продолжению пути. Потратив еще несколько минут, я заморозил поверхность воды несложным плетением и преодолел препятствие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});